Мне сшили потрясающее красное платье, усыпанное мелкими рубинами. Они волшебно переливались на свету, превращая в подобие божества. Фасон точно по фигуре, подчеркивал все изгибы. Смотрела и налюбоваться не могла.

Над прической трудился лучший столичный мастер. Пришлось неподвижно просидеть целых три часа, зато на церемонии дамы кусали губы от зависти.

Драгоценности сделали из подаренных герцогом Терским алмазов. Эллан идею одобрил, зато кольца заказал сам и сам же зачаровывал.

Боялась, духи предков темных не дадут согласия, но нет, ни одного голоса против.

Мы бы поженились в начале весны, если бы не траур. Горько, когда умирает твой пациент, но для Оллоса, наверное, лучше уйти в другие миры. Предательство любимой жены — тяжкий груз. Он ведь действительно слепо любил Евгению.

О судьбе беглой королевы ничего достоверно не известно. Так, одни слухи. Якобы какой-то дипломат видел их с Геральтом за морем. Надеюсь, бывший любовник нашел свое счастье. Они друг друга стоят. Мне бы раньше открыть глаза, увидеть признаки влюбленности, но я слишком увлеклась темным, которого так отчаянно желала исправить, что ничего не замечала.

Секретарь, законник, как же. Только дурочка верила в принудительный обмен энергии.

Новым монархом ожидаемо стал Родриго Соурен. Нас пригласили на коронацию, не как всех — лично. Пока еще герцог попросил задержаться после осмотра супруги и вручил конверт с тисненой карточкой. Этим не ограничился, озвучил приглашение и поблагодарил за помощь Валерии и будущему малышу. Король — и почтительно поцеловал обе руки. Засмущалась, уверяя, любой лекарь сделал бы то же, но герцог и слушать не желал. Он пообещал щедрый подарок в случае удачных родов. Какой, не говорил, но намекнул, мне понравится.

Мы выпили по бокальчику, и Родриго проводил до дома.

Похоже, у меня сложились хорошие, чуть ли не дружеские отношения с новым монархом. Это радовало: спокойнее, особенно в свете пропавших с горизонта супругов, каждый из которых с удовольствием свернул бы мне шею.

Летом планировали перебраться в мое имение. Муж навел там порядок, по его словам, теперь никто и рта не раскроет. Несогласных он устранил: либо уволил, либо уничтожил. Эллан не церемонился, казнил, невзирая на сословие. Если речь шла не о крестьянах, а, скажем, бывшем управляющим –одним из многочисленных внебрачных детей батюшки Геральта, подстраивал несчастный случай. Подумаешь, выпил вина и сломал шею, упав с лестницы, а пока катился, пару раз наткнулся на собственный нож. Дознаватель так и записал, не решился спорить с лордом Мароном. Я тоже бы не решилась: супруг умел показать характер. О, за первоначальной мягкостью таился типичный характер темного. Другое дело, я не спорила, если Эллан говорил: «Так нужно, милая», кивала. Вот и тут закрыла глаза на расправу.

Не забыл Эллан и о лангах. Он связался с Филиппом и исчез на неделю, строго-настрого запретив отвлекать. Муж вернулся измученный, грязный, легко раненный, но довольный.

— Мертвы! — с гордостью сообщил любимый и осклабился. — Все, до единого. Думаю, им понравилось угощение.

Кивнула, хотя не одобряла проявленной жестокости. Да, я желала магистру Багеслу зла, но не издевательств.

Эллан захватил из замка портрет моего отца и приказал повесить в зале. Странное соседство: темные и один светлый.

Удалось повидать Филиппа. Брюнет объявился на день вместе с Элланом — сопровождал его. Как член Совета, муж подарил ему короткую побывку взамен на помощь.

Брюнет разительно изменился, повзрослел, стал угрюмым и отрастил бородку. В запыленной, пропахшей потом и кровью одежде, он диссонировал с роскошной обстановкой гостиной. Эллан отдал замок мне на откуп, и я наполнила его кучей вещиц, призванных добавить уюта.

— Добрый день, леди Марон, — по-военному щелкнув каблуками старомодных, зато крепких сапог, он склонил голову.

— Добрый.

Я приветливо улыбалась, хотя внутри переживала.

Как вести себя с ним? Учитывая прошлое…

Эллан обнял за плечи и прошептал: «Строит ли сожалеть о вялой попытке переплюнуть меня?»

Усмехнулась.

Вот уж самоуверенный Чувствующий!

Разумеется, Эллан знал о прошлогодних событиях, когда Филипп стребовал с меня долг любовью. Я не хотела, но когда это темные спрашивали чьего-то разрешения? Так и Филипп превратил вынужденное совместное купание в расслабление после вечного побега от смерти. Справедливости ради, опальный сын Родриго спас меня от безумных сестричек, мечтавших продать наиви некроманту по частям, пытался пробудить страстные чувства, однако не преуспел.

— Садитесь!

Как вежливая хозяйка, указала Филиппу на кресло.

— Да нет, я постою.

Удивленно приподняла брови.

Все формальности соблюдены, в чем же дело?

Хорошо, зайдем с другой стороны.

— Вы меня обяжете, если присядете.

Помогло.

Ясно, я теперь выше по положению.

— Можно поговорить с леди Дарией наедине? — Филипп обернулся с Эллану, спрашивая разрешения.

Муж в свою очередь глянул на меня.

— Иди! — махнула рукой.

Теперь я не наложница Геральта, не бесправная светлая, даже не леди без связей, а любимица будущего короля, супруга члена Совета, брюнету придется вести себя достойно.

Так и вышло: Филипп пришел с просьбой. Она далась ему тяжело, пришлось переступить через гордость. Хмуро глядя под ноги, брюнет попросил переговорить с Родриго.

— У отца скоро родится новый ребенок, ему достался трон, словом, вдруг?..

Филипп не договорил, но я и так догадалась, только вот вряд ли герцог простит сына после слов какой-то женщины. Озвучивать свои соображения не стала, обтекаемо пообещав оказать содействие.

— Он с вами совсем не говорит?

Жалко, Филиппа! Родители отреклись из-за того, что сын оступился, оказался Одержимым. Филипп прошел ритуал очищения, только Валерия смотрела как на мертвеца, а Родриго купал в холоде.

— Нет, — озвучил худшие подозрения брюнет. Он разоткровенничался, а чтобы слова легче слетали с языка, с моего разрешения выпил шерри. — Он теперь почти король, а я… — горька усмешка тронула губы. — Может, соизволит помиловать?

Промолчала и попросила духа принести чаю.

Разговор не клеился.

Из вежливости расспросила Филиппа о жизни в Мире воды, пожелала удачи и распрощалась. Разумеется, беспокоить Родриго перед коронацией не стала. Семейные дела на то и семейные, чтобы не вмешиваться.

Словом, жизнь текла своим чередом. Радость замужества омрачал только Соланж. Я скучала по нему, презрев правила приличия, искала встречи, но некромант избегал меня. Если же мы сталкивались, некромант молчал, отводя глаза.

Существование постепенно превращалось в пытку.

Эллан, разумеется, видел все: взгляды, плохой аппетит, — пробовал вызвать на откровенный разговор, но я каждый раз отмалчивалась. Мучилась и находила утешение в объятиях мужа. Призрак Соланжа отступал, оставалась лишь любовь к моему лорду.

Супруг завел разговор сам, после утомительного дня во дворце: как член Совета, Эллан участвовал в подготовке коронационных торжеств. В сутолоке не удалось избежать встречи с Соланжем. Муж перехватил наш обмен взглядами и запомнил. Знала бы, сдержалась, отвернулась, напросилась в свиту Валерии — куда угодно, лишь бы подальше от некроманта.

На обратном пути Эллан не сказал ни слова, дождался вечера. Мы только-только легли в постель — и тут после взаимных ласк Соланж.

— Предложи ему роль второго мужа. Если действительно любит, согласится. И не спорь! — он нежно запечатал пальцами мои губы. — Я Чувствующий, бесполезно обманывать меня, леди Марон.

Тяжко вздохнула. Новобрачная, называется! Но да, люблю. Люблю обоих. Самой себе признаться стыдно, но без Соланжа жизнь стала неполноценной.

— Знаешь, что главное для мужчины? — муж игриво тронул за нос. — Счастье любимой женщины. Откажется, пусть и дальше сидит один. Только у меня есть условие, — Эллан накрыл своим телом и потерся животом о живот. — Он должен видеть тебя со мной, знать, как тебе хорошо. Посему, — муж перекатился на спину, — берите медальон и седлайте, милая всадница. Вас ждут.