— Нравится, Маша? — добродушно спросил я парящую рядом девушку. Бывшая графиня зачарованно озиралась, машинально теребя край золотистого локона. На краткий миг я даже умилился ее восторженной улыбке.

— Очень!!! — в восторге обернулась ко мне девушка. — Это просто невероятно! Я никогда не видела, чтобы магию использовали так… так!..

— Так мирно. — подсказал ей закутанный в черное мертвый барон. — Стремясь не мучительно убить солдат противника, а выстроить место, в котором люди смогут жить.

— Неужели магия совсем не применяется у вас в том же строительстве? — пришел уже мой черед удивляться. — Это же глупо, даже если ваши знания составляют лишь часть от знаний древних.

— Применяется, конечно. — кивнул Лихачёв. — Если нужно что-то взорвать, разрушить, расчистить территорию. Нет, я слышал об искусных Мастерах Земли, роющих прекрасные шахты Атлантической Империи, или Мастерах Бытия, способных сотворить то, что прослужит десятки лет. Но ведь даже десятки лет — это немного. А сотворенное магией не может стать настоящим. Да и это чудовищно дорого.

— Понятно… — протянул я, крепко задумавшись. Как я успел узнать, магия после моей смерти и конца эпохи войн, стала постепенно угасать. Лично я тут не при чем, конечно. О причинах угасания вообще можно было пока лишь догадываться. Но, похоже, мои «друзья» этому не препятствовали.

И уже через тысячелетие маги остались в сказках безумных стариков. Когда в мир пришел Иисус, в сознании людей волшебство уже прочно ассоциировалось с чем-то божественным. Все мои усилия по уничтожению божественных кумиров пропали даром.

А затем, еще много веков спустя, волшебство почему-то стало возвращаться. И рубежом тут стал восемнадцатый век от Иисуса. Только вот техника и технические науки тогда уже шествовали по миру победным маршем. А магия вернулась в первую очередь как чудовищная, разрушительная, сила.

И даже теперь, два с лишним века спустя, в глазах масс она остается таковой. Разрозненным и плохо систематизированным набором школ, техник, обрывков знаний об Аспектах. А во главе всего лежит одна простая истина — если у тебя есть маги, тебе не нужно тратить миллиарды на производство военной техники и оружия. А еще, если у тебя есть преданные маги и нет массового оружия, простой люд против тебя абсолютно бессилен.

Ибо безоружен. А значит слаб.

— Но почему?.. Неужели постаралась Хилини и остальные? — пробормотал так, чтоб никто не услышал. Я еще не знал. какую мощь накопили за десятки веков те мои убийцы, которые остались живы. Но точно немалую.

А пока я размышлял о судьбах мира, Мессенлари закончил работу. Новые дома со всей нужной инфраструктурой розовели в лучах рассвета, первые лучи Солнца осветили полированные доски новых портов и играли в замысловатых оконных рамах магазина. Отослав Марию и мертвого барона в ратушу, я вознесся над городской площадью. Восстанавливать ее уговора не было, так что она так и зияла подпалинами и пятнами лопнувшего асфальта.

Но теперь до этого никому не было дела.

— Ну что, юноша? — возвысил я голос, заметив фигуру Глеба, выделяющуюся из толпы. — Как видишь, я выполнил свое обещание! Теперь ты признаешь правдивость моих слов?

Глеб с достоинством смотрел на меня. Я продолжил:

— Я сотворил для людей жилье и работу за одну ночь. Вскоре, когда я получу откуп от Меньшиковых, я выплачу каждой семье пособие, достаточное, чтоб худо-бедно обустроить жилище. Каждой! — подчеркнул я. — Вообще всем, кто живет на этой земле!

Ликованию людей не было предела. Да, и теперь в толпе виднелись провокаторы, затыкающие радостных селян, визгливо выкрикивающие о памяти убитых и отмщении проклятым магам за их жизни. Но таких дураков быстро успокаивали. Пинками.

Люди счастливы будущим, а не прошлым. Горе утраты еще настигнет семьи погибших, несомненно. Потом, в тишине, за стаканом чего-нибудь крепкого. Но сегодня радость от предотвращения катастрофы в будущем заглушит любую печаль.

— Я вижу! — дерзко вышел вперед Глеб. — Вы правда сотворили чудо, Ваше Благородие! Я не дурак и не бойцовский петух, и я признаю это. Вы сдержали свое слово. И благодарен вам. Пусть я простой парень, не из благородных мужей, но… Я клянусь помогать делу моего села всем, чем смогу. А значит и вам, если вы исполните и иные свои обещания!

С этими словами юноша вдруг встал на колени. Нет, на одно колено, склонив в поклоне голову. А следом за ним тут же стали падать на колени другие деревенские. Но уже на оба.

Я взмахнул рукой, останавливая этот позор.

— Остановитесь! — повелел я. — Оставьте свое раболепие во вчерашнем дне. И ни перед кем, никогда не вставайте на оба колена. Ни за что!

Когда все, кроме склонившего голову Глеба, встали, я опустился к парню, на лету сотворив черный клинок. Стоящая тут же мать здоровяка ахнула, закрыв лицо руками.

— Подними голову. — мягко сказал я. Юноша вскинул лицо, отбросив с него светлые кудри, и заглянул мне прямо в глаза.

— Каково имя твоего рода, Глеб?

— Я… это… Иванов я. —тихо закончил он, вновь опустив голову. — Приемный в семье. Из приюта нашего, который недавно закрыли, когда старая Анфиса Пална померла.

— Я полагаю, предлагать тебе войти в род Лихачёвых, будет глупостью? — насмешливо задал я вопрос.

— Да! То есть нет, я не хотел сказать, что вы говорите глупость!.. Короче!!! — разозлился, видимо, сам на себя раскрасневшийся парень. — Короче, я со своими, с сельскими! Не надо мне в дворяне! Не мой путь это! Да лучше уж грядки жопой кверху полоть… блин!..

Я тепло улыбнулся. В этом деревенском юноше, дико застеснявшемся своей косноязычности перед односельчанами, я увидел себя. В похожий летний день, больше сорока одного века назад, я стоял на одном колене перед Утухенгалем, царем Урука, поднявшим восстание против господства иномирных чернокнижников и их рабов из людей. И просил его дать мне войско, дать мне возможность сражаться с проклятыми тварями. Таким же простым языком, без изысканных фраз.

Увы, годы спустя мне пришлось убить размякшего царя и занять его трон. Но в то время я, бедный рыбак, лишь сполна одаренный дикой магией, но не имеющий возможности ей учиться, ждал его милости как дара богов.

С тех пор я никогда ни перед кем не склонялся.

— Я услышал тебя, юноша. — спокойно ответил я Глебу, когда тот слегка пришел в чувства. — И не стану предлагать тебе того, что тебе не нужно. Но мне понадобятся смелые люди, не готовые трястись перед золочеными гербами. Хоть знати, хоть магов, хоть невыразимых тварей из кошмарных снов.

— Я… я ничего не боюсь! — дерзко выпалил Глеб в ответ.

— В таком случае, собери еще десяток молодых людей. Мужчин, женщин — неважно, просто десять людей, которых сочтешь самыми достойными. И которые согласятся, конечно. Времена меняются! — обратился я уже ко всем. — Скоро придут страшные годы, когда умение постоять за себя и своих ближних станет залогом выживания. Волей Императора я несу ответственность за ваше благосостояние и безопасность. И я научу вас защищаться. Даже от магов. Даже от тех тварей, которых многие из вас уже увидели в сети. Но пока мне нужно время разобраться с делами. А ты, Глеб, если на то будет твоя воля — мой первый ученик!

С этими словами я слегка коснулся клинком макушки юноши. Будучи под моим контролем, Клинок Пустоты не оставил на ней следа. Но вокруг повисло гробовое молчание.

— Но разве простолюдинам не запрещено оружие⁈ — разорвал тишину крик какой-то юной особы.

— Вам запрещено иметь техническое оружие, леди! — отвесил я догадливой девчонке легкий поклон. — Но разве я говорил о технике?

По толпе пронесся шепот: «Магия! Магия!»

— Именно! — возвысил я голос. — Вскоре на этой земле появится фабрика особого рода. Фабрика артефактов! Я проверю на наличие магического дара всех, кто вызовется, и кому еще нет двадцати. То, что способности к чарам есть лишь у благородных — ложь. У каждого из вас есть шанс вступить на новый путь.