— Саша, а где ты живёшь?

— В смысле? Я снимаю квартиру в Девяткино. Тут дешевле. А раньше я у дяди жил, но приходилось спать в проходной комнате, неудобно. А почему ты спросил?

— Хочешь, я приеду?

— Уже одиннадцать часов вечера…

— Ну и что?

Саша молчал, Егор слышал его сопение. Ладно, он, наверное, испугался такого напора. Егор и сам испугался — своей потребности немедленно увидеть Сашу, своей готовности ехать к чёрту на рога, своего желания ещё раз услышать «да, я влюблён в тебя». Он поспешил сказать:

— Да, уже поздно. Давай, может, сходим куда-нибудь на выходных? — Хорошо, что завтра пятница, не придётся долго ждать. — Как насчёт бильярда или боулинга? Или в сауну? В ресторан? В библиотеку?

Саша засмеялся:

— А давай в ночной клуб? Ты знаешь какой-нибудь хороший клуб? Я никогда не был, давно хотел.

— Да я тоже сто лет не был, но я узнаю, где сейчас народ тусит. Так что, завтра? Встретимся около метро?

— Завтра, — подтвердил Саша. — Около метро.

Живучка

Охранник, ждавший за дверью, повёл Чоно обратно.

— Что, написал свою апелляцию? Ночью так рвался…

Чоно обернулся и узнал сутулого ночного охранника. Ответил:

— Я же не знал, что это формальность.

— Почему? Если ты и правда невиновен, тебя могут оправдать.

— Были такие случаи?

— В тех тюрьмах, где я работаю, — бывало.

— А здесь? — уточнил Чоно.

— Не знаю… — замялся охранник. — Здесь народ опасный, у большинства пожизненное, таким вряд ли апелляция поможет. К тому же я вахтовик: месяц на Юшоре, полгода на Земле. Даже если кого-то оправдают и выпустят, как я об этом узнаю?

— Мог бы у зэков спросить — у тех, кто давно тут сидит. Они-то наверняка знают.

— Вот сам и спроси, чего ко мне пристал?

В зале начиналась работа. Заключённые обступили люк, и Чоно встал вместе со всеми, перегнулся через невысокие перила. Вода маслянисто поблёскивала в низких косых лучах местной звезды и покачивалась в таких непривычных глазу плоскостях, что Чоно замутило. Он ничего не видел в толще воды, как ни всматривался. Где они?

— Внимание! Подъём!

Море колыхнулось и нехотя выпустило из себя огромную круглую чашу, доверху наполненную водой. Медленно, бесшумно чаша поплыла вверх, и только струйки выплёскивались и падали тягучими нитями обратно в море. Чоно наблюдал, как чаша достигла люка, идеально с ним совместилась и поднялась в рабочий зал. Щёлкнули механизмы фиксации, и Чоно оказался перед полным бассейном.

— Начинаем, — сказал голос в динамике.

На дне бассейна вспыхнула подсветка. Чоно замер. Он видел гребневиков на фотографиях, но никакое изображение не могло передать их красоты. Сотни маленьких полупрозрачных существ, от нежно-лиловых до фуксиевых, с обтекаемо-пухлыми тельцами, внутри которых светились неоновые прожилки, грациозно качались и кувыркались в густой воде, иногда соединяясь в длинные гирлянды, иногда — в разноцветные букеты. Чоно слышал только своё участившееся дыхание и стук сердца. Он опустил руку в бассейн, и тут же один гребневик лёг в чашечку его ладони приятной тяжестью. Хотелось снять толстую перчатку, почувствовать кожей чудо инопланетной жизни, но кто-то грубо развернул его назад. Невысокий человек в чёрном сказал:

— Начинаем — это начинаем работать, а не развлекаться. Ты новенький? Вчера поступил? Я — мастер цеха. Ты слышишь только мой голос и подчиняешься только мне. Понял?

— Да.

— Берёшь со стола контейнер и черпак. Ловишь живучку, сажаешь в контейнер и заливаешь доверху водой. Потом закрываешь крышкой и ставишь на другой стол. Понятно? Следи, чтобы не травмировать живучку, они быстро дохнут от плохого обращения. Следи, чтобы крышка закрывалась герметично. И самое главное — смотри, чтобы строго по одной твари паковать. Когда их несколько, они могут пожрать друг друга. Они и тебя сожрут, если ты им попадёшься, так что голые руки не суй! Всё ясно? За брак будешь наказан.

— Я всё понял. А что, они кого-то уже сожрали?

— Работай давай!

Егор вытащил из шкафа все свои джинсы и рубашки. Он никогда не был тусовщиком. Они ходили с Борей по клубам — Егор пил водку с клюквенным соком (не «Космополитен», как издевался Боря, а просто водку с соком), а Боря пил дешёвый ром с колой и снимал девчонок. Они снимались, конечно, но только после того, как замечали Егора. Он всегда привлекал девушек. Возможно, потому, что был отстранён и внутренне закрыт. Девушкам такие мужчины нравятся. В своём воображении они наделяют их необыкновенными достоинствами: благородством и загадочностью. А уж обручальное кольцо на правом безымянном пальце и вовсе делало Егора неотразимым. Женская конкуренция? Желание самоутвердиться и победить неведомую соперницу? Их всех просто подмывало очаровать Егора и затащить в постель. Ну или хотя бы получить какие-то весомые (и зримые) признаки сексуального интереса. Но с Егором такое не прокатывало: какой там сексуальный интерес, если даже с любимой женой не всегда получалось? Девушкам приходилось переключаться на Борю. Вот уж кто не скупился на знаки внимания!

Но в этот раз никаких девушек. Только он и Саша.

После недолгих раздумий Егор надел узкие джинсы и чёрную рубашку, всё остальное запихал в шкаф.

Саша пришёл не один. Он меланхолично подпирал стену в вестибюле станции «Московские ворота», а рядом маячила девочка в очках с толстыми линзами и в «арафатке» — только сегодня она была без «арафатки». Студентка с курсов, которая требовала, чтобы Лекетой непременно спас Чоно. Это она сказала, что мужчины её не интересуют, а Егор написал в её книге «С пожеланием любви». «Елизавета Воронцова», — всплыло в памяти. Имя как у любовницы Петра III, или кем она ему приходилась?

— Привет, Егор! — Саша его заметил, отпрянул от стенки и протянул руку. — С нами Лиза захотела пойти, ты не против? Мы иногда встречаемся…

— Вы с Лизой встречаетесь? — удивился Егор.

— Ну так…

Вслед за Сашей Лиза тоже протянула крепенькую ручку:

— Мы встречаемся, но не в общепринятом смысле. Нас связывают товарищеские узы, а не банальный сексуальный интерес. Рада вас видеть, Егор! Вы больше не приходили к нам на лекции, наверное, «Живучку» писали? Скажите, Чоно выжил?

— Понятия не имею. Ну что, вперёд? Готовы повеселиться? — преувеличенно бодрым тоном спросил Егор.

Вряд ли она помешает. Они вышли под накрапывающий дождик. Саша подобрал шаг, теперь они шли в ногу и так близко, что иногда касались плечами. Лиза семенила впереди и крутила головой в поисках клуба.

— Через два дома, — помог ей Егор.

В клубе они сразу попали в толчею. Пока их досматривали, пока они платили за вход и надевали браслеты, откуда-то доносилось злое «бумц-бумц». Егор пожалел, что Саша не выбрал бильярд или боулинг (хотя больше всего его привлекал вариант с сауной), но потом передумал: здесь было так тесно и жарко, Саша так часто толкал его плечом или локтем, что сожаления испарились.

Они сели за столик, стоявший на возвышении около танцпола. Отсюда хорошо просматривались и длинная барная стойка, и столики с диванчиками, и танцующая толпа. Только официантов не было видно.

— Пойду куплю выпить! — прокричал Егор. — Что взять?

— Я не пью! — ответила Лиза. — Если вас не затруднит, купите мне апельсинового сока!

— А тебе? — обратился он к Саше.

— А я пойду с тобой! — Саша выбрался из-за стола и направился к бару.

Он был в мешковатых штанах, которые надёжно (и совершенно безнадёжно) скрывали форму его ног. Сверху — широкая белая футболка. Она светилась в голубоватом клубном свете, как призрачный парусник.

Саша пробился к барной стойке, ввинтившись в узкое пространство между людьми, и освободил немного места для Егора. Тот шагнул вперёд, встал рядом. Совсем рядом. Задом он ощущал горячую жопу соседнего парня, а пахом — твёрдое бедро Саши. Оно немного давило на член, и Егор сместил таз, деликатно отодвинулся в сторону. Не хотелось выглядеть мудаком, который в час пик трётся о девушек в метро. То есть о мальчиков.