— Дархэйм в замке, — мрачно ответил лорд.

Тьма вдруг собралась в единый ком и помчалась к драконнику, на крыше которого стоял Риктор Илейни. Дичь себя обнаружила.

— Чтоб тебя Огненные спалили к Бездне, — взвыл мужчина, уже готовый вновь забраться на Гора.

— Рик! Рик!!! — донесся до него надрывный женский крик.

Аниторн обернулся, и тут же заревел Гор, бросаясь к краю крыши. Фиалка стояла посреди замкового двора. Она воздела руки кверху, закрыла глаза, и тьма колыхнулась обратно. Нехотя, тяжело, не желая подчиняться, она ползла к одинокой женской фигуре, чьи волосы полыхали, подобно огню. Вскоре она оказала полностью скрыта за пеленой черного тумана. Он собрался вокруг Фиалки, закружился, превращаясь в огромную воронку, живо напомнившую смерч, поднялся выше… Женщина раскинула руки, и смерч умчался в море. Замок очистился.

Затворница повернула голову к драконнику, махнула рукой, крикнув:

— Прогнали!

Риктор сделал шаг к краю крыши, но Гор вдруг обернулся и предостерегающе зарычал. Из ноздрей его повалил сизый дым…

— Парень, ты опять? — настороженно спросил человек. — Гор, мы это уже…

Дракон заревел, не давая ему закончить. После махнул хвостом, сбивая с ног, и, распахнув крылья, сорвался вниз, спеша к женщине, уже бежавшей к драконнику. Он опустился перед ней на землю и жалобно завыл. Фиалка попыталась обойти великана, но он закрыл ей дорогу, после подтолкнул носом, вынуждая отступить. Больше делиться своей самкой дракон не желал. Он теснил Фиалку к своему драконнику. Женщина подняла голову, глядя на Рика, стоявшего на краю крыши.

— Я не причиню ему боли! — крикнула она. — Думай, как добывать меня.

— Ар-р-р, — заворчал Гор и толкнул самку в драконник.

После вошел сам и угрожающе зарычал, словно предупреждая, что проход закрыт.

— Прилетели, — мрачно произнес аниторн и зло сплюнул.

— Тварь! Тварь! Тва-а-арь!!!

Черный вихрь бушевал под сводами старого замка. Крыло со старыми жилыми покоями превратилось в руины. Мебель, двери, все превратилось в труху, Гобелены и занавеси валялись в пыли изодранным тряпьем, ковры утратили последнее великолепие. Перекрытия обратились грудой камней. Трещины ползли по стенам и потолку, грозя обвалом этой части замка. Но Эрхольду было на все наплевать. Он готов был весь замок сравнять с землей, погребая под многовековыми камнями единственную узницу. Черному лорду было больно.

Кажется, так больно ему не было даже тогда, когда он нес тело Виалин в семейный склеп, чтобы положить ее рядом с их предками. Он страдал, оплакивая смерть своей единственной сестры и единственной возлюбленной, винил себя за несдержанность, казнил, но все это было ничто по сравнению с тем, что сейчас творилось в его душе. Теперь же ему казалось, что он пылает в огне, не сгорая, не становясь пеплом. Не проходившая, бесконечная боль — вот, что он ощущал. Жестокая, извращенная, рвущая сердце и душу в клочья, без права на забвение. Его любовь стала ему палачом, и вырваться из безжалостных рук не было ни единой возможности. Дархэйму казалось, что раскаленные клещи раз за разом вырывают из его тела куски плоти, но прихоть неведомого мучителя не дает ему ни умереть, ни потерять сознание. Лорд хотел хотя бы лишиться рассудка, чтобы ощутить отдохновение, но разум оставался чист, то и дело возвращая его к событиям в замке Илейни.

Она предала его! Не просто сбежала и выбрала другого, лишь бы не видеть в нем мужчину, с которым ее связало не только родство, но и сама Судьба. Не-ет, Виалин встала против него! Она выдала все, все! Рассказала то, чем когда-то делился с ней брат, лишив того главного преимущества, которое у него было — страха! Пока он был неведомым обладателем Силы Бездны, пока маги думали, что бессильны против него, Дархэйм был почти темным божеством. Теперь же его уязвимость известна, и страх исчез. Невозможно бояться того, кого можно просто зарезать! Невозможно бояться единственного обладателя Силы Бездны, когда против него есть оружие и та, кто откроет к нему все двери.

— Бездна! — рычал Эрхольд, сметая взмахом руки завалы из-под ног. — Проклятая дрянь! Виалин! Сука! Раздавлю, собственными руками раздавлю! Снова…

Мужчина расхохотался, зло и издевательски. Столько лет он грезил ею, столько лет представлял, как бы все сложилось, не будь они детьми одной матери и одних и тех же отцов. Сколько рвал себе душу, ненавидя их родство, а она оказалась всего лишь мерзкой гадиной, предавшей того, кто любил ее, кто боготворил, не мог надышаться ею… Дархэйм стремительно направился прочь, пока собственный замок не похоронил его под своими руинами.

И пока сбегал по лестнице вниз, в который уже раз вспомнил, как встрепенулся Илейни, услышав доклад стража. Протер дыры…

— Бездна!!! — заорал Эрхольд, запуская новый черный смерч.

Каменные перила разлетелись острыми кусками, но промчались мимо лорда, не задев его. Она была с аниторном! Была, пожри их все твари Бездны! Она отдавалась ему, как последняя шлюха. Позволила притронуться к себе, позволила обладать собой. Вновь позволила другому мужчине то, что никогда не позволяла ему! Сука! Грязная похотливая сука!!! Как она смотрела на Илейни! Ее взгляд, Бездна! Она должна была так смотреть на него, на Эрхольда Дархэйма! Но Виалин готова была выцарапать ему глаза, только не подпустить к себе. Не желала слушать его, никогда не слушала. Выродок — вот, как она называла его, а когда-то…

Мужчина выбежал из замка и остановился, глядя безумным взглядом перед собой. Небо опять хмурилось, будто чувствовало гнев, кипевший внутри черного лорда. Он замедлил свой бег и уже неспешно подошел к самому краю скалистого обрыва. Эрхольду вдруг захотелось ощутив буйство стихии, оказаться в самой ее середине.

— Ну же, — прошептал он. — Ну же, давай. Давай!

Его крик вспугнул птиц, опустившихся на землю. Дархэйм повернул голову в их сторону, проследил за полетом и сорвал окровавленную рубаху. Раны, полученные в замке аниторна, уже не кровоточили. Виллианы исцелялись быстро. Лорд усмехнулся, вспомнив глаза одного из воинов Илейни, когда Эрхольд вдруг исчез в пелене своей Силы и появился за его спиной, насаживая на меч, добытый у растяпы-мага, прибежавшего на подмогу Дальгарду.

— Надеюсь, он сдох, — зло прошипел Дархэйм.

Если бы не Виалин, старый дурак уже принадлежал бы ему, несмотря на свою защиту-магию. Да, Силы двух миров не вступали во взаимодействие, оставаясь простым выбросом в воздух, не причинявшим вреда противникам, но даже душу мага можно поработить. В хранилище душ черного лорда имелись и такие.

Едва начав успокаиваться, Эрхольд снова зарычал от бессильной ярости. Он вспомнил, с каким бешенством она отбивалась от него. Пальцы лорда скользнули по груди, нащупали шрам, и Дархэйм застонал. Именно Виалин оказалась ближе всех к его смерти, именно она всадила кинжал ему в грудь, но промахнулась совсем чуть-чуть. Пока он, как последний балван, смотрел на нее, зачарованный затягивающий глубиной почерневших глаз, эта тварь вонзила ему в грудь кинжал. Отвлекла, заманила, заставила забыться и нанесла удар. Впрочем, она бы не промахнулась, если бы один из магов, собравшихся вокруг него, не поскользнулся на крови мертвого стражника и не толкнул черного лорда, когда падал. Но и этого удара хватило, чтобы Эрхольд принял поражение в этой битве, спеша зализать рану, которая могла бы стать смертельной, не будь он наполнен силой чужих жизней, выпитой им.

— Смерть за смерть, сестрица? — криво усмехнулся мужчина. — Только у меня нет припасенного тела, чтобы подло сбежать в него, как крыса!

Лорд откинул голову и закрыл глаза. Грудь его часто вздымалась от тяжелого дыхания, кулаки сжались, но быстро расслабились, и руки повисли вдоль тела. За спиной раскрылись черные кожистые крылья, распахнулись, и Эрхольд оттолкнулся от земли, взмывая в небо. Ветер все усиливался, и Виллиан бросился навстречу воздушному потоку, преодолевая его сопротивление. После позволил подхватить себя и понесся вместе с ветром, стараясь сейчас ни о чем не думать.