Муратов приезжает глубокой ночью. На четвёртый день, как и обещал. Я вздрагиваю от света фар за окном и громкого шума мотора. Откидываю одеяло, проверяю, крепко ли спит Илюшка и, накинув на тело шёлковый халат, крадусь в коридор.

Андрей долго не поднимается в свою спальню, поэтому я всё же спускаюсь лестницей вниз. Судя по строгому голосу, который доносится из кабинета, он находится там один, но разговаривает по телефону.

Ступая босыми ногами по полу, подхожу к двери и тихо стучу. Андрей не разрешает войти, поэтому я всё же осмеливаюсь и толкаю дверь от себя. Сегодня долго не могла уснуть, вчера меня мучили кошмары, а позавчера мне показалось, что на территории посторонние. Я не могу потерять Илью. Я его уже чуть было не потеряла.

Андрей стоит у окна и ведёт диалог по телефону на повышенных тонах.

- Похер, Демьян. Пусть хоть сам президент. Нет, ты не понял меня, - Муратов осекается, когда замечает, что я вошла и стою посреди кабинета.

От его взгляда словно прирастаю к земле и не могу двинуться дальше. Прогонит? Разозлится? Облизываю пересохшие губы и обнимаю себя руками за плечи. Похоже, что в кабинете открыто окно или меня банально знобит от страха.

Андрей едва заметно кивает, словно позволяет мне подойти ближе. Чёрные бездонные глаза хищно и по-звериному сверкают, наблюдая за каждым моим шагом и мне приходится напомнить себе, что этот мужчина не кусается.

Сейчас мне кажется, что халатик, который я накинула на тело слишком короткий и чересчур оголяет ноги, подчёркивая все достоинства и недостатки фигуры. Зачем я вообще сюда пришла? Чтобы поговорить о мести? Знаю же, что Андрей не послушается, но оставить без внимания этот вопрос я тоже не могу.

- Демьян, просто организуй мне эту встречу, - продолжает говорить Муратов.

Я останавливаюсь в полуметре от него и смотрю снизу вверх в красивое, но перекошенное от злости лицо. Брови нахмурены, челюсти плотно сжаты, а ноздри широко раздуваются.

Собеседник оправдывается и, кажется, пытается загладить конфликт, но на Андрея это мало действует.

Мне хочется, чтобы он успокоился. Чтобы стал тем, кем всегда бывает дома – ласковым и заботливым отцом нашего ребёнка, а не тем, кем он сейчас есть – беспощадным криминальным авторитетом.

Я опускаю ладони ему на грудь и слышу, как громко барабанит сердце. В этот момент становится даже не важно, где он и с кем был все эти дни... Просто хочется, чтобы Андрей знал – у него есть я, и я знаю о самых светлых его сторонах.

Муратов тут же накрывает своей ручищей мои ладони. Сжимает, при этом пронизывая взглядом. У меня от страха подскакивает пульс и спирает дыхание, потому что я никак не пойму, он недоволен или адекватно реагирует?

Громко ойкаю, когда свободной рукой Андрей подхватывает меня за талию и усаживает на свой письменный стол. В разные стороны летят канцелярские принадлежности и бумаги, но Муратова это не останавливает. Он широко разводит мои ноги и встаёт между ними.

Задирает полы халата и уверенно проводит ладонью по внутренней стороне бедра, вызывая при этом неконтролируемый жар по всему телу.

- Не надо… - шепчу и слабо пытаюсь оттолкнуть его руку. – Мне ещё нельзя.

***

- Не надо… - шепчу и слабо пытаюсь оттолкнуть его руку. – Мне ещё нельзя.

В этот момент я судорожно вспоминаю, что говорил мне доктор по поводу интимной жизни после родов. О каких сроках шла речь? Шесть? Восемь недель? Знаю точно, что прошло ещё слишком мало времени – чуть больше месяца. А ещё помню, что стоит прежде показаться врачу, даже если закончились послеродовые выделения.

Но разве Андрея это останавливает? Он хмурится, но руку не убирает. Наоборот, ведёт увереннее и агрессивнее, подбираясь к тонкому кружеву белья.

- Сними, - произносит Муратов на секунду убирая от уха телефон и кивая на мой халат.

Я понимаю, что это неправильно и не совсем вовремя, но всё же повинуюсь ему. Развязываю пояс шёлкового халата, медленно оголяю грудь и прикрываю не совсем совершенный живот со шрамом внизу. Щёки при этом горят, потому что Андрей медленно обводит взглядом шею, ключицы и особенно долго смотрит на затвердевшие соски. В кабинете становится то жарко, то холодно, особенно когда пальцы Муратова касаются взмокших трусиков и надавливают на клитор.

- Андрей… - шепчу, пытаясь сдвинуть ноги вместе.

Получается плохо, потому что он не даёт мне этого сделать. Продолжает поглаживать, всё ещё выслушивая неизвестного мне Демьяна. Это так остро и грязно, но развернуться и уйти уже не получится. Да и Андрей вряд ли отпустит.

Я слышу лишь обрывки фраз из-за того, что мой мозг превратился в желе. Понять, о чем именно идёт речь не могу и даже не пытаюсь. Кто говорил, что после родов снижается либидо? Это чушь полнейшая! Я лично в этом убеждаюсь.

- Меня устроит любой рабочий день, Демьян, - произносит Муратов, поедая меня взглядом. – Набери сразу же, как только что-то узнаешь.

Он тут же сбивает вызов, бросает телефон на край стола и даёт мне наконец возможность нормально вдохнуть. Когда Андрей разговаривал по мобильному было ощущение того, что за нами подсматривают и видят каждое откровенное движение, что мы совершаем. Возможно его самого заводило это до чёртиков.

- Андрей, я не знаю, можно ли… - шепчу, ёрзая на месте от приятных прикосновений.

- Тш-ш… Слишком много слов, Нина.

Я нервно сглатываю и наблюдаю за каждым движением Муратова всё ещё не понимая, что именно он собирается делать. Андрей сейчас особенно красивый: разъяренный словно хищный зверь, мощный, агрессивный. Чёрные глаза магнитят и притягивают к себе, а сильные руки ласкают и крепко удерживают за бёдра. Его прикосновения сквозь кружево белья становятся ярче и интенсивнее… Меня давно не касался мужчина. В последние месяцы было не до этого.

В один момент Андрей поддевает пальцами трусики и с легкостью стягивает их с меня, бросая куда-то в сторону. Пользуясь моментом, крепко свожу ноги вместе и на секунду зажмуриваю глаза, чтобы не было так стыдно.

- Разведи ноги шире, - слышу командный голос Муратова у себя над виском.

Кожа покрывается мурашками от хриплого порочного голоса и его запаха.

- Андрей… Я…

- Попросить тебя? – спрашивает с насмешкой, потому что чувствует какая я влажная и готовая для него.

Я отрицательно мотаю головой и всё же развожу ноги в стороны. Муратов не умеет просить, нет. Особенно когда он зол и не на шутку взвинчен.

Горит не только лицо, но и уши, и промежность, а ещё моя гордость. Плевать я хотела на то, что Андрей, возможно, был в командировке с другой. Вернее, не так, я была в этом почти уверена, потому что часто слышала женские голоса, когда он звонил мне вечером и спрашивал, как дела у сына.

Он тоже ласкал своих женщин? Как и меня касался пальцами и гладил? В горле возникает болезненный ком, который я с трудом проглатываю. Сейчас не время для претензий и ревности, не время для серьезных разговоров и просьб. Я ведь пришла сюда не для этого. Не для того, чтобы Андрей бесцеремонно трогал моё тело и творил с ним постыдные вещи… Но я уже не смогу его остановить. И вряд ли сама этого хочу.

Когда преграда в виде трусиков исчезает, его пальцы касаются обнаженной плоти. Меня пробивает высоковольтным разрядом и трясёт.  Глаза широко распахиваются, изо рта вырывается несдержанный вскрик.

Андрей смотрит на меня горящим взглядом и сквозь зубы втягивает воздух. Несдержанно ругается, до синяков сдавливает бёдра. Он заведён до предела. Возбужден. Жаждет меня. И в этот момент мне хочется, чтобы не только я получила удовольствие, в шаге от которого нахожусь.

Я не знаю, как действовать правильно, поэтому полагаюсь лишь на инстинкты. Тянусь руками к пряжке ремня под удивленный и немного ироничный взгляд Андрея. Он не помогает и не говорит как надо и от этого меня с головой накрывает смущение. Пряжка ремня, как назло, не поддается, поэтому я чертыхаюсь и расстёгиваю молнию, задевая пальцами внушительную эрекцию.