Создалось впечатление, что Ольгу в этот момент ударили и не куда-нибудь, а в самую грудь. Что-то такое появилось в ее душе и это нельзя было назвать злостью. То была ненависть и что-то еще — горькое, потерянное и кажется, что безумное, дальнейшие слова лишь усилили это впечатление.
— Или заскучала? — говоря все это, черты мужчины заострились, а глаза недобрым блеском, прямо ненавидящим. — Что, находишь, чем занять себя только в моем присутствии?
Это было последней каплей. Она упала в переполненную чашу и перевернула ее. Ольга замолчала, опустив взгляд на сына.
— Отдайте мне сына! — потребовала она, вытянув вперед руку и поразившись тому, как холодно прозвучал ее голос. — В ваших же интересах сделать это.
Багдасарова не шутила и, несмотря на все хорошее, что сделал он для нее и сына, в данную минуту обязательно воспользовалась бы всем арсеналом возможностей, что были у нее. Она все понимала — эти его грубости-ухаживания и оскорбления, призванные держать дистанцию, но она не позволит ставить под сомнения ее чувство материнства и то, что она не достойна его.
Вот это точно было перебором. Over до х**** как любят выражаться сейчас.
Все совершают ошибки так или иначе, но только главное не это, а бесконечные любовь и забота, ощущение дома и безопасности, которые она может дать сыну и обязательно сделает это. С Хамстером или без него.
— Дома!
Мужчина не желал уступать ей, а Ольга не желала выслушивать претензии от черт знает кого!
— Давно не были в обезьяннике?
Противоборство взглядов длилось какие-то считанные мгновения. Однако, Ольге показалось, что прошла целая вечность и она пожалела об этой угрозе-обещании, ведь исполнить ее — означало привлечь к себе внимание.
— Дура! — бросил он ей в спину.
Ольга только дернула плечом в ответ на это, как будто сбрасывая с плеча эту прилетевшую соринку.
— Вам бы радоваться, что я нашла запасные ключи — «щебетала» она через несколько минут, оказавшись на пятачке едва ли не скрипевшей от чистоты кухни, — и научиться отвечать на телефонные звонки и смс, а не вот это вот всё!
Забрав сумку, она не пошла обратно на лавочку, делая вид, что ничего не произошло и не стала проглатывать обиду. Ольга вернулась в квартиру, собрала вещи, прошла на кухню к сидящему за столом Тиграну, собираясь швырнуть в него ключами, но передумала и налила ему тот самый долгожданный борщ.
— Ты что творишь?! — рявкнул он, поднявшись с громко скрипнувшего ножками стула, стоило Ольге опрокинуть содержимое тарелки с рисунком крупных клубник по краю.
Капуста, другие окрашенные свеклой овощи и ароматное (разварившееся) мясо увенчали его голову, красные реки пропитали светлую футболку, а лавровый лист отбросил тень на взбешенное лицо.
— Приятного аппетита, — проговорила она с убийственным спокойствием, глядя ему прямо в глаза, — козел.
Это было последнее, что она сказала ему в тот день. Подхватив сына и забросив на плечо сумку, Ольга вышла из квартиры, поклявшись, что больше не вернется в нее.
— Никогда! — повторяла она снова и снова, кажется, что в такт бешено стучавшему сердцу.
Ольга могла понять и согласиться со многим, посыпать голову пеплом и попросить прощения, но только не тогда, когда от нее требовали соглашаться с чьим-либо мнением, заведомо глупым, лишь потому что у этого кого-то была сила или власть. Она предпочитала не связываться с такими самодурами, а это вел себя именно так, когда орал и сомневался в ее способности быть матерью.
— Ни за что и никогда!
Она больше не попросит у этого человека помощи. Сегодня он не в состоянии контролировать свой рот, а завтра Бог знает что еще.
— Оля?
Ольга кивнула закрытой двери с расположенной в ней глазком, покачиваясь на месте и, что есть силы сжимая брелок с ключами и ручки люльки. Она не решилась оставить сына в машине даже на пять минут, поднявшись на третий этаж дома через дорогу.
— Ирина Александровна, я вам ключи принесла, — проговорила она стоило двери открыться, не видя ничего за мутной пеленой, застлавшей глаза. — Спасибо вам большое!
Ирина Александровна — та самая громкая тетка, которая ворвалась в квартиру и стала орать о том, что Ольга пытается захомутать ее Илюшеньку. Они после того, как Ольга велела позвонить Хамиеву относительно быстро разобрались, что к чему, выпили чаю и можно сказать, что «подружились».
— Ольга?
Вместо громкой Ирины Александровны дверь Багдасаровой открыл муж Ирины, но Ольге не пришлось объяснять ему что бы то ни было.
— Оленька, я сейчас! — вещала громкоголосая женщина откуда-то из глубины квартиры. — Я тут для Макарушки колясочку нашла, теперь не будешь гулять с ним и срывать ручки.
«Висящая» на телефоне, женщина появилась спустя несколько секунд, оттеснила Бориса и, бросив один лишь взгляд на нее, всплеснула руками, чуть было не уронив трубку на пол.
— Ира! В самом-то деле!
Супруг громкой женщины поймал смартфон и выказал свое возмущение. Ирина Александровна даже не заметила этого, схватила Ольгу за руку и потянула на себя.
— Оленька! Да на тебе лица нет!
Она сбавила громкость в максимально быстрые сроки, увидев, что Оля не одна, а с сынишкой.
— Что случилось?
— Ничего.
Ольга повторила свои слова, но только сперва показавшаяся неприятной женщина и слушать ничего не захотела на пороге и о том, как ей пора, затащив Олю к себе в дом.
— Они нашли тебя? Вскрыли и эту квартиру?
Она обернулась к мужу.
— Боря, собирайся! Надо звонить…
— Не надо никому звонить, потому что все в порядке, — Ольга заставила себя приподнять уголки губ в некоем подобии улыбки.
Багдасарова согласилась выпить чаю, позволила поухаживать за собой и разрешила себе вторую большую роскошь за действительно короткий срок — довериться считай, что незнакомым людям. Ей нужно было чуть-чуть перевести дух, выпить чаю с земляникой и решить, что делать дальше.
— Поссорились! — шептала женщина, продолжая суетиться и ухаживать за ней, слушая лишенный эмоций такой короткий рассказ Оли. — Я так и поняла!
Ирина Александравна умела не только шуметь, но и слушать, вылавливая из пресных слов оттенки эмоций и истиный драматизм ситуации. Ольга не стала ничего отрицать, ведь на ее взгляд ссорились те кто мог помириться, близкие и родные, вместо этого она достала смартфон, набрав сообщение Артему.
— Дело молодое, еще помиритесь!
— Это Вряд ли.
Она выдохнула, сказав это. В груди стало больно и никуда не делось пусть и крохотное, но чувство вины. «Горячая кровь» стала набирать силу, стоило Ольге несколько раз «выпустить» ее на волю и теперь ей казалось, что она поступила импульсивно, глупо и…
Ольга не могла наступить на горло гордости. Никак не могла предать себя, Макара и всех своих предков, цвет армянского дворянства. Какими бы непонятными, чужими и далекими бы они ни были.
— Знаешь, Оленька, ты оставайся сегодня у нас, — проговорила женщина ласково и так тихо, что Оле вдруг показалось, что на кухне есть еще кто-то. — Куда ты пойдешь на ночь глядя?
Ольга взглянула в окно, за стеклами которого еще ярко светило летнее солнце и заподозрила «неладное».
— Ирина Александровна, — начала она, не зная, как еще втолковать ей, что не ждет извинений и прочих слов покаяния.
— Что Ирина Александровна?!
Женщина вновь взяла свою любимую громкую тональность, но тут же ойкнула, зажав себе рот ладонью.
— Мы, кажется, договорились, что будешь звать меня «тетя Ира»! — проговорила она куда тише, чем прежде. — Ты зря упорствуешь, кстати говоря, надо говорить в присутствии ребенка в полный голос.
— То, что у тебя полный голос, — проговорил, сунувшийся на кухню и очень хмурый Борис Егорович, — то для других апокалипсис!
— Борька!
Ольга даже прыснула от смеха. Могло показаться, что чета Уховых — полные противоположности друг друга, но то было только на первый взгляд. Они были дополнением друг друга.
