Не дожидаясь ответа, мужчина направился к дверям. Ему пора было возвращаться в королевский дворец. Леди Илейни некоторое время смотрела ему вслед и вдруг негромко произнесла:

— Эта девочка любит тебя, я могла тебя полюбить, если бы ты не обращался со мной, как с вещью, Садди была предана тебе, как шавка, она любила тебя и перерзала глотку даже мне, если бы ты только пожелал. Неужели тебе совсем не хочется быть любимым, Эрх? Почему ты так жесток с теми, кому можешь быть дорог?

Он обернулся, пожал плечами.

— Разве ты обращаешь внимание на цветы, растущие у дороги? Проходишь мимо, может даже, сорвешь, понюхаешь и выбросишь. Они просто не нужны, так-то, сладкая.

— А кто тебе нужен, Эрхольд?! — крикнула в закрывающуюся дверь Ингер.

Дархэйм усмехнулся, так и не дав ответа, и дверь закрылась.

— Просто мы ему не нужны, — повторила леди Илейни и неожиданно рассмеялась, выдавив. — Он всего лишь срывает нас и топчет… гадкий мальчишка.

И снова издевательски расхохоталась. Над собой.

Мелкий дождик тихонько плакал с неба, глухо постукивал по наплечникам воинов, неспешно ехавших на лошадях за своим господином. Серая унылая хмарь затянула небо, и солнце не показывалось с самого утра. Море волновалось, налетая на крутой берег, выстреливало пенными брызгами и снова откатывалось, чтобы через мгновение возобновить натиск.

— Шторм что ли будет? — задумчиво произнес один из воинов, почесав заросший подбородок.

— Не, — второй задрал голову и сморщился от мороси, бившей в лицо, — не будет.

— Может и не будет, — согласился первый.

Второй снова поднял голову и посмотрел в небо, где черной тенью скользил дракон, раскинув крылья, и поежился.

— Если бы то был не Гор, я бы уже штаны сменил, — усмехнулся воин. — Где это видано, чтобы драконоправ по земле на коне разъезжал, а его дракон над головой один кружился.

— Ты разве не слышал, как они спорили? — хмыкнул еще один воин. — Гор господина одного не отпускает, ходит за ним, как верная жена, да следит, чтоб сытый, обогретый и здоровый был. Ежели б моя Радана хоть вполовину была такой, как этот дракон, я бы к Ласке не похаживал. А то ж орет, дурная баба, все язвит, жалит, как гадюка. Скоро последние волосы выклюет.

— Ага, точно, спорили, — негромко хохотнул первый воин. — Господин ему: «Не ворчи на меня. Вернусь скоро». А дракон фыркает, да порыкивает, и бочком-бочком из драконника.

— А потом-то чего выкинул, — уже в голос рассмеялся третий. — Крылья раскинул в воротах и не выпускает нашего лорда. Мол, не пущу одного без догляда. И с места не сошел, пока господин кулаком упрямцу не погрозил и рукой на него не махнул.

— Боится, видать, что опять хозяин сгинет, — вздохнул второй воин. — Верный он. Людям только учиться.

— Это точно, — закивали другие мужчины, соглашаясь со своим товарищем.

Воины дружно подняли головы, рассматривая кружившегося над ними дракона.

— И не устал он по кругу-то летать? — снова заговорил первый.

— У него силища такая, что тебе на три жизни хватит, — хмыкнул третий.

— Зато спокойно, — подал голос четвертый воин, ехавший за ними. — Он сверху следит, чтобы господину ничего не грозило. Даже мурашки по телу, как представлю, что он за нами наблюдает. Вдруг подумает, что мы лорду Риктору зла желаем?

— Глазом не успеешь моргнуть, как на драконьи потроха изнутри любоваться будешь, — снова захохотал третий.

— Гор — воспитанный юноша, — не оборачиваясь, произнес аниторн, и воины притихли, осознав, что он слышал весь их разговор. — Жрать не будет, башку откусит только. Мелочи, беспокоиться не о чем.

После все-таки обернулся и осклабился, глядя на побелевшие лица своих людей. Однако через мгновение не выдержал и рассмеялся. Мужчины неуверенно заулыбались и снова покосились на дракона. Рик покачал головой и отвернулся от воинов. На губах его все еще играла улыбка. Гор теперь, действительно, не отпускал от себя человека, то устраивая бунт в закрытом драконнике, то заискивающе заглядывая в глаза и ластясь, как огромный пес. А сегодня, вот, встал перед воротами, не выпуская лорда с отрядом. Но, главное, у него нашлись союзники.

Дальгард и Расслед в оба уха уговаривали Илейни не выезжать без дракона. Впрочем, Рас мало чем отличался от Гора. Первые два дня из пяти, что Рик находился на Побережье, целитель ходил по пятам за «мальчиком», щупал пульс, накладывал на грудь руки, проверяя, нет ли хвори, просматривал ауру, таскал всяческие отвары и на ночь велел укутаться в два одеяла. Зачем, объяснить не смог, но кружил вокруг заботливой наседкой до тех пор, пока Рик вежливо, но непреклонно, не выставил старика из своей опочивальне, соврав, что собирается призвать одну из служанок.

— Лучшей грелки мне не найти, Рас, — с добродушной усмешкой сказал целителю молодой господин, подталкивая того к дверям. — Уноси свою жаровню, я и без нее хорошо пропотею.

— Ох, мой мальчик, — сокрушенно вздохнул старик. — Это все от переживаний. Уж больно ты напугал меня.

— Прости, верный друг, — Риктор прижал к себе целителя. — Так вышло. Больше я столь беспечен не буду.

— Оболтус, — Расслед несильно ткнул раскрытой ладонью в лоб лорда. Ему такая вольность была позволена. — Мальчишка. — Встрепав аниторну волосы, целитель ушел, а Рик, завалился поверх обоих одеял, тут же провалившись в крепкий сон.

Заботы навалились на лорда Илейни, стоило ему опуститься во дворе своего замка на утесе. Бриллант разделился на три части. Первая бурлила, обвиняя аниторна во всех грехах, порой придумывая такую нелепицу, что даже те, кто прислушивался к смутьянам, в недоумении качали головой и сторонились клеветников и горлопанов. А с одним таким и вовсе расправились, когда мужик, перебрав пенного хмеля, призывал на главной площади:

— Хватайте девок! Лучше мы их сами покроем, чем проклятый аниторн на поганом алтаре изведет, когда ритуалы свои вершить будет. Защитим от смерти лютой бесчестием!

И ведь нашлись те, кто откликнулся и бросился на «спасение» будущих «жертв поганых ритуалов». Набралось таких всего пятеро, но отбить городской страже удалось только одного, остальных растерзала разъяренная бесчинствами толпа. Впрочем, последний «спаситель» прожил недолго. Его тут же и удавили под бдительным оком народа. И хвала Богам, что девки, которых успели схватить «благодетели», отделались только рваным платьем, ссадинами, да обломанными о рожи насильников ногтями. Большего те сотворить не успели.

Вторая часть Брилланта хмурилась, отмахиваясь от сплетен и наговоров, справедливо полагая, что сначала нужно пожить, приглядеться, а там уж и судить. К тому же король, вон, не отвернулся от своего аниторна. Да и зла от последнего лорда Илейни еще никто не видел. А что до страшных историй, которые ходят вокруг его имени, так тут еще разобраться надо, что правда, что вымысел. Такие горожане обычно махали руками на сплетников, отгоняя их. Либо же слушали, кивали и шли по своим делам, стараясь выкинуть из головы только что услышанные сказки.

Третья часть жителей столичного Побережного города, она была самой маленькой. Эти люди предпочитали вообще ни во что не встревать. Они наблюдали издалека, порой поддакивали, как противникам, так и защитникам аниторна, но своих суждений не выносили, не спорили, и держали, что думают при себе. Меньше говоришь, дольше живешь… и спокойней. И они продолжали жить и работать, ни во что не встревая.

Жрецы с тех пор, как аниторн прошел прилюдное очищение, примолкли. Огонь в обителях выше не поднялся, но и не затухал. Да и речи свои служители пока прекратили. Казалось, что они затаились, выжидая чего-то. К аниторну явились, как только услышали, что он вернулся в замок. Тот их принял, был вежлив и покладист. Одарил обители подношениями. Лорд Илейни даже прилюдно просил прощения у погоревшего жреца, только вот… Отчего-то казалось, что и его миролюбие напускное. Однако жрецы и королевский аниторн вполне себе ладили вот уже пять дней. И не сведущему человеку могло показаться, что жизнь на Побережье постепенно начала налаживаться.