Утро началось с отборного мата. Самка. Твою же мать! С такой удачей, никаких врагов не нужно! Вопросов нет — потенциально мы богачи. Даже не так — БОГАЧИ! Тысяч на триста можно рассчитывать смело. Вот только нужно еще дотащить хабар до поселения и не попасться на глаза другим командам, шарящим в округе. Два израненных бродяги на последнем издыхании, волочащие на горбу золотые горы — слишком вкусная добыча, чтобы просто пройти мимо и не воткнуть сталь в спину.

Чем больше мы возились с добычей, тем больше мрачнели. Глазные яблоки, паучье брюхо, наросты со свернутыми крыльями и два десятка яиц. Допустим яйца и глаза можно упрятать в мешок. Но все остальное слишком громоздкое — придется волочить на внешнем подвесе. Дойти бы….

Так же настроения не добавляли раны. Несмотря на полевую медицину в них попала грязь, и они начали гноиться. Что оказалось не самой стремной проблемой. Яд, который выделял живой прядильщик — хрень архи поганая. Токсин дико разжижает кровь, в результате чего естественная регенерация и кровоостанавливающие бинты еле справляются. Ни о каком заживлении речи не идет, все усилия организм и фармакология отдают на поддержание жизни. Если бы не это, боюсь, мы бы уже хлюпали на лужайке двумя сочными лужами биологической кашицы. Если, … нет, когда доберемся в Кряж — придется буквально купаться в ваннах с регенерационным гелем.

Десять часов. Половина дня у нас ушла на извлечение ценностей из плоти твари. И еще четыре часа на сбор и упаковку вещей, активацию сэйвов — нахватало еще пролюбить будущую прибыль потому, что ингра банально протухла! А так же на отход и, какое ни какое, укрепление лагеря ночевки. Мертвая, разобранная на запчасти туша прядильщика, уже не отпугивала местных обитателей одним своим присутствием, а наоборот — привлекала. Еще бы, такая гора халявного мяса! А уйти достаточно далеко не позволил вес добычи и общее хреновое состояние. Пришлось всю ночь держать оборону в опасной близости от тропы, постоянно рискуя получить на избитую шею не только достаточно крупного монстра, но и отмороженную команду бродяг, рискнувших высунуться посмотреть, что за кипеш.

Но пронесло — падальщики, похоже, передрались между собой за особенно лакомые куски, в результате чего беззащитного мяса в округе изрядно прибавилось, и к нам не нагрянуло ни одного любопытного. Что просто великолепно, поскольку в рабочем состоянии у нас остался только холодняк. Весь огнестрел сиротливо пристроился на дне вещмешков — без патронов он бесполезен.

А следующие четыре дня, в течение которых мы тайком просачивались к Кряжу, превратились в ад. Я почувствовал себя советским разведчиком, пробирающимся по оккупированной фрицами территории. Каждая тень, каждый шорох — таили в себе опасность. Любая ошибка — смерть. Мы с Алей, изнеможденные бесчисленными, сочащимися сукровицей и гноем, ранами, с гудящей головой и красными глазами после тяжелых бессонных ночей. Измазанные по самые брови каким-то говном, по долгу залегали в самые глубокие и грязные канавы, пережидая пока мимо пройдет очередная команда бродяг. Буквально на цыпочках крались, боясь наткнуться на более или менее серьезного для здешних широт монстра. Долгими вечерами, останавливаясь на отдых очень заранее, и только найдя достаточно укромную нору, пытались хоть немного привести себя в порядок, выпаривая концентрат из травок, и на коленке лепя настойки. Четыре адских дня, сжигающих нервную систему с невероятной скоростью. Четыре дня, за которые я миллион раз проклял долбанного прядильщика и собственную жадность. Четыре дня, которые мы не надеялись пережить.

Но пережили. Для того чтобы на последнем издыхании вывалиться к поселению Кряж. Вокруг которого на километр не росло даже сраного куста. Эту тысячу метров мы шли на деревянных, негнущихся ногах, ежесекундно ожидая очередь из крупнокалиберного стационарного пулемета, разрывающей наши тела на куски. Или одиночный хлопок из снайперского гнезда, рисующий во лбу аккуратную дырочку, и выплескивающий мозги на степную траву из развороченного затылка. А так же щелчок детонатора на мине, «внезапно и самостоятельно» активировавшегося минного заграждения.

За те десять тысяч сантиметров я успел передумать о сотнях способах уничтожения парочки бродяг со спрятанными в рваных трусах бриллиантами. И сумел выплюнуть проглоченный кол, только после шипения гермоворот, с противным чпоком сомкнувшихся за моей спиной. Однако волчонок во мне продолжал подозрительно щуриться на каждую тень и опасливо скалить зубы на любого приблизившегося ко мне или Матэ ближе, чем на три метра. Похоже, народ правильно оценил наше состояние и не стал испытывать судьбу. Наверняка в поселениях бывали случаи, когда бродяг окончательно срывало с резьбы после тяжелого рейда, и в оплоте людей начинала литься кровь. Да и выдернутый к воротам старший охраны мгновенно оценив ситуацию, вставил оцепление из дежурного наряда. Толи нас от жадных взглядов прикрыл, толи поселение защитил от бродяг в явном неадеквате.

— Значит, прядильщика отоварил. Но, парень, откусить мало, еще проглотить нужно.

— ЛастрРом — я впился в заветренное лицо собеседника, пытаясь предугадать его следующие действия.

— Выдохни. Я — Бешеный Тур. Отвечаю за охрану поселения и порядок в Кряже. И мне не нужны тут трупы. Их за забором в достатке. Вижу — добыча жжет руки. Советую скинуть ее как можно скорее.

— Не только руки. Каждый микрон тела.

— Это хорошо, что мы поняли друг друга. Проводить?

— Это будет очень любезно с вашей стороны.

Главный безопасник поселения не та фигура, с которой стоит шутить. Даже на низкой грани господа такого калибра имеют солидный вес. С торгашами им не тягаться, конечно, лиги схавали все поселения до четвертого круга включительно, и солидный кусок откусили вплоть до десятого. За редким исключением, на вроде Норы. Но вот вольного защитника в бараний рог свернут походя. И да, сейчас он открытым текстом дал понять, что не меня защищает, а будущую прибыль фактории и поселения. На меня ему чхать.

Однако за охрану ему спасибо. Сейчас скинем хабар, получим бабки и займемся здоровьем. А потом тихой сапой слиняем. Через пару часов каждая собака будет знать, сколько конкретно шардов звенит в наших карманах. А за такой куш, многие готовы рискнуть.

У городского скупщика избавиться от горячего груза не вышло. В Кряже тупо не нашлось таких финансовых резервов. Да и твердая цена не установлена — добыча не стандарт. Это на местные ингредиенты все на сто раз посчитано да обкатано — вот цена, вот расчет. Все иди, гуляй бродяга, до следующего раза. Интерес города уже учтен и почти получен, ибо как раз составляет ровно разницу между ценой скупки у вольняшек и ценой продажи в факторию. Не очень много, чтобы у бродяг не возникало желания искать прямые выходы на запортальные организации. Но если проследить объемы, текущие через скупщика в портал, набегает внушительная сумма. Оптовые поставки ништяков — жирная статья дохода. Правда много уходит на город, для руления совету остаются объедки.

Однако, похоже, несмотря на фактическую власть торговой лиги, совет поселения не прогнил окончательно — во всяком случае, за порядком тут следят строго. И вольным добытчикам вполне по карману оттопыриться внутри периметра не выскребая из карманов последние осколки. Так что совет трепыхается вполне успешно.

Но все это отвлеченные мысли. Сейчас мне гораздо интереснее скинуть жгущую руки добычу. Бешеный в шлюзовом проходе не кидал пустые понты, действительно многое может. Хорошо, что он присутствовал при разговоре с городским воротилой — сам все слышал. И все равно сморщился, когда зацепился за меня взглядом. Слишком хлопотно все обернулось, но назад сдавать уже не по рангу — свои же не поймут. Да и бродяги могут начать таскать наиболее вкусный хабар в другие поселения, а Кряж останется с мелочевкой и быстро загнется. Так что по-тихому хлопнуть нас уже не получится. Более того, теперь с нами вообще ничего не должно случиться по любому. Даже если я споткнусь и голову о камень разобью, Совет и Тур лично, поимеют колоссальную головную боль и финансовый коллапс.