— Знаешь что? Я думаю, нам нужно поговорить о тебе.

У Джегера была тысяча вопросов, которые он так ни разу и не задал Ирине, и он не видел причин не задать их сейчас.

Нарова пожала плечами.

— Это не особо интересная тема. Мне нечего о себе рассказывать.

— Ты могла бы начать с того, что поведала бы мне, откуда знаешь моего деда. То есть я хочу сказать, что если он фактически был тебе дедом, тогда выходит, мы с тобой вроде как брат и сестра? Давно потерявшиеся, но наконец-то обретшие друг друга.

Нарова расхохоталась.

— Вряд ли. Это длинная история. Попытаюсь быть краткой. — Она стала серьезной. — Летом 1944 года молодая русская женщина Соня Олшаневская попала в плен во Франции. Она участвовала в партизанском движении и осуществляла радиосвязь партизан с Лондоном. Немцы привезли ее в концлагерь. Тот, о котором ты уже знаешь, — Натцвайлер. Это был лагерь для узников Nacht und Nebel — тех, которые по приказу Гитлера должны были исчезнуть в ночи и тумане. Если бы немцы поняли, что Соня Олшаневская является спецагентом, они подвергли бы ее пыткам, а затем казнили бы, как и всех остальных захваченных агентов. К счастью, они остались в неведении. В лагере ее ожидал рабский труд. Однажды туда приехал кто-то из старших офицеров СС. Соня была красивой женщиной. Он решил, что она будет с ним спать. — Нарова сделала паузу. — Со временем она нашла способ сбежать. Из загороди для свиней выломала несколько досок и соорудила из них лестницу… С помощью этой лестницы она и две ее подруги перебрались через колючую проволоку под высоким напряжением. Соня сумела дойти до американских позиций. Там она встретила двух британских офицеров, внедренных в вооруженные силы США, — таких же, как и она, спецагентов. Она рассказала им о Натцвайлере и, когда союзники прорвали немецкую оборону, привела их в лагерь. Натцвайлер был первым концлагерем из обнаруженных союзниками. Подобных ужасов никто даже представить себе не мог. Освобождение заключенных произвело на тех двух британских офицеров неизгладимый эффект. — Лицо Наровой потемнело. — Но к этому времени Соня была на пятом месяце беременности. Она вынашивала ребенка эсэсовца, который насиловал ее. — Нарова сделала паузу, разглядывая ночное небо. — Соня была моей бабушкой. Твой дед — Дедушка Тед — являлся одним из тех двух британских офицеров. Его так поразило все увиденное и стойкость Сони, что он вызвался стать крестным отцом ее неродившегося ребенка. Ребенок был моей матерью. Вот так я и познакомилась с твоим дедом. Я внучка нацистского насильника, — тихо добавила Нарова. — Так что, возможно, теперь ты понимаешь, почему я все это воспринимаю настолько лично и обостренно. Твой дед что-то видел во мне с самого раннего детства. Он растил меня… он формировал меня… готовил к тому, чтобы я приняла у него мантию… — Она повернулась к Джегеру. — Он хотел, чтобы я стала главным оперативником Тайных Охотников.

Казалось, они целую вечность сидели молча. У Джегера было столько вопросов, что он не мог понять, с чего начать. Насколько хорошо Ирина знала дедушку Теда? Приезжала ли она к нему в гости в дом семьи Джегера? Тренировалась ли под его началом? И почему все это скрывали от всей остальной семьи, включая самого Джегера?

Уилл и его дед были близки друг другу. Он восхищался им и по его примеру хотел пойти в армию. Его каким-то образом задевало то, что дед ни словом не проговорился об истории Наровой.

Наконец их начал пробирать ночной холод. Ирина пододвинулась ближе к Джегеру.

— Выживание в чистом виде, ничего личного, — прошептала она.

Джегер кивнул.

— Мы взрослые люди. Что в этом плохого?

Он уже проваливался в сон, когда ее голова опустилась ему на плечо. Одновременно ее руки обвили его торс и она прижалась к нему всем телом.

— Мне не удается согреться, — сонным голосом пробормотала женщина.

От нее пахло виски. Но, кроме этого, он ощущал и теплый пикантный запах ее кожи, ее пота — так близко, что у него пошла кругом голова.

— Мы в Африке. Не так уж здесь и холодно, — прошептал в ответ он, обнимая ее одной рукой. — Теперь лучше?

— Немного. — Нарова продолжала прижиматься. — Но не забывай, я сделана изо льда.

Джегер подавил смешок. Он с трудом удерживался от соблазна просто пойти на поводу у этой легкой, интимной и пьянящей ситуации.

Отчасти он был по-прежнему напряжен и взбудоражен. Ему предстояло каким-то образом отыскать и спасти Руфь и Люка. Но другая его часть — та, которая находилась в состоянии легкого опьянения, — на миг вспомнила, что это такое — женская ласка. И в глубине души Джегер, истосковавшись по ней, жаждал ощутить ее снова.

В конце концов, он держал в своих объятиях не обычную женщину. Нарова была удивительно красива. А в лунном свете от ее красоты и вовсе захватывало дух.

— Знаете ли, мистер Берт Гроувс, когда долго играешь какую-то роль, иногда и сам начинаешь в нее верить, — прошептала она. — Особенно если продолжительное время живешь рядом с чем-то, чего тебе очень хочется, но что ты не можешь себе позволить, уже не говоря о том, что это вообще не твое и ты тоже это знаешь.

— Мы не можем этого сделать, — заставил себя произнести Джегер. — Руфь и Люк где-то там, под этой горой. Они живы, я в этом убежден. И скоро я их спасу. Осталось совсем немного.

Нарова фыркнула.

— Значит, лучше замерзнуть насмерть? Schwachkopf.

Но, несмотря на свое фирменное проклятие, она не разжала объятий, как и он.

События последних двадцати четырех часов слились в один сплошной вихрь. Снаряжение, которое они заказали Раффу, прибыло, как он обещал, и теперь лежало на дне рюкзаков у них за спиной.

Единственное, о чем они забыли, — две черные балаклавы, необходимые им для того, чтобы скрыть лица. Джегеру и Наровой пришлось решать эту проблему на ходу. В соответствии со своей легендой новобрачной Ирина привезла с собой пару черных шелковых чулок. Натянутые на головы с прорезями для глаз, они вполне были способны заменить балаклавы.

Как только Рафф сообщил им о том, что трекер остановился, Джегер с Наровой поняли — цель обнаружена. Бонусом оказалось то, что Кенигу известно здание, куда занесли бивни. Считалось, будто именно в этом доме находится тщательно охраняемая база ливанского дилера.

Кениг объяснил им: этот дилер — лишь первое звено в глобальной сети торговли контрабандной слоновой костью. Браконьеры приносили ему бивни, и, как только сделка завершалась, товар тут же переплавлялся дальше, по маршруту, который неизменно заканчивался в Азии — на самом лучшем рынке подобных нелегальных товаров.

Джегер и Нарова выехали из Катави на своем собственном транспорте — белом «Ленд-Ровере Дефендере», арендованном ими по прилету под вымышленными именами. На двери красовалось название компании, предоставившей им автомобиль, — «Сафари Дикой Африки» — в противоположность «тойотам» Катави-Лодж, на тех был нанесен легко узнаваемый логотип заповедника.

Они нуждались в человеке, которому могли бы доверять, чтобы оставить его с автомобилем, когда наступит момент отправиться дальше пешком. Существовал лишь один человек, к чьей помощи Уилл с Ириной могли в этом смысле прибегнуть, — Кениг. Ознакомившись с их планами и убедившись в том, что предпринятые ими шаги никого и никогда не приведут в Катави, он поддержал их обеими руками.

Когда спустились сумерки, Джегер и Нарова оставили его в «Ленд-Ровере», тщательно спрятанном в одном из пересохших русел, а сами растворились в призрачном освещении равнины, двигаясь по саванне с помощью GPS и компаса. У них были также персональные радиостанции «Селекс» и наушники. Имея радиус действия в добрых три километра, «Селекс» должен был обеспечить связь как между Наровой и Джегером, так и между каждым из них и Кенигом.

Они не имели возможности испытать свое основное оружие, но прицел был выставлен производителем на двести пятьдесят ярдов[26], что сегодня ночью их вполне устраивало.