— Нет.

— Орет?

— Тоже нет.

Комолов удивился.

— Дура?

— Хотел бы я сказать «да», но тоже нет.

— Бабы! — резюмировал Ухов и был прав в этом потому как за этим словом скрывалось нечто не поддающееся объяснению. Кто-то называл это интуицией, а кто-то «дуракам везет». Они называли это «бабами», имея в виду непостижимую женскую суть, ведомую каким-то высшим разумом.

Что до ее вопроса-предположения с ангельской улыбкой на губах и космическим злом в глазах, то… Нелепо, глупо и дураком Хамиев чувствовал себя накануне, внезапно сделавшись сплетником, досужим обывателем, закостеневшим и варящимся в бульоне условностей традиционалистом. Он узнал о ней правду, другую, непридуманную воображением, такую о которой не догадаешься никогда, глядя на невероятно красивую женщину — о ее погибших родителях, о наследстве, которым она бы смогла распорядиться только выйдя замуж за выбранного родителями человека и о проделанном пути. Он восхитился ее умом, упорством и стойкостью, поразился тому, что даже с ребенком на руках она выбирала не то, что легче и в большинстве случаев естественнее, а другой вариант, в котором было легче ей самой. Правильный с точки зрения большого «человеческого» я.

Вот только она увидела и поняла его иначе.

— Бери тачку, — Хамиев протянул ключи от джипа, понимая, что не сможет быть в двух местах одновременно, — припаркуйся где-нибудь, а я потом заберу ее со штраф стоянки.

— Куда ты с ними?

Тигран еще думал над этим. В его списках еще были те, кто задолжал когда-то, но с ними еще предстояло договориться.

— На служебку.

— Сам сказал, что на днях лишишься ее.

— Пару дней, а там придумаем что-нибудь еще.

Комолов полез в куртку, громыхнул ключами от квартиры с брелоком голого человечка с малиновыми волосами и протянул их ему.

— Пользуйся, не тягай дите по первопрестольной, — Комолов усмехнулся, произнося последнее. — Как все закончится, отдай ключи Римке.

Они обнялись. Место для прощания вышло странным. Чужой дом и никакой ностальгии, как это обычно бывает на вокзалах. Словно случайный пункт на карте, о котором и не вспомнишь никогда после.

— Спасибо. Звони, если что матери. Она будет в курсе жив я или нет.

— Не чуди, Хамиев, — Комолов сжал его в объятиях, а потом оттолкнул, двинув в плечо. — Все еще впереди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍***

Илюха оказался так прав в своих последних словах. У Хамиева была впереди целая ночь, а потом еще одна и еще, и еще, и еще рядом с женщиной, которая готовила и подавала чудной коктейль из чувств, эмоций и впечатлений, притягивала взгляд и заставляла думать о себе, слышать последние слова и представлять особенно после выкинутой шутки о «свежих трусиках».

— Вот ведь! — проговорил он ей в след. — А что будет если я их не куплю?

Она не услышала его вопроса, ушла с гордо поднятой головой, ни разу не согнувшись под своей ношей.

— Чертова ты стерва! — проговорил он с чувством и затряс головой из стороны в сторону, силясь выбросить обтянутой в джинсы задницы.

Почему же она ошиблась в своем вопросе-предположении? Потому что Хамиев злился на нее, ощущал облегчение, обнаружив ее целой и невредимой, уже в который раз восхитился ее самообладанием, стойкостью и решительностью. На свете было много приспособленцев и очень мало тех, кто решался на поступки и брал ответственность за собственную жизнь на себя.

Ольга была такой.

Это он имел в виду, говоря о том, что «так не делают». Она оказалась сильнее жизненных стереотипов. К чему приведет это ее упрямство он вряд ли узнает, но… Наверное, поэтому он решился помочь ей. Потому что женщинам во все времена было сложнее, чем мужчинам и дело ни в каком ни сексизме. Ситуация с ее мужем и привязавшимися к ней бандюками — тому пример.

— Давай, Тигран, — настраивал он себя, поднимаясь по ступенькам, перешагивая сразу через несколько. — Тебе только и надо сказать «извини»!

Пару минут на свежем воздухе, вытянутая палочка табака и созерцание желтых кон многоэтажки привели Тиграна в неидеальное, но в состояние дзен и полное осознание происходящего.

— Извини. День выдался непростым.

Какое-то время они будут жить в одной квартире. Один день они конечно бы мог перекантоваться на старой, но это было свинством. Привезти бабу в дом, а самому наутек? Остаться и постоянно огрызаться друг другу тоже было плохим вариантом, потому что Тигран понимал, что сбежит и даже смог убедиться в правильности сделанных выводов.

— Может еще не поздно взять и выйти замуж за Артема?

Она задумала сбежать, но замуж, не разведясь с первым мужем, топталась на месте у самого порога, вновь забыв закрыть за собой дверь. Огромное зеркало демонстрировало ее потерянное и даже какое-то грустное отражение, ясно дававшее понять, что слова были сказаны больше от безнадеги, чем на самом деле в серьез.

— Тогда не надо будет терпеть все это!

— Может и стоит, — проговорил он со всем спокойствием на которое был способен в данную минуту после действительно напряженного дня.

Хамиев, услышав брошенные слова, заставил себя проглотить вопрос: «почему здесь я, а не Тема?», потому что это и был ответ. Он знал его еще тогда, когда Золотарев оставил его в ее квартире.

— Вы что-то забыли? Деньги, наверное?

Она не повернулась к нему, не смерила взглядом темных глаз, таящих в себе загадку истинных чувств и переживаний, но дала возможность вдохнуть аромат ее духов. Ольга Карпова пахла как заморский тропический фрукт — она пахла спелым манго, теплом и женщиной.

— Дам вам карту, пин-код семьдесят…

Он не стал слушать ее дальше, выругавшись, прокляв себя и ее за чертово наваждение. Тигран понял, что ощущал Золотарев рядом с ней — она была чужой женой, с ребенком на руках, не видела никого кроме сына и тем не менее притягивала к себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Почему нужно убираться именно ночью?

Тигран, едва открыв дверь, застыл на пороге, оказавшись посреди девственно чистого коридора, насквозь пропахшего моющим средством с запахом лимона.

— А когда еще мне это делать? — осведомилась женщина, смахнув со лба сбившиеся прядки.

Она посмотрела на него снизу-вверх, усевшись на босые пятки.

— Утром?

Тигран покрутился на месте, ища куда бы сгрузить пакеты, да так и остался с ними. Все горизонтальные поверхности были заняты пакетами с вещами.

— Не хочу спать в грязи, это первое, — сообщила она серьезно, не поменяв своего положения в пространстве. — Второе, Макар не даст.

Едва улегшееся тревожное и неправильное чувство в отношение чужой женщины вновь дало знать о себе. Ее покорная поза, блестящая испариной кожа и растрепанный внешний вид заставили подумать о ней в совсем другом ключе. Хорошо, что у него в руках были пакеты, иначе… Тигран даже сделал шаг ей навстречу, таким мощным был порыв ощутить какие ее волосы на ощупь.

— Есть третье?

Вместо ответа она поднялась, на мгновение подразнив видом открывшегося декольте, и оказалась так близко, что он увидел отражение в ее темных глазах, вновь оказавшись во власти ее волнующего запаха. Сердце в груди гукнуло так, что вдруг оказалось в самом горле.

— Забыла поблагодарить вас за помощь, — сказала она, все также глядя ему в глаза. — Не знаю, как бы нам удалось выпутаться из той истории самостоятельно.

— Хотел бы я сказать, что все пустяк, но с женщинами так не бывает.

Тигран знал, что сгущает краски, но работа сталкивала его в основном с такими, что и в морду могли броситься, не пожалев дорогого маникюра.

— Даже так?

Она хмыкнула, забрала у него пакеты, направившись на кухню и только оказавшись в тени старомодной встроенной антресоли, обернулась.

— Часто воюете с нами?

Тигран остался на месте, а про себя выругался еще раз. Вопрос был простым, но с легко читающейся в нем насмешкой.