— Думаю, он заслужил, быть ему слоном и заранее не завидую его сородичам.

— Просьба ювелира о принадлежности его шедевров наследнице его любимой женщины выполнена.

— Он еще о чем–нибудь просил?

— Нет, просто переживал, что магия кольца не работает без серег.

— Как сейчас?

— Просто отлично! Наследница счастлива, замужем, уже беременна, будет девочка Василиса. Прогноз жизни семьи — благополучный.

— Эта женщина все–таки смогла научиться?

— Да, с отличием сдала наш экзамен и даже посуду перестала мыть, всю работу валит на мужа. Будет еще один кризис, но они справятся.

— Вот и славно. Что у нас из новых заданий?

— Произошла утечка эликсира жизни на Землю.

— Вот как? Куда?

— В некое озеро в горах. Там уже создалась нездоровая ситуация по этому поводу.

— Какие у нас указания?

— Пока там наши агенты собирают информацию, необходим анализ и прогноз.

— Агенты — надежные?

— Самые надежные существа на этой планете.

— И кто же это?

— Собаки.

Работа у Валерия была самая что ни на есть мужская. Он был сантехником. Классическим. Брутальный, сильный мужчина, вечно в грязной робе, сам немытый, по разному подванивающий, в зависимости от времени суток и дня недели. И семья у него была тоже типичная: замотанная и затурканная жена — продавщица продуктового, вечно в бигуди и засаленном халате и сын–двоечник, на любые вопросы неизменно отвечавший: «А чо я?» Его классная говорила, что словарь у ребенка практически, как у Эллочки Людоедки, немножко другой направленности, но по количеству слов точь–в–точь. Десятилетний вечно сопливый херувим Ленька предпочитал общаться с одноклассниками с помощью кулаков и зуботычин, учась на собственном печальном опыте. Мать отвешивала подзатыльники, отец предпочитал ремень. Ребенок молчал, сопел и мотал на ус. Родители ругались за завтраком и ужином, хлопали дверями, Валерка еще и выпивать начал, а Ирина только плакала в ванной и звонила подружке, которой впору бы было писать «Вредные советы для замужних женщин» и «Как развестись с самым любимым мужем за пару лет.»

— На лоджию его переселила? — жадно спрашивала верная подруга Нина.

— Дааа, — рыдала Ира.

— А он что?

— Да, ничего, посмотрел волком и не разговаривает теперь, — подвывала жертва домашней тирании и психологии.

— Ничегооо, он у нас еще попляшет! — решимости и уверенности Нины не было предела. Она твердо знала, как надо обращаться с мужчинами, поэтому все ее подруги были или в разводе или на грани оного, а она сама счастливо и бесконфликтно жила в законном браке с пятым мужем.

Жизнь тянулась, как унылая грубая нитка, расцвеченная редкими праздниками, приездами бабушек и дедушек и теми редкими днями, когда дома был мир и покой, родители не цапались и Ирина сооружала на голове прическу из кокетливых кудряшек. В такие моменты они долго сидели за столом, лед, сковывающий Ленькину душу таял и он становился обыкновенным мальчиком, у которого любящие и понимающие родители, готовые прийти на помощь и научить всему. Защитить и обогреть. Выслушать и отпустить любой грех. Бывало такое, но ох как редко!

«Что же с нами не так?» — синхронно думали Валерий и Ирина. Он, ворочаясь на узком диванчике на лоджии, она, домывая гору посуды на кухне. «Где, в какой момент мы повернули не туда и из молодой, веселой и любящей пары превратились в вечно уставших и недовольных жизнью людей? Почему все это происходит именно с нами?» А ведь когда–то они были так счастливы! И планов много было и сил и желаний, и сына как любили и воспитывали старательно, по книжкам, с любовью и нежностью. Они давали себе слово измениться, но наступало утро и рутина, давящая и убийственная вступала в свои права. Яичница подгорала, Ленька отказывался идти в школу и получал первые подзатыльники, Валерий опаздывал на работу и орал на жену, та, хорошо выспавшись на широкой кровати, бойко отбрехивалась и все повторялось вновь и вновь и вновь. Так бы оно все и тянулось или до развода или просто до полного равнодушия, но появился вдруг просвет в этом мраке. Нет, не во мраке, а в серой обыденности.

Вызов был обыкновенным. Починить смеситель. Валерий поднялся на нужный этаж и позвонил в звонок около обшарпанной и старенькой двери с номером 42. Подождал, приложил ухо к двери. В квартире было тихо. «Как на погосте," подумалось слесарю и он заподозрил, что не в добрый час явился на эту пустяковую заявку. Он позвонил еще раз, для очистки совести и с облегчением услышал медленные, шаркающие шаги.

— Сантехника вызывали? — для надежности проорал Валерий в еще закрытую дверь, чтобы ускорить шаги хозяина. Тот действительно заторопился и через несколько секунд дверь открылась.

— Заходите, молодой человек! — старенький дедок — хозяин, сгорбленный и высохший, подождал пока Валерий разуется, завел его в ванную и показал «больного».

— Вот, течет и течет. Сможете починить?

Валерий посмотрел на смеситель, потом на ванную и вздохнул. Они были ветхими, ржавыми и неподлежащими ремонту.

— Дедушка, — начал Валерий.

— Молодой человек, у меня есть имя. Афанасий Георгиевич. Представьтесь и вы, будьте любезны.

— Валерий.

— А по батюшке?

— Да, зачем, — он засмущался, потому что по имени отчеству его называли только в банке, и то, когда он задерживал выплаты за ипотеку.

— Затем, что имя имеет огромное значение в судьбе человека, и называя вас по имени отчеству я показываю, что уважаю и вас и ваших родителей, приведших такого замечательного человека как вы в эту жизнь.

— Так уж и замечательного? Как это вы сразу увидели? Ладно, Олегович я.

— Вот и славно, Валерий Олегович, — старичок потер ладошки. — Так сможете починить?

Валерий еще раз вздохнул.

— Старье это. Ему место на помойке, Афанасий Георгиевич, поменять бы.

— Видите ли, Валерий Олегович, я сейчас в несколько стесненных материальных обстоятельствах и не могу себе позволить лишние траты.

Видно было, что старичку нелегко далась эта фраза. Он неловко переступил с ноги на ногу и покраснел.

Валерка вздохнул в третий раз и подумал, что какая это, к черту жизнь, когда нет денег на самое необходимое и тихому и, судя по всему, одинокому человеку приходится вот так вот унижаться.

— А знаете, что? Я недавно дома смеситель поменял. Он еще хороший, просто жене новый захотелось. Я тот еще не выбросил. Сейчас сбегаю, принесу и вам поставлю.

— Сколько я буду вам должен?

— Да, нисколько. Он же б/у.

— Нет, нет, я настаиваю.

— Ну, если настаиваете, то угостите меня чаем, пожалуйста. Очень хочется горяченького.

Валерий совсем смутился и пошел обуваться. Он и сам не понял своего внезапного порыва. Мало ли вокруг одиноких и бедных? И в таких квартирках он не раз бывал. Но что–то его зацепило и он понял, что очень хочет помочь этому старичку. В крошечной прихожей на его ботинках неожиданно обнаружился кот. Да что там кот, котяра. Огромный, рыжий, видно было, что если бы его кормить хорошо, то был бы красавцем! А сейчас, как и его хозяин, вид имел несколько измученный и потрепанный.

— Барсик, слезь немедленно. Не бойтесь, он не шкодит. — Старичок согнал кота с обуви.

— Если и нашкодит, не страшно, — засмеялся Валерий. — Сын, когда маленький был, все просил кошечку или собачку. Всех бездомных пытался в квартиру занести.

— И сколько их сейчас?

— Что? А, нисколько, не разрешали мы ему.

— Почему, позвольте поинтересоваться?

— Да, грязь от них, глисты, блохи.

— Радость, веселье, ласка и уют, — добавил, улыбаясь, хозяин. — Впрочем, я вас уже изрядно задержал. Вы еще не передумали? Чай заваривать?

— Да, да, конечно. Я быстренько.

Валерий сбегал в ближайший магазин, где у него были хорошие персональные скидки, купил хороший смеситель («ох, Валерик, разоришь ты меня» кокетливая хозяйка, не раз уже приглашавшая его к себе домой на «чай», не оставляла надежды и всячески привечала) очень задешево и поспешил обратно, в квартиру 42, где Афанасий Георгиевич уже накрывал скромный стол к чаю и беседовал со своим котом.