Андрей опускает теплую ладонь на мою ногу и слегка сжимает. По телу ползут мурашки, а низ живота начинает покалывать. Его прикосновения всегда действует на меня таким образом: в лёгких становится мало воздуха и кружится голова.

- Ладно, мы поедем в ресторан в другой раз, - произносит Андрей, - когда у тебя будет время.

Я улыбаюсь и согласно киваю. Конечно же! У нас ещё всё впереди.

Всю оставшуюся дорогу к дому мы молчим, изредка переглядываясь и снова задумываясь о чем-то своем. Эта встреча на кладбище была знаковой. Не даром мы с Андреем приехали туда одновременно. Я рассказала ему всё то, что давно хранила в себе, а Муратов почувствовал некое облегчение. Это читается в его движениях и изменившемся настроении.

В прихожей нас встречает няня с Илюшей на руках. Малыш забавно дёргает ручками и реагирует на наше присутствие. Иногда мне кажется, что он всё понимает и чувствует: родных людей рядом, которые его сильно-сильно любят.

А потом начинается моя любимая часть вечера, потому что мы проводим время втроём. Словно настоящая семья, где нет места ревности, обидам и злости. Мы с Андреем умеем отключаться от реальности в присутствии сына в каких бы отношениях не состояли. С Илюшей он не жестокий, а заботливый отец: спокойный, в меру нежный, правда малообщительный. Андрей не так ярко выражает свою любовь, но её видно невооруженным взглядом.

После кормления Илюшка начинает капризничать. Похоже, я рано радовалась, когда думала, что нас  обошли стороной колики.

- Я уложу его, - произносит Андрей, забирая у меня хнычущего и сонного сына. – Можешь заниматься работой и курсовыми.

Я вспыхиваю от стыда и всё же благодарно ему улыбаюсь. На самом деле у меня нет никаких важных дел. Выпалила те слова, не подумав... Только для того, чтобы не ехать в чёртов ресторан.

- Спасибо, Андрей… И спокойной ночи.

- Тебе тоже, - усмехается он.

Цифры плывут перед глазами, а новый материл, который я должна изучить перед выполнением следующей части курсовой работы, не лезет в голову. Мне хочется спать, и я никак не могу сконцентрироваться. Но я же соврала Андрею, что занята, поэтому должна делать хотя бы видимость того, что действительно занимаюсь.

Чтобы взбодриться и прогнать сонливость, направляюсь в душ. Намыливая тело банановым гелем для душа, слышу посторонний шум у себя в спальне. Становится не по себе, поэтому я смываю пену, выключаю воду и замираю на месте. Сердце бешенно колотится в грудной клетке, но чуть позже я понимаю, что мне показалось. Это всё дурацкие сны, которые никак не дают мне покоя.

Замотавшись в белоснежное полотенце, выхожу в спальню и чувствую, как жар приливает к щекам и усиленно расходится по венам. В широком кресле сидит Андрей и внимательно на меня смотрит.

- Кто-то говорил, что занят работой, - произносит с лёгкой полуулыбкой.

Перевожу взгляд на закрытый ноутбук и учебники и ощущаю, как краснею от макушки до кончиков пальцев на ногах.

- Я тебе соврала, извини. На самом деле я просто не хотела ехать в ресторан из-за своего внешнего вида.

Андрей поднимается с кресла и направляется навстречу. Чистый дьявол во плоти… Притягательный и сумасшедше красивый. Потемневшие глаза бесстыдно проходятся по моему влажному телу: шее, ключицам и оголенным ногам.

Андрей одет в брюки и чёрную рубашку, которую он расстегнул на две верхние пуговицы. На мне из одежды – ничего, кроме полотенца. Я прекрасно знаю зачем Муратов пришёл, но всё равно волнуюсь так сильно словно в первый раз.

- Я часто вру, - качаю головой и тут же отвожу взгляд в сторону. – Иногда мне просто сложно сказать тебе правду. Как, например, тогда в отеле. Все те грязные слова, что я говорила были лишь от обиды. Мне не нужны никакие другие мужчины и секс с ними. Я просто ревновала к блондинке, с которой ты уединился.

- У нас ничего не было, - прерывает меня Муратов. – Давно ничего не было.

- Давно? – удивленно смотрю на него.

На лице нет ни тени улыбки, поэтому думать о том, что он шутит как минимум глупо. В голове роится множество мыслей и все они касаются интимной жизни моего мужа. Давно это сколько? Неделю? Две? Месяц? Мы не клялись хранить друг другу верность, не обещали быть вместе в болезни и здравии, но этот момент для меня важен, потому что я не могу оставаться равнодушной к мужчине к которому испытываю первые и такие сильные чувства.

- Я сплю только с тобой, Нина, - произносит Андрей.

У меня перехватывает дыхание и вырастают крылья за спиной. Какая же я дура… Дура! Столько дел наворотила из-за своей необоснованной ревности.

Мы замираем друг напротив друга и прятать улыбку больше не получается.

Андрей касается моего лица, убирает за ухо влажные пряди волос и так пристально смотрит в глаза, что всё внутри сворачивается в тугой узел. В прошлый раз он брал меня по-звериному дико и грубо, а я дразнила его и раззадоривала как могла. Так сильно, что искры летели из глаз...

Сейчас мне хочется другого: нежности и чувственности, поэтому я перехватываю Андрея за руку и нежно целую губами. У него большая ладонь с длинными пальцами и шероховатой кожей и крупные выступающие венки на запястье, которые я поочередно целую. Делаю это под внимательный и порочный взгляд своего мужа, который затягивает всё глубже и глубже.

***

У него большая ладонь с длинными пальцами и шероховатой кожей и крупные выступающие венки на запястье, которые я поочередно целую. Делаю это под внимательный и порочный взгляд своего мужа, который затягивает всё глубже и глубже.

Мне хочется делать так вечность. Целовать теплую кожу и наблюдать за тем, как в чёрных зрачках Муратова с каждой секундой разгорается желание. Он сказал, что спит только со мной… Для кого-то это ничего не значит, а для меня – всё.

- Хватит, маленькая, - хрипло произносит Андрей. – Хватит.

Он нетерпимо прерывает меня и приближает к себе. Губы расплываются в довольной улыбке, а сердце трепещет. Муратов впервые назвал меня так ласково. Маленькая… Возможно, потому что в сравнении с ним я действительно маленькая и хрупкая, а он большой и сильный. В его объятиях не страшно. Надёжно. Хорошо.

Мы стоим так недолго, потому что в следующее мгновение Андрей подхватывает меня на руки и куда-то несёт. Мир вокруг перестает существовать и будто замирает. Есть только острая потребность в том, чтобы ощущать горячее тело любимого мужчины на себе, дарить наслаждение и получать его взамен.

Едва лопатки касаются мягкого матраса, полотенце, которым я старательно прикрывала обнаженное тело, раскрывается и оголяет грудь. Соски становятся твёрдыми и сладко ноют, а пульсация внизу живота усиливается и даже раздражает! Мне хочется, чтобы Андрей прекратил всё это. Я знаю, что он может. Один только он может.

Андрей снимает с себя рубашку, оголяя крепкое мужское тело с чётко прорисованными мышцами живота и широкими плечами. На груди рубцы и шрамы как очередное воспоминание о том, кем он является на самом деле. Я вышла замуж за человека, который живёт по своим законами и им же подчиняется. Андрей грешник с тяжелой судьбой, но, как ни странно, я полностью принимаю его таким какой он есть на самом деле. Другого мне не нужно.

Я безмолвно тяну к нему руки. Ухватываюсь пальцами за пряжку ремня и тяну на себя. Так остро хочу близости, что, как только наши тела соприкасаются, из груди вырывается протяжный стон удовольствия. Вот именно так хорошо. Так замечательно. Лучше и быть не может.

Андрей осыпает поцелуями мои щёки, виски, шею… Горячий и заведённый до чёртиков. Впрочем, я возбуждена не меньше него. Требовательные губы ласкают щекотно и приятно одновременно. Так сильно, что волоски на коже встают дыбом и мне хочется буквально умолять Муратова войти в меня.

Его дыхание опускается ниже, влажный язык задевает соски. Пока одна его ладонь сминает грудь, он тем временем ласкает губами другую. Оказывается, Андрей умеет быть нежным. Он может зацеловывать, ласкать и трогать так, чтобы уносило на самую вершину удовольствия даже без проникновения.