— А почему я должен быть другим? — выпалил он, чем застал меня врасплох.

Черт, он действительно не поменялся. Его ледяное сердце покрылось новой коркой. И справедливо предположить, что я до сих пор нахожусь в опасности. Мне нужно быть хитрее…

— У тебя есть чай? — поинтересовалась я, притворно — съёжившись. — Меня трясёт от холода.

Ваня резко подорвался, будто жаждал выполнить мою просьбу.

— Чая нет. Кипяток подойдёт?

Я кивнула, и когда он скрылся, быстро достала телефон и напечатала тот адрес, где сейчас нахожусь. Послышались шаги, и я шустро отправила смс Алле, не успев объяснить, что со мной случилось, и спрятала мобильник в кармане.

— Держи, — я вздрогнула от его голоса, а потом ещё раз, когда коснулась его руки, принимая кружку с кипятком. — Ты можешь снять куртку. Так, тебе будет комфортнее.

Я буквально ощутила, как расширились мои зрачки.

— Я замёрзла, а ты предлагаешь мне раздеться? — продолжала я блефовать, хотя на самом деле кожа пылала.

— Не дури, Вася. У тебя лицо покраснело от жара. Я знаю, что ты отвлекла меня, чтобы отправить смс, так что можешь не давиться кипятком.

Я проморгалась, неловко закусив губу.

— Я же объяснил, что тебе ничего не угрожает, — серьезным тоном проговорил он. — А ты, так и не научилась врать.

— Знаешь, этот факт не сильно меня огорчает.

— Зря, — усмехнулся он. — Эта способность помогла бы тебе в жизни. В наше время, человек должен уметь врать.

— Как ты? — выпалила я, внимательно на него посмотрев.

Он слегка склонил голову на бок и весело оскалился.

— Я лишь дилетант, Вася. А ты веришь в то, во что хочешь верить.

Я проглотила подступившую к горлу желчь. Сразу вспомнилось его лживое откровение, которая я приняла за исповедь.

Ваня держится рукой о дверной косяк, стараясь сохранить равновесие.

— Можно войти? — запинаясь, спрашивает он, но не дожидается ответа и проходит в дом. Закрывает за собой дверь, садиться на корточки и запускает пальцы в волосы. Он пьян. Сильно.

Мое сердце больно бьется о грудную клетку.

— Мне стоит паниковать?

Ваня смеется, а потом поднимает на меня глаза.

— Ненавидишь меня, да?

Я скрещиваю руки на груди, чтобы унять дрожь в коленках.

— Только один из нас испытывает ненависть к другому, и это не я.

— Я не хотел этого, Васька. Просто голову отбили, понимаешь? Били…били…пока мозги не превратились в кашу.

— Что ты хочешь, Ваня? Пришел пожаловаться?

Он резко поднимается на ноги. Шатается.

— Я хочу, чтобы ты все знала. Выслушай меня, пожалуйста.

Меня разрывает любопытство, но в тоже время, я понимаю, что он этого не заслуживает.

— Внимательно слушаю, — сдаюсь я и приглашаю его на кухню.

Пока он рассказывает свою историю, я не нахожу себе места и несколько раз включаю уже вскипятившийся чайник.

— …думал, что это ты во всем виновата, — заканчивает он и его взгляд сковывает меня цепями.

— Мы были глупыми детьми, Ваня. Но сейчас, мы повзрослели. Ты повзрослел. Ну почему ты не научился трезво оценивать ситуацию?

— Трезво? — усмехнулся он. — Я бухаю каждый день…

Меня бесит его оправдание.

— Беру свои слова обратно, — я не скрываю своего отвращения. — Ты — безмозглое дитя, которое обожает пакостничать, а признает свои ошибки только тогда, когда это ему выгодно.

— Согласен, — он резко подрывается и походит ко мне, отчего ноги подкашиваются. — Но я устал тебя ненавидеть. Мой мозг, не смог переубедить сердце. Оно всегда оставалось с тобой.

От его слов стало жарко. Я верю ему, ведь сама ощущаю подобное. Головой я понимаю, что он — чудовище, а сердце отказывается в это верить.

— Прости меня, Вася… Я… Блин… прости, пожалуйста, — в союзе с алкоголем, его слова едва сливались в единое предложение. — Я хочу быть хорошим…

На меня смотрят искренние глаза. Мой Ваня, он вернулся.

— Как ты это делаешь? — говорю я почти шепотом.

— Что именно?

— Я не могу злиться на тебя. Ты всегда для меня хороший…

Я помню, как поверила ему. Помню, как правдоподобно он отыгрывал свою роль. И, конечно же, я помню, как обожглась, из-за своей наивности. Ваня был прав. Я верила в то, во что хотела верить, но больше этого не произойдет.

— И кто следующий в твоем списке? — спросила я, когда заметила, что Ваня отвлекся. Он внимательно оглядывал меня — жуткое чувство. — Кто она? Продавщица, которая не продала пиво? Или может, учительница, которая влепила тебе двойку? Ох, нет, я знаю. Это Вика?

Улыбка мелькнула на его лице и мгновенно исчезла.

— Тюремная кастелянша, — его тон был серьезен. — Знаешь, эта такая женщина, которая выдает белье и матрасы, а еще не пренебрегает молодыми мальчиками. Безобразная извращенка решила, что я тот, кто скрасит ее трудовые будни, но я брезговал и по-своему отказал. Да, я был груб, даже слишком, но и сразу же за это поплатился. Я спал на железе, потому что мне вручили обосанный матрас и носил робу недавно вскрывших вены подростков, потому что так захотела она. И даже это было терпимо, но в какой-то день, обиженная шлюха сказала, что я обворовал ее. Надзиратели долго топили меня в отходной воде, стараясь узнать, куда я дел таблетки, которых не брал. В глаза не видел. Но, я хорошо запомнил название этой отравы… «Признавайся ублюдок или подвесим тебя на воротах» — вроде бы, они так назывались.

Я погрузилась в молчание. Ваня уткнулся пол, будто смотрел фильм с собственным участием.

— Мне всегда было интересно — что за коварные существа эти женщины? Своей жестокостью и хладнокровием, они могут дать фору любому мужику…

Я перевела дыхание и прервала Ваню.

— Но ведь не все женщины такие, и ты это прекрасно знаешь.

Ваня как-то восторженно посмотрел на меня.

— Ты права, и только позже я ее узнал, — меня снова окутало напряжение, потому что речь зашла обо мне. — Ты всегда отличалась от них, Вася.

— И тем взбесила тебя больше остальных?

Его лицо стало фанатичным.

— О да, — прошептал он, не сводя все глаз с моих сухих губ. Это пугало.

Мои щеки и шея горели от прилившей к ней крови. Все было похоже на дурное сновидение.

— Что? — выдавила я, уже позабыв, о чем спросила.

— Ты была совсем другой. И это я не о той девчонке, которая лазила по крышам, прыгала с моста и навязывала грязных червяков на крючок. Я о той Васи, которая вернулась к нам. Подломленная и уязвимая. Прозвучит ужасно, но рефлексы сработали сами. Я был запрограммирован на то, что бы ломать.

А вот теперь, мне действительно стало жарко, и я расстегнула молнию на куртке и отдышалась.

— Я хотел тебе верить, но не мог. Ты, как и моя мама, смотрела на меня влюбленными глазами, но в то же время, разделяла это чувство с остальными. Я понимал, что скоро ты уедешь и бросишь меня. Мой затуманенный мозг помнил то предательство и отказывался воспринимать реальность. Я сходил с ума. Это как две личности, темная из которых оказалась сильнее…

Меня передернуло. Я протерло лицо руками, словно умывшись от невидимой грязи.

— Это то, что ты хотел сказать? — мой голос поломался. — Так ты решил оправдаться? Поверить не могу, Ваня, что за бред ты несешь? Я должна тебя простить, потому что ты не способен отличить добро от зла? Так?

Ваня подорвался ко мне и крепко вцепился мне в ноги, плавно опустив подбородок на мои коленки. Его глаза пылали, а мне хотелось зажмуриться.

— Но его ты простила? — прошептал он, и между его бровей образовалась небольшая склада.

— О чем ты? — я сглотнула, почувствовав неладное.

Его спокойствие постепенно улетучивалось.

— Рэй, — раздражительно выдохнул он. — Ты ведь закрыла глаза на его прошлые поступки?

Мне захотелось пнуть его, но я боялась пошевелиться. А то и того хуже, разбудить ту сущность, которая «запрограммирована ломать».

— Как ты можешь сравнивать его поступок и свой? — я не скрыла своего изумления.

— Помнишь, я сказал тебе, что ты веришь в то, во что хочешь верить? Так вот Рэй из тех, кто вешает тебе лапшу на уши, а ты позволяешь это делать.