Мама потом призналась, что волновалась, как перед своим первым уроком. Примут ли они ее? Полюбят ли?

— Дети, вы пойдете ко мне жить? — она присела на корточки и внимательно посмотрела в глаза щенку. То, что он за главного, было понятно сразу.

Тут, конечно, мы ждали, что будет маме какой–нибудь знак, что животные кинутся к ней, но ничего такого не было, они обнюхали мамины руки и продолжили играть.

— Как ты их назовешь? — спросили мы маму, привезя домой всю компанию. Звериные дети вели себя тихо, машину не громили, не выли и не сопротивлялись. Они ехали домой.

— Снежана и Барс!

— Почему?

— Он вылитый снежный барс!

Игорь не сдержался и фыркнул.

— Вылитый снежный барс, — упрямо возразила мама, — она его подруга, вот так и получается — Снежка и Барсик.

— Барсик — кошачье имя!

— Это ты в википедии прочитала, что ли?

Мама могла быть саркастичной, когда ее сильно доставали. И, в конце концов, это были ее звери.

Так они и зажили: Марья Ивановна, Снежка и Барсик. Мы, как всегда, навещали маму, всегда наскоком, быстро, потому что мир вертится с невероятной скоростью и, как говорила Королева Алисе, чтобы просто стоять на месте, надо бежать очень быстро, а чтобы куда–то попасть, бежать надо вдвое быстрее. Вот мы и бежали, стараясь удержаться в бурном потоке жизни.

Звери предсказуемо вымахали в неземных красавцев. Очередь за котятами была расписана на год вперед, а Барсиковы невесты, т. е. их хозяева, обрывали телефон и требовали предоставить брачное ложе немедленно, суля златые горы.

Беда пришла под Новый год.

— Хозяйка, старые вещи есть? Может отдашь чего? — маленькие глазки грязной и неряшливой тетки цепко осмотрели маму, большой двор и дом за ее спиной.

— Отдам, конечно. Подождите.

Мама заперла калитку и пошла в дом. Барсик привычно занял место около калитки, а Снежка запрыгнула на забор. Как и все кошки, она была невероятно любопытна.

— Кис–кис–кис, — позвала тетка и кошка доверчиво спрыгнула на тротуар.

Мама выскочила из дома на яростный лай и вой Барса. Он кидался на калитку, скреб ее лапами и отчаянно пытался вырваться на улицу.

— Барсик, что случилось?

Мама подбежала к калитке, и едва она ее открыла, пес оттолкнул ее и помчался по улице.

— Теть Маш, а кошку–то твою сперли!

Сосед — алкоголик, синий с бодунища, радостный от плохих вестей, прислонился к забору и с удовольствием наблюдал, как мама хватается за сердце и белеет.

— Кто?

— Тетка тут стояла около калитки, кошку позвала, схватила и бегом бежать. А кобеля своего ты минут через пятнадцать только выпустила.

Пропали оба. Барс так и не вернулся. Заявление в полицию мама написала, а что толку? Кто будет искать кошку и собаку? Искали мы сами. Испробовали все, что можно: облазили весь район, объявления везде расклеили и опубликовали, вознаграждение предлагали, все тщетно. Снежка и Барс как в воду канули.

Знаете, бывает так. Ты живешь вроде бы нормально. Общаешься с людьми, ходишь по магазинам, готовишь еду и убираешь в доме, а дышать не можешь. Я не знаю, как это объяснить, держит что–то грудную клетку и не дает вздохнуть. И ходишь, как под водой, где все искажено и движется медленно–медленно и звуки и краски смазаны и непонятно, жива ли ты.

— Машка, это ты из–за кошки и собаки такая, что ли? — презрительно спросила меня соседка. — Тю, дурная, других заведи, вон их столько, на любой вкус.

— Да, из–за них, — ответила я и перестала с соседкой общаться.

Дети и внуки стали ко мне приветливее, часто навещали, рассказывали о своих проблемах, думая, что я начну за них волноваться и меня это отвлечет. Я и волновалась, но другой частичкой души, я ее выкроила специально для них, а остальная была чернее черного. Вы можете считать меня глупой истеричкой, но мои Снежка и Барсик и были моей душой. Так случилось, что она у меня разделилась на три части и теперь, осталась самая малость, заполненная слезами и даже не горем. Это так не называется, и не отчаяние, этому нет названия — просто у меня отняли часть меня самой. Как я жила эти полгода я не помню. Я сильно постарела и вдруг, разом, лишилась сил.

— Игорь, с мамой надо что–то делать!

Мы собрались на семейный совет. С мамой стало совсем плохо. Жизнерадостная, полная сил женщина превратилась в развалину, перестала следить за собой и я очень боялась, что дело закончится психиатром или еще чем похуже.

— Санаторий? Море?

— Она никогда не любила так отдыхать.

— Куда тогда?

— Я не знаю. Надо консультироваться с психологами, узнавать, что лучше. У тебя никаких знакомых нет?

— Надо поспрашивать.

Вам снились когда–нибудь такие сны, не вещие, но которые что–то значат? Они по другому воспринимаются, в них ярче краски и громче звуки, они оставляют след не только в памяти, но и в душе и от них становится радостно и уютно. Мне снилось озеро. Маленькое, голубое, как в ладошке лежащее в голубых же горах. Я проснулась и с удивлением поняла, что снова могу дышать и в черноте моего горя появилась маленькая белая точка и уже от меня одной будет зависеть, насколько она сможет вытеснить мрак.

Спасибо интернету и черт бы его побрал. Запрос «маленькое голубое озеро в горах» выдал 3 130 000 ссылок. «Это хорошо, милая моя," сказала я самой себе. «Теперь тебе есть чем заняться, тебе нужно его найти, пока ты его еще помнишь». И я искала. Как там любят говорить? Землю носом рыла? Да, рыла, не землю, паутину. Просиживала за компьютером до тех пор, пока голова не отказывалась работать, пока все не начинало плыть перед глазами и до постели приходилось добираться на ощупь. Я стала бояться, что ослепну и не найду его. Прошел целый долгий месяц, прежде чем я увидела его на экране монитора.

— Мама, ты никуда не поедешь, сказала мне дочь. Имена у нас одинаковые, а мы сами настолько разные, что я иногда думаю, не подменили ли ее в роддоме. Некрасиво называть родную дочь клушей, а если это так и есть? Тогда можно? Суетится, нервничает по малейшему поводу впадает в истерику.

— Конец июля, наши отпуска запланированы, одну мы тебя не отпустим. Давай подождем до следующего года.

— Ты не понимаешь. Мне очень надо туда. — Я старалась быть убедительной, но наступает в жизни такой момент, когда роли «дети–родители» меняются и уже твои отпрыски пытаются командовать тобой и опекать тебя. Вот со мной так и произошло. Машка с Игорьком почему–то решили, что могут решать и думать за меня.

— Зачем тебе туда? Мама, послушай. Ехать целый день с пересадками, если на автобусах и неизвестно как там устраиваться, гостиниц нет, а вот на следующий год мы все запланируем и …

— Мне. Нужно. Этим. Летом. — я раздельно и четко попыталась донести свое пожелание. Куда там. Увидела, как они перемигиваются, мол, мама слегка не в себе и поняла, что придется действовать быстро и тайно.

В том, что ты в свои почти шестьдесят тайно сбегаешь из дома, есть своя прелесть. Огромная прелесть, если честно. Плохо то, что не было времени на покупку всего необходимого, хорошо то, что на карте были деньги и можно было в любом городе по пути остановиться, перевести дух и пробежаться по магазинам. Я откопала на чердаке старый мужнин рюкзак, запихнула туда все, по моему мнению, нужное, посмотрела расписание автобусов, почистила историю в браузере и наметила выезд на послезавтра — понедельник, когда дети будут на работе и им будет абсолютно не до меня.

На следующий день позвонили внуки (вдруг вспомнили бабушку!), я поговорила с ними, рассказала, как и что растет в огороде, какие я смотрю сериалы (вот уж нет! я их совсем не смотрю), что новенького в соц. сетях, все это время я прикидывалась кроткой овечкой на тот случай, если Машка или Игорь слышали разговор.

А в понедельник… в понедельник я взяла вещи, документы, мобильник и отправилась в Путешествие. Я не ошиблась. Это было именно Путешествие. Ехала я три дня, остановившись, чтобы купить новый рюкзак, кое–какие вещи и посмотреть, как живут люди в соседних краях. Зачем я туда ехала? Я не знаю. Я и мысли не допускала, что это связано с Снежкой и Барсом, я думала, что там я смогу не забыть их, нет, но принять то, что если они живы (а я была уверена в этом), то у них уже другие хозяева и другая жизнь. В маленькое горное село я приехала днем, присев на лавочку на остановке, я задумалась что же мне делать дальше. Похоже я слегка задремала от усталости, разбудило меня то, что кто–то дергал мой рюкзак.