Граф

— Ваша текила.

Бармен ставит передо мной стакан, блюдце с закуской и отходит к следующему клиенту. Я смотрю на аккуратно разрезанные дольки лимона и тихо зверею.

Сегодня меня раздражает все, что находится на грани идеала.

Рядом садится облизанный желторотик с лихорадочным блеском в глазах. Дешевый пиджак, белый воротничок и дурацкий зажим на галстуке напоминают мне о том, кто сначала переспал с моей женой, а потом отнял у меня, возможно, единственный шанс пробиться выше.

Прорыв науки, черт возьми!

Вспоминаю бурные аплодисменты, удивление научного сообщества по поводу того, как прыщавый пацан смог сделать открытие года, и вижу перед глазами ее гребанную улыбку.

Мат. У меня на уме только мат.

Залпом опрокидываю в себя текилу, закусываю лимоном и со стуком ставлю стакан обратно. Называть себя неудачником с двумя вышками больше не вижу смысла, но вопрос о том, чего ей не хватило, задаю уже в сотый раз. Все есть: машина, квартира, дача, платиновая карточка и ежедневный, чтоб его, стояк!

Снова матерюсь, чтобы не скатится к жалости к самому себе. Был бы быдлом, с удовольствием плюнул бы кому-то в ноги, а лучше в лицо. Например желторотику, который с таким восторгом смотрит на сцену.

Оборачиваюсь и я.

Стриптизерша трясет грудью под арабские мотивы, и ее движения порождают мою похоть. Понимаю, что больше не намерен терпеть. Хочется нажраться, как свинья, забыться в объятьях красивой женщины, сбросить пар, переключится на кого угодно, лишь бы забыть Аню.

Но прежде я достаю телефон, собираясь позвонить Бурову и осчастливить его прекрасной новостью — мы упустили миллионы. А все почему? Потому что моя жена дала не тому.

Сука.

Кто-то сталкивается со мной, и мой смартфон плашмя падает на пол.

— Простите, пожалуйста. Я вас не заметила.

Нечто блондинистое мелькает передо мной, обволакивает душным ароматом цветов, и я трезвею. Она наклоняется в поисках телефона и что-то бормочет под нос. Я же в смешанных чувствах смотрю на идеальные формы и осознаю, что нашел себе подружку на этот вечер. Чудо разворачивается, демонстрируя потрясающую генетику: большие глаза, вздернутый тонкий нос, строго очерченные полные губы… Больше рассмотреть не успеваю. Она кладет мой телефон на стойку и уходит, вскоре теряясь за дверью персонала.

В это же время сцена освобождается и остается пустой нетипично долго. Я сажусь обратно на барный стул и смотрю немигающим взглядом на красный занавес, который вскоре расходится и на пилон выходит та самая девчонка. В костюме студентки.

Как символично. Завтра пары у первокурсников, среди которых как минимум пять симпатичных девушек. Жаль, профессиональная этика не даст перешагнуть грань, да и не хотелось бы мне прослыть извращенцем.

Я смеюсь над самим собой.

Заказываю еще текилу и, опрокинув ее, иду к администратору.

— Этим вечером двойной тариф, — пытается напугать он, но я настаиваю, отсчитывая за приват нужную сумму. — Девочка здесь временно. Да и неопытная совсем. Может, кого получше возьмете?

Я смотрю на сцену, где “неопытная девочка” садится в идеальный шпагат, поглаживает себя и наслаждается мужским вниманием. Кладу на стойку еще несколько крупных купюр, и глаза администратора начинают жадно блестеть. Сломался. Все ломаются, когда речь заходит о деньгах. Даже я. Иначе не стоял бы тут и не пытался бы запить свои неудачи.

Официантка провожает меня в вип-комнату, сервирует стол алкоголем и закусками, просит подождать. И я жду. Тихо зверею, понимая, что мой заказ опаздывает на тридцать минут, хотя должна была явиться сразу.

Претензия персоналу сразу меняет дело. Уже через пару минут открывается дверь, и за прозрачным занавесом, на подсвеченном подиуме появляется она. Сценическое имя — Лиза.

Девочка несколько секунд стоит как вкопанная, а потом несмело хватается за шест. Я наблюдаю за ее зажатостью и пытаюсь найти в ней хоть что-то развратное, хотя бы часть того, что было показано на сцене. Но Лиза только полирует одним местом шест, отгоняет руками невидимых мух и начинает откровенно бесить.

Я хочу расслабиться, увидеть ее большие наивные глаза между своих ног, толкнуться в пухлые губы, почувствовать мягкость щек…

— Подойди! — приказываю ей.

Девочка застывает в нелепой позе, но, опомнившись, выгибается в пояснице, превращается в кошку, грациозно и нарочито медленно идя ко мне на четвереньках.

— Смелее, — подбадриваю ее, уже представляя, как в этой самой позе беру ее. Меня трясет от желания, но я растягиваю удовольствие, наблюдая за действиями юного тела.

В памяти всплывает мой последний секс с женой. Как после вкусного завтрака, приготовленного ею, я беру ее языком прямо на кухне. Как наслаждаюсь тихими стонами, сучьим взглядом, которая вот уже год спит с…

Маленькая ладонь ложится на мое колено, и я вздрагиваю, выныривая из воспоминаний. Смотрю на Лизу, на ее испуганные глаза и приоткрытые губы. Что бы я не испытывал сейчас к Ане, секс с другой все равно состоится. Плевать!

Лицо стриптизерши спрятано под кружевной маской. Я наклоняюсь и, найдя узелок, развязываю ее.

— Так-то лучше, — ловлю горячее дыхание и целую в сомкнутые губы. Она не отвечает, но я настойчиво добиваюсь взаимности, осознавая, как давно не завоевывал чей-то рот. Аня ни разу не отказала. Всегда с готовностью отзывалась на ласку и просила еще…

А какая-то стриптизерша рождает во мне давно забытое желание.

Мысль о том, что во рту у девушки мог побывать кто угодно, отрезвляет. Я едва ли не плююсь. Отстраняюсь, беру ее холодную худую ладошку и кладу на ширинку.

Девчонка испуганно округляет глаза.

— Не медли, Лиза. Я заплатил не за танец у шеста. Сделай дяде приятное.

То, что ей едва ли за двадцать, видно невооруженным глазом. По сравнению с ней я не старик, но разница в возрасте ощутимая.

— А…

— Давай. Не впервой же тебе сосать. — Намеренно унижаю ее, выплескивая ненависть, скопившившуюся глубоко в душе.

Она прячет глаза под пышными ресницами и тянется к ремню, расстегивает молнию и снова смотрит на меня умоляющим взглядом.

— Не хочешь сосать, становись раком.

— Я… Я еще ни разу.

— Что ты еще ни разу? — Раздражаюсь.

— Я не спала с мужчинами.

Смотрю на смущенное лицо, опущенные плечи, тяжело вздымающуюся грудь…

— Может, мы договоримся как-то иначе? — Она невинно хлопает глазами, и я теряю самообладание.

— Ты издеваешься?

Я не собираюсь скрывать свое негодование. Более того, у меня возникает смутное подозрение, что кое-кто в этой комнате набивает себе цену. Я не такая, я жду трамвая. К черту такие игры!

Встаю, хватаю ее за локоть и тяну вверх. Как только она поднимается, сжимаю тонкую шею и впиваюсь в приоткрытые губы. Она что-то мычит, пытается отстраниться, но заламываю девчонке руку и припечатываю к себе. И пока малышка привыкает к мысли, что не удастся сбежать, с удовольствием исследую ее рот языком, улавливая вкус каких-то ягод, втягивая аромат душных полевых цветов и понимая, что теряю контроль. Месяц без секса действует на меня логичным образом — я завожусь, как кобель.

Ловким движением пальцев расстегиваю кружевной лифчик, и не дожидаясь ее протеста, склоняюсь и ловлю губами торчащий сосок. Он гордо сносит мои поцелуи, укусы и искусную игру, что должна раскрепостить бедную Лизу, попавшую в лапы своего мучителя. Ее кожа покрывается мурашками, а ладонь на моем плече подрагивает. Да! Ну наконец-то мы вошли в нужное русло. Интересно, она уже хочет меня?

Лиза вздрагивает и прерывисто дышит. Мои пальцы исследуют ее, избегая главного украшения женского тела. Тихий стон малышки действует на меня как афродизиак. Я снова ее целую. Отпускаю руку и сжимаю округлую ягодицу, маленькую, как и сама девчонка, ростом метр шестьдесят пять, не больше. Черт! Не могу терпеть. Она сводит с ума, доводит разум до исступления, где на задворках сознания возникают самые развратные позы. Там, в своей голове, я отымел ее уже сотни раз, в реальности же толкаю на мягкий диван, и как только она садится, развожу ей ноги.