— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — вырвалось у Джегера.

Он почувствовал, как его голову вывернули назад, после чего лицо макнули в лесную грязь — еще глубже, чем прежде. Джегер попытался задержать дыхание, а оскорбления и проклятия возобновились, перемежаясь с мастерски наносимыми ударами — как ногами, так и кулаками. Кем бы ни были его похитители, они однозначно умели причинять боль.

Наконец Джегера поставили на ноги, а на его голову снова надели мешок.

— В расход его, — скомандовал все тот же голос. — Если он не желает говорить, толку с него ноль. Вы знаете, что делать.

Джегера поволокли куда-то, где, по его мнению, должен был находиться кузов. Его приподняли и зашвырнули наверх. Чьи-то руки вынудили Уилла принять сидячее положение — ноги вытянуты прямо перед собой, руки связаны локтями за спиной.

Воцарилась тишина. Теперь он слышал только звуки своего собственного затрудненного дыхания.

Минуты тянулись медленно. Джегер ощущал во рту металлический привкус своего собственного страха. Наконец, чтобы хоть немного расслабить конечности, которые сводило невыносимой болью, он попытался поменять положение.

Бах! Кто-то ударил его в живот ногой, обутой в тяжелый ботинок. При этом никто не произнес ни единого слова. Его снова усадили в прежнюю позу. Теперь он знал, что, несмотря на мучительную боль, двигаться не имеет права. Изначально его усадили в мучительную позу, предназначавшуюся для того, чтобы причинять человеку изощренные, невыносимые страдания.

Вдруг абсолютно неожиданно автомобиль накренился и пришел в движение. Джегера швырнуло на живот. В ту же секунду его начали бить ботинками по голове. Он с трудом выпрямился и сел, но мгновение спустя грузовик угодил колесом в канаву. От рывка Уилл упал на спину. И снова на него посыпались удары локтями и кулаками, которые как будто стремились пригвоздить его голову к холодной металлической обшивке автомобиля.

В конце концов один из его палачей снова усадил его в прежнюю мучительную позу. Боль была неописуемой. В голове как будто стучал молот. Легкие жгло огнем, и он все еще не опомнился после избиения. Ему казалось, еще немного, и сердце взорвется у него прямо в груди. Панический ужас объял Джегера.

Он понимал: его захватили люди, досконально знающие свое дело, профессионалы до мозга костей. Вопрос заключался лишь в том, кто они.

И куда, бога ради, они его везут?

Эта езда в кузове грузовика показалась ему нескончаемой. Автомобиль трясло на разбитой дороге и кидало из стороны в сторону. Но, несмотря на мучительную боль, у Джегера появилась возможность подумать. Должно быть, их кто-то предал. Он был абсолютно уверен в том, что в противном случае никто не сумел бы разыскать их в Фалькенхагенском бункере.

Неужели Нарова? Если не она, то кто еще знал, где они встречаются? Никто из группы понятия не имел о конечном пункте назначения. Им всего лишь сообщили о том, что их встретят в аэропорту.

Но почему? После всех испытаний, через которые они прошли, зачем Наровой понадобилось его сдать? И кому?

Совершенно неожиданно грузовик затормозил и остановился. Джегер услышал лязг открывающейся задней двери. Он напрягся. Чьи-то руки схватили его за ноги и выдернули наружу. Он рухнул вниз, пытаясь смягчить падение руками. Несмотря на это, с силой ударился головой о землю.

«О боже, как больно!»

Его снова потащили куда-то за ноги, словно тушу животного. Его голова и торс волочились по земле. Судя по пробивающемуся сквозь ткань мешка свету, был день. В остальном Джегер полностью утратил какое-либо чувство времени.

Он услышал звук открывающейся двери, и его втащили в нечто вроде здания. Внезапно снова стало темно. От этого ощущения непроницаемой тьмы его охватил ужас. Затем он услышал знакомый звук. Зажужжал мотор, и мужчина ощутил, как пол под ним уходит куда-то вниз. Он находился в лифте, опускаясь глубоко под землю.

Наконец лифт замер. Джегера вытащили наружу и снова куда-то поволокли, то и дело резко сворачивая вправо и влево. Он решил, что они находятся в каком-то извилистом коридоре. Затем открылась какая-то дверь и на него обрушилось цунами оглушительных звуков. Казалось, кто-то забыл выключить телевизор, настроенный на несуществующий канал, извергающий лишь электронные помехи — так называемый белый шум.

Джегера схватили под мышки и спиной вниз втащили в комнату с белым шумом. Ему развязали руки, а затем сорвали с него одежду — с такой силой, что пуговицы разлетелись во все стороны. Он остался в одних боксерах — с него содрали даже туфли.

Уилла заставили принять положение лицом к стене — опершись руками о холодную кирпичную кладку, но не ладонями, а только кончиками пальцев. Похитители отодвигали его ноги все дальше назад, пока тело не приняло наклон под углом около шестидесяти градусов к стене, теперь он опирался только на кончики пальцев ног и рук.

Шаги удалились, и воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь его мучительным, затрудненным дыханием.

Есть ли здесь еще кто-то, кроме него?

Он один или за ним наблюдают?

Ответа на эти вопросы у него не было.

Много лет назад Джегер проходил процесс тестирования своей устойчивости к допросам. Это было частью отбора в САС. Кандидатов проверяли на стрессоустойчивость и способность сопротивляться внешнему давлению, одновременно обучая их переносить ситуацию плена. Он навсегда запомнил те тридцать шесть часов ада, но тогда знал: это всего лишь тренировка.

Сейчас все происходило по-настоящему, и поэтому ему было очень страшно.

У него начали гореть мышцы плеч. Пальцы сводило судорогой. Одновременно череп Джегера взрывался от оглушительного белого шума. От боли ему хотелось кричать, но его рот по-прежнему был заклеен липкой лентой. Все, что он мог сделать, — это кричать и голосить в своем собственном мозгу.

В конце концов его подвели именно судороги в пальцах. Боль пронзила кисти рук, мышцы напряглись так сильно, что ему показалось, будто кто-то пытается вырвать его пальцы из суставов. На мгновение он расслабился, опершись ладонями о стену. Он перенес на них весь свой вес и вздохнул от наслаждения. Но в следующую секунду сложился пополам, потому что боль прострелила ему позвоночник.

Джегер закричал, хотя у него вырвался лишь приглушенный стон. Как выяснилось, он тут был не один. Кто-то прижал к его пояснице электрод. Электрохлыст?

Надсмотрщики, по-прежнему не произнося ни слова, несколькими пинками ног заставили его принять прежнее положение. Впрочем, ему и без слов было ясно их послание: стоит пошевелиться или расслабиться, и против него будет использован электрод.

Прошло совсем немного времени, прежде чем его руки и ноги начали бесконтрольно дрожать. В тот самый момент, когда он почувствовал, что сил у него больше нет, из-под него вышибли ноги, и он рухнул на пол, как мертвый. Но отдыхать ему не позволили. Джегера сгребли, словно кусок мяса, и усадили в ту же позу, что и в грузовике, с той лишь разницей, что на этот раз руки были сложены перед ним.

У его мучителей не было ни лиц, ни голосов. Но они предельно ясно дали ему понять — любое движение означает боль.

Сознание Джегера теперь воспринимало только ужасающе громкий белый шум. Время утратило значение. Когда он терял сознание и падал, его усаживали в новую мучительную позу. Этому, казалось, не будет конца.

Но наконец кое-что изменилось.

Без малейшего предупреждения Джегера поставили на ноги, рывком завели руки за спину, обмотав запястья клейкой лентой, и потащили к двери. Его снова проволокли по коридорам с их резкими поворотами то налево, то направо.

Затем он услышал звук открывающейся двери и его втолкнули в какую-то комнату. Джегер ощутил резкий удар под колени. Это был край сиденья грубо сколоченного деревянного стула, на который его силой усадили. Упав на стул, он сгорбился и замер.

Куда бы его ни приводили, атмосфера повсюду отличалась какой-то промозглостью, сыростью и нехваткой воздуха. В некотором смысле это пугало его еще больше, чем пребывание в комнате с белым шумом, цель и правила которой были ему понятны. Похитители Джегера пытались измотать его, довести до нервного срыва и сломать.