Наконец-то он смог сформулировать свои страхи. Не доставить партнёру удовольствие — вот что самое страшное. Увидеть на его лице гадливость, причинить физическую боль, вызвать отторжение. Потерять дружбу и любовь. Узнать, что тебя внесли в чёрный список.

— Егор, это просто секс. Не надо его сакрализировать. Мужчины и женщины постоянно разочаровывают друг друга в постели — это нормально, с этим живут. Если мне что-то не понравится, я обязательно тебе скажу, и мы попробуем другой вариант. То, что ты демонстрируешь в этой комнате, на этой кровати — самое необъяснимое и загадочное, что я видел в своей профессии. Твоё возбуждение, твои оргазмы… Я хочу это исследовать и написать диссертацию. Я хочу, чтобы научное сообщество узнало о тебе.

— Но ведь я не такой уж уникальный, — возразил Егор. — Ты, например, — такой же, как я.

— Почему ты так думаешь?

— Ты меня трахнул! У тебя встал на меня член, ты кончил. Разве это обычно?

Во взгляде Шермана мелькнула жалость:

— Егор, я воспользовался медикаментозной помощью. Не думаю, что смог бы… — он прочитал на лице Егора обиду и прижал его к себе, укачивая, как ребёнка. — Прости, что не сказал раньше. Я не хотел, чтобы ты думал об этом. Это ничего не значит — да, член у меня встал не из-за тебя, но кончил я благодаря тебе. Я получил удовольствие, ты был очень горяч… Егор, послушай, если в этом мире и существуют такие люди, как ты, есть лишь один способ их найти: заявить о себе публично в среде сексологов. Поверь, у каждого из нас огромный опыт и обширная практика. Если где-то и бывали подобные случаи, мы обязательно о них узнаем. Может быть, ты не единственный? Может быть, влечение к своему полу — не такое редкое явление, как нам кажется? Доверься мне, я твой друг… — Шерман убрал волосы с лица Егора и повернул за подбородок к себе. Дождался, когда Егор посмотрит ему в глаза, и сказал: — Приведи ко мне Сашу Лукина, я хочу вам помочь. И жену свою приведи, она тоже нуждается в помощи.

С самого начала Шерман настаивал, чтобы Егор рассказал жене, что посещает сексолога. Ну или психолога — многие пациенты не хотели уточнять, что их проблемы затрагивают сексуальную сферу. Но Егор тянул до последнего — не из недоверия к Кэт и не потому, что стыдился своей особенности, просто жалел жену. Она жила в его квартире, спала в его постели, заботилась о нём в меру сил и понимания ситуации (они даже разговаривали о Саше), но Егор видел, насколько она дезориентирована. Ей казалось, что Егор по какой-то глупой прихоти влюбился в мальчика, но скоро его увлечение пройдёт, и он станет прежним. Она не понимала, что прежний Егор умер, — если вообще когда-либо существовал.

Всё, что происходило до встречи с Сашей, казалось Егору мутным тяжёлым сном. А сейчас он проснулся — вышел из комы, вдохнул полной грудью свежий воздух, впервые ощутил радость бытия. Лето сменило затяжную дождливую весну, в парке расцвели клумбы, птицы запели о любви и новой жизни. Солнце нагревало стеклянные стены квартиры, и Муза блаженно приклеивалась к ним потными кожаными боками. Иногда Егор садился на пол у окна и играл с тёплой от солнца кошкой.

— Хорошо, я поговорю с Кэт. И с Сашей тоже. Но я должен как-то объяснить им… То, что со мной происходит, — как это назвать? — спросил Егор у Шермана. — Ты придумал название для моего состояния? Каким словом ты обзовёшь мою проблему в диссертации?

— Это не проблема, Егор. И не болезнь, насколько я могу судить на данном этапе исследований. Это некая совокупность психических и физиологических проявлений, а также сочетание определённых признаков…

— Я хочу название, — перебил Егор. — Я буду говорить людям: «У меня мужская половая горячка», или: «Я носитель золотистого монофака», или даже: «У меня крайняя стадия незаразного сексодрынца», — и все сразу поймут, что я не идиот какой-то, а обычный человек с милой чудинкой.

Шерман поднял руки в жесте «сдаюсь»:

— «Синдром Молчанова» подойдёт?

— Слишком безнадёжно звучит — как будто это персональный синдром Егора Молчанова и больше ничей… А если… «синдром Шермана»? Мне нравится «синдром Шермана»! В конце концов это же ты учёный, открывший новое явление в сексологии. Ты не против?

— Почту за честь, — серьёзно ответил Шерман.

Поговорить с Кэт он всё же не решился. За прошедший месяц она похудела ещё на пару килограммов, голубые глазищи занимали пол-лица, а отросшие светлые волосы топорщились вокруг головы, словно нимб. Девочка, потерявшаяся в ворохе чужих рукописей. Первая и самая преданная поклонница «Живучки», распознавшая будущий бестселлер в сырых ученических набросках. «Ты должен написать эту книгу! Садись и пиши!». Бессменный редактор и верная Муза. Он не мог ей сказать, что всё окончательно рухнуло, что тринадцать лет их запутанных дружеско-супружеских отношений завершились фарсом: муж влюбился в рыболовного гида, переспал со знаменитым доктором Шерманом и осознал, что с детства страдал синдромом Шермана.

Это даже звучало как бред.

Он малодушно отложил объяснение с Кэт до лучших времён. Он поговорит с ней потом, когда закончит сексуальные эксперименты и обретёт душевное спокойствие. Или пусть Шерман с ней поговорит. Врач не причинит пациенту ненужной боли. Может быть, её привязанность к Молчанову — не любовь, а следствие детской травмы? Может, её рано отняли от груди или поздно высадили на горшок? Или папа был холоден с дочерью? Или ей приходилось завоёвывать родительскую любовь, и теперь она повторяла болезненный сценарий — завоёвывала холодного недоступного мужчину?

Как бы там ни было, Егор не спешил сообщать Кэт, что всё чаще думал о разводе. И про сеансы у Шермана умолчал. Он же Молчара.

Но объясниться с Сашей Егор хотел. Его давно подмывало пойти в магазин на Сенной площади и встретиться с Сашей лицом к лицу, но Шерман предостерегал от необдуманных поспешных действий. Егор злился и спорил, но сейчас был рад, что Шерман его остановил. После того, как Егор лично ощутил, что значит быть выебанным, его мировоззрение изменилось. Он больше не считал, что надругался над Сашей, причинив ему адскую, чудовищную, невыносимую боль. Это был секс. Просто секс. Незачем его сакрализировать или демонизировать. Ничего настолько страшного, чтобы прятаться от Егора и вносить его в чёрные списки, не произошло.

Несмотря на решительный настрой, в «Пескадоре» у Егора задрожали руки. Он засунул их в карманы и вразвалочку подошёл к хипстеру с пауком на шее. Артём Красильников, дядя Шурика. Поклонник «Живучки», уверенный, что Лекетой не вернётся на Юшор, чтобы спасти Чоно. Может, он и прав. Нафига козе баян? У Лекетоя новое тело с отцовскими генами, скоро он получит наследство, и никто никогда не узнает, что папа его сделал руками, а не мужским половым органом. Зачем оставлять в живых единственного свидетеля?

— Добрый день, Артём, — поздоровался Егор. — Саша на работе?

Артём вылупился на него с таким видом, словно Егор задолжал ему миллион рублей и отказывался отдавать.

— Привет. А зачем он тебе? — спросил Артём грубо.

Настал черёд удивиться Егору:

— По личному делу.

— После того, как ты разгромил его книгу? Ты хоть понимаешь, какая это для него трагедия? Ты же крылья ему обрубил! Разве так можно с начинающими писателями? Их же ранит любая критика, любой нелестный отзыв!

— Какую книгу?

Егор лихорадочно пытался вспомнить, заикался ли Саша, что работает над книгой.

— Которую он со школы пишет! Уже пять лет.

— Но…

Егору стало стыдно. Он встречался с Сашей, дружил с ним и стал физически близок, но ни разу не поинтересовался его творчеством. Он даже не прочитал рассказ, который Саша написал на курсах «Семь шагов к бестселлеру». Какая досадная оплошность! Какая обидная невнимательность.

— Это он тебе сказал?

— Ну да, — Артём оглянулся, но покупателей около кассы не было. — Я вижу, ходит как в воду опущенный, не улыбается, вечно без настроения. И, главное, обсуждать ничего не хочет! Ну, я надавил на него, и Шурик признался, что расстался с тобой по какой-то веской причине. Он долго не хотел говорить, что это за причина, но с горем пополам я выяснил, что ты его обидел. Он думал, вы лучшие друзья, а ты… Ну, короче, не понял ты его.