Для тренировок он выбрал место в тени деревьев, однако полуденная жара все равно превращала столь интенсивную физическую деятельность в пытку. Но его это лишь подзадоривало. Он доводил себя до предела своих возможностей, постоянно бросая себе вызов. Это повышало его самооценку, самоуважение. Так было всегда.

Мало кто способен выдержать столь экстремальные и продолжительные нагрузки. Но, как он усвоил в армии — прежде, чем его навсегда вышвырнул оттуда Джегер, — тяжело в учении, легко в бою.

Наконец он остановился, схватил увесистую боксерскую грушу RDX, закрепленную им на удобном дереве, и остановил ее колебания. На секунду Джоунз прильнул к ней, переводя дух, а затем выпрямился и зашагал к своему бунгало.

Войдя в дом, он сбросил с ног ботинки и упал на кровать. Вне всякого сомнения, толк в роскоши в Катави знали. Жаль, компания никудышная — это тупое дерьмо Кениг и его шайка местных любителей природы. Джоунз потянулся, ощущая боль в мышцах. С кем же ему сегодня вечером пить?

Дотянувшись до тумбочки, он взял упаковку с таблетками и проглотил несколько штук. Джоунз так и не отказался от стимуляторов. Да и с какой стати? Они делали его сильным. Неудержимым. По его мнению, те, кто запрещал их военным, были неправы. В корне неправы. Если бы в САС к нему прислушались, они все могли бы их сейчас принимать. С помощью стимуляторов они могли бы превратиться в супергероев.

Наподобие самого Джоунза. Во всяком случае, он себя таковым считал.

Полулежа на подушках, он нажал несколько клавиш на ноутбуке и открыл ИнтелКом. Затем набрал Хэнка Каммлера.

Тот ответил сразу:

— Рассказывай.

— Я его нашел, — объявил ему Джоунз. — Я и не знал, что «Ленд-Ровер» способен так напоминать раздавленную банку сардин. Он полностью сгорел. Уничтожен.

— Отлично.

— Это хорошая новость. — Джоунз провел огромной ручищей по своим коротко остриженным волосам. — Плохая новость заключается в том, что внутри находилось всего два тела, и оба были хорошо прожаренными местными жителями. Если Джегер и его женщина ехали в этом автомобиле, они уцелели. Но уцелеть в этом было невозможно.

— Ты уверен?

— Как в том, что дважды два четыре.

— Я так понимаю, это да, — раздраженно рявкнул Каммлер.

Иногда этот англичанин со своими фразеологическими оборотами и общей неотесанностью выводил его из себя.

— Так точно. Вас понял. Это «да».

Каммлер не спустил бы ему с рук его слабо прикрытый сарказм, однако лучшего оперативника, чем Джоунз, найти было почти невозможно и он ему был очень нужен.

— Ты находишься на месте. Как, по-твоему, что там произошло?

— Все очень просто. Джегера и его женщины в этом автомобиле не было. Иначе части их тел сейчас были бы разметаны по африканскому бушу. Но это не так.

— Ты проверил — все автомобили Катави-Лодж на месте?

— Исчезла одна из «тойот». Кениг говорит, ее нашли в каком-то провинциальном аэропорту. Один из его парней завтра пригонит ее обратно.

— Значит, Джегер угнал автомобиль и улизнул от нас.

— Молодчина, Эйнштейн, — одними губами произнес Джоунз.

Он надеялся, Каммлер этого не услышал. Парень напомнил себе, что необходимо быть очень осторожным. В настоящий момент старик был его единственным работодателем, и за то, что он здесь находился, ему платили большие бабки. И пока что он не хотел лишиться этой работы.

Он положил глаз на истинный райский уголок. Домик на берегу озера в Венгрии — стране, где живут здравомыслящие люди, ненавидящие цветных иностранцев почти так же сильно, как и он. Джоунз рассчитывал подработать у Каммлера денег достаточно для того, чтобы осуществить эту мечту.

Еще важнее было то, что Джегер не погиб, а значит, Джоунзу по-прежнему могло посчастливиться убить его. Да еще была эта женщина. Он просто мечтал поиздеваться над ней прямо на глазах у Джегера.

— Итак, значит, Джегер жив, — провозгласил Каммлер. — Необходимо обратить это нам на пользу. Давай повысим ставки в психологической войне. Нанесем ему удар фотографиями его семьи. Накрутим его и заманим в ловушку. А поиздевавшись над ним вволю, мы его прикончим.

— Отличная идея, — проворчал Джоунз. — Я только хотел попросить: предоставьте эту последнюю часть плана мне.

— Продолжайте работать, мистер Джоунз, и, быть может, вы эту возможность получите. — Каммлер сделал паузу. — Скажи мне, как ты смотришь на то, чтобы съездить в гости к его семье? Я держу их на острове неподалеку от того места, где ты сейчас находишься. Мы можем доставить тебя туда на самолете. Как, полагаешь, твой друг Джегер отреагирует на симпатичную фотографию — ты с его женой и ребенком? «Привет от старого друга!» Что-нибудь в этом роде.

Джоунз угрюмо ухмыльнулся.

— Великолепная идея. Это его прикончит.

— Еще одно. На острове у меня действует компания по экспорту обезьян. Там находится сверхсекретная лаборатория по исследованию довольно скверных болезней приматов. В ряд мест — лаборатории, разрабатывающие средства против этих возбудителей инфекции, — доступ строго воспрещен.

Джоунз пожал плечами.

— Да хоть замораживайте части тел африканских младенцев, мне-то что. Вы меня только туда отвезите.

— Местоположение этого предприятия глубоко засекречено, — добавил Каммлер. — Борьба с потенциальными конкурентами. Я хотел бы, чтобы ты тоже сохранил эту информацию в тайне.

— Вас понял, — подтвердил Джоунз. — Мне не терпится поскорее начать наш маленький спектакль. Так что просто отвезите меня к его семье, где бы она ни находилась.

За долгие годы Найроби заслужило прозвище Найроббери[39], и на то были веские основания. В этом суматошном месте царило беззаконие и могло произойти все что угодно.

Джегер, Нарова и Дейл углубились в хаос, который представлял собой центр города. Он был до отказа набит автомобилями и потрепанными матату — аляповато раскрашенными микроавтобусами-такси, — которые шли сплошным потоком и беспрерывно сигналили, соседствуя на дороге с людьми, толкающими неуклюжие тележки. Каким-то образом, несмотря на отчаянную давку, эта беспорядочная масса людей и машин продолжала двигаться.

Но с большим трудом.

Джегер провел довольно много времени в этом городе, потому что он был транзитным пунктом британских военных на пути в тренировочные лагеря для подготовки к боевым действиям в условиях пустынь, гор и джунглей. Тем не менее Джегер никогда даже ногой не ступал в перенаселенные трущобы Найроби. Это объяснялось тем, что любой иностранец — мзунгу, — по собственной глупости забредший в этот запретный город, немедленно исчезал. Там, в гетто, у человека с белой кожей не было ни единого шанса.

Асфальт сменился ухабистой грунтовой дорогой, и за автомобилем вытянулся хвост густой пыли. Окружающий пейзаж тоже стал совершенно иным. Офисные здания из стекла и бетона исчезли. Вместо них по обеим сторонам дороги виднелись шаткие деревянные лачуги и лотки. На пыльной обочине сидели на корточках люди, предлагая проезжим свой товар — кроваво-красную в лучах ослепительного солнца кучку помидоров, красновато-коричневый лук, горы сушеной рыбы с мерцающей золотистой чешуей, несметное количество ношеной пыльной обуви — потрепанной и со стоптанными каблуками, но все равно выставленной на продажу.

Перед Джегером расстилался вид — огромная неглубокая долина, заполненная удушающим дымом костров, на которых готовили пищу, и тлеющих куч мусора. Хижины из дерева и пластика громоздились друг на друга и расползались во все стороны, создавая немыслимый хаос, среди которого змеились узкие улочки. То тут, то там внимание Уилла привлекали вспышки яркого цвета — выстиранное белье сушилось на веревках прямо в том зловонном, ядовитом дыму. Это зрелище завораживало, но в то же время Джегеру было не по себе.

Как здесь живут люди? — задавался он вопросом.