— Эта женщина — мой друг, — произнес он напоследок, чтобы прояснить все с самого начала и больше не возвращаться к этой теме. — Ее сын не имеет ко мне ни малейшего отношения.

Гоар выдавила из себя какой-то звук. Тигран обернулся на нее и, убедившись, что все хорошо продолжил, не стесняясь появившегося на пороге Алибека.

— Я бы не позволил ей приехать сюда после содеянного тобой. Оставь в покое их и меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ночь выдалась беспокойной. Как ожидалось Макар перевозбудился и очень долго не мог уснуть, разглядывая со своей кровати подаренного Тиграном щенка. Он то и дело открывал глаза, сначала спрашивал у Ольги на месте ли пес, а потом просто повторял данное щенку имя. Вуки в отличие от Макара давно спал в переделанной под временный ночлег коробке, откинув в сторону свой еще короткий, но очень упитанный хвост. Молоко, варенная грудка, теплая лежанка и новый друг — сделали его день.

— Съездим до города, — проговорила Ольга, усадив сына в арендованное авто. — Купим для твоего щенка все необходимое и покажем его доктору?

— Бобо?

Макар бросил испуганный взгляд на коробку, но Ольга поспешила успокоить сына, считавшего, что к врачам надо ходить только по делу, то есть, когда заболел, а еще лучше ограничиться вызовом скорой на дом. Ольгу сколько раз было столько и умиляло, как в таких случаях сын совал ей в руки смартфон и, каверкая слово «звони», требовал вызвать доктора на дом.

— Нет, — Ольга щелкнула замком ремня безопасности. — Чтобы Вуки не болел.

Она выпрямилась, умудрившись запыхаться за столь короткое мгновение.

— Никогда.

Багдасарова торопилась и вовсе не потому, что ветеринар работал до какого-то определенного часа, а потому что… Она и сама не могла объяснить себе этого. Отчего-то вместо большого праздника по случаю возвращения Тиграна, который обязательно принес помимо общего веселья еще и недовольство от музыки, шума, суеты, песен и плясок, Ольга чувствовала какую-то смутную тревогу. Нутро шептало ей, что не стоит попадаться ему на глаза и совсем не из-за того, что она чуть было не растеклась лужицей воска в его руках. То было другое.

— Уезжаете?

Голос Тиграна, прозвучавший из-за спины, заставил ее подпрыгнуть и в этом прыжке обернуться к нему.

— Пожалуйста, не делайте так больше, — попросила она, прижав руку к груди, с дёрнувшимся за ней сердцем.

— Мне показалось, что мы уже на «ты», — произнес Тигран, разглядывая ее с любопытством и, как ей показалось с промелькнувшим выражением улыбки в темных глазах.

Ольга отдернула край майки. Ему смешно, а она, между прочим, испугалась. Совсем как крот с зайцем в старом анекдоте и смешно стало только сейчас, а не тогда, когда она орала.

— Показалось, — ответила она и оглянулась на двух малышей.

Макар играл с Вуки, выглядывающего из старого, но добротно сделанного рюкзака, путешествующего за плечами Оли еще со времен студенчества.

— Далеко собрались в такую рань?

Мужчина не хотел уходить с ее пути. Тигран остался на месте, зажав Ольгу в «углу» между собой, салоном и дверью. Испуг ушел, оставив на свое месте некое подобие досады и даже желание рассмеяться.

— Если я скажу вам…

Он приподнял бровь и сказал короткое, бесшумное «нет!», но Оля проигнорировала его требование. Она здесь по собственной воле и от него не зависит, а значит станет обращаться к нему, как сама того пожелает.

— … это, вы выпустите меня?

По выражению его глаз и лица в целом Ольге стало понятно, что вопрос ее стал для него неожиданностью. Он посмотрел на свои руки, держащиеся за край двери и крышу автомобиля, а потом на нее и покачал головой из стороны в сторону.

— Все зависит от твоего ответа.

Она вновь увидела выражение улыбки и отвернулась от него, закусив губу.

— К Игнату?

— Наверное, я не знаю его имени, — не без раздражения откликнулась Ольга, посмотрев прямо на его грудь, — К тому, который практикует на Кропоткинской улице.

Она ждала, когда он выпустит ее, но во взрослом мире не существует честных правил игры. Всё и всегда трактуется в свою пользу. Вот и он продолжил стоять, а Оля, так и не избавившись от гнетущего чувства, не понимала зачем это надо ему. Зачем ему, чтобы все видели их вместе, доносили матери или, не дай, Бог жене?

— Я советую съездить к Игнату, — произнесли у нее над головой. — Это в другом конце города, но животных он любит, и они чувствуют это.

Оля все-таки посмотрела ему в глаза. Забота о душевном комфорте животных чуть-чуть, да и пленила ее.

— Тигран! — наконец не выдержав, воскликнула Ольга, но не сумела подавить судорожный вздох, отвернулась и только потом старательно спокойно произнесла. — Вам придется выпустить меня или я рискую приехать туда слишком поздно.

Он придвинулся еще ближе, буквально заставив ее вжаться бедрами в неровный рельеф двери.

— После всего мы собирались заехать к морю, на крайний случай к озеру, но, если это все продлится слишком долго, то мы останемся в городе в самый солнцепек. Не хочу, чтобы Макар спал в автомобиле, не хочу нервничать, не хочу гнать обратно по не совсем надежной дороге и проклинать вас за то, что вы встретились мне этим утром.

— Ты будешь делать это!

Было в этом общении нечто странное. Он ведь не спросил ее, а сказал так как будто пообещал. На ее счастье Тигран Хамиев по кличке Хамстер отодвинулся от нее и пошел прочь, но это чувство не продлилось даже какую-то минуту. Ольге Багдасаровой не удалось добиться своего и выдохнуть хоть с каким-то, да чувством облегчения — Хамиев не ушел слишком далеко.

— Лучше я отвезу вас в город, — бросил тот ей через плечо. — Заодно выясню все по поводу новой дороги.

Он обошел арендованное ею авто, остановился со стороны водителя и, прежде чем потянуть дверь на себя добавил:

— Не прощу себе, если с вами случится что-то.

— Да уж! — произнесла Ольга, повертев в мыслях озвученную причину. — Нервные клетки ведь не восстанавливаются.

Ольга не спешила садиться в автомобиль. Ей нужно было пару секунд, чтобы успокоиться, смириться с ситуацией, заметить затрясшиеся кусты ирги и мелькнувший краешек чьей-то юбки, поцеловать Макара, еще раз поправив на нем ремень, потом уже только выпрямиться и пройти к пассажирской двери.

— Может поменяемся местами, — предложила она, открыв дверь. — Я сяду за руль, а вы со стороны моего спутника?

— Ты сама-то слышишь себя?

Мужчина наградил ее очень выразительным взглядом, но Оля осталась невозмутимой и вовсе не потому, что действительно хотела за руль, а потому что ей тоже нужно было отмщение. Женская вредность дала знать о себе весьма кстати, напомнив о том, что она давненько не давала ей проявиться во всей красе.

— Я не жаловалась на слух, но ровно до вашего появления в моей жизни, — произнесла Оля, наконец затолкав себя во внутрь. — После я узнала много нового о себе.

Она высказалась, припомнив все сказанное в свой адрес за весь период знакомства с ним. Список, надо сказать, вышел впечатляющим.

— А теперь вот это, — закончила Багдасарова, рассматривая пробегающий пейзаж за окном.

Она повернулась к нему только тогда, когда они остановились, но случилось это вдали от гостиничного комплекса и от маленького городка, в который они собирались. На этот раз вокруг них не было никого, не единой живой души, которая могла бы поведать о том, что творится в автомобиле.

— Хочешь погавкаться?

Нет. Но сама постановка вопроса позабавила ее. Она собиралась проесть ему плешь, вдосталь насладившись его хмурым видом, молчанием или быть может оправданиями с неизменным, обезличенным «женщина!»

— Я подумала, что это ты захочешь извиниться.

Ей, по правде говоря, вовсе не нужны были его слова покаяния. То, что он сделал для них в свое время с лихвой перекрыло все сказанное. А уж потом… Много-много раз позже, когда Оля возвращалась к тем ситуациям в своих воспоминаниях, то понимала, что первая мысль «он провоцирует меня», «нарочно держит дистанцию» или «испугался» — была самая верная и можно сказать, что списывающая на нет все его выплески.