Эрхольд наказал и того, кого считал другом, и женщину, называвшуюся его матерью. Жаль, что ее пришлось оставить в живых, Тахрад связал себя с ней, и теперь Эрхольд до конца понимал, что такое привязка Виллиана. Только он не поглощал жизненные силы своей возлюбленной, но чувствовал все, что происходило с ней. Его ярость позабавила Дархэйма, когда Тахрад пытался накинуться на него в мире мертвых. Еще один балван, возомнивший, что имеет власть над Эрхольдом. И когда Виллиан готов был нанести удар, сын рассмеялся ему в лицо:

— Давай, отец, сделай это, и твоя возлюбленная сдохнет от голода в своих покоях. Хотя… ей все равно не жить. Вернусь я или нет, ее жизнь прервется.

— Нет! — Тахрад отступил.

— К чему отчаяние? — усмехнулся Эрхольд. — Вы скоро встретитесь, ты должен быть счастлив.

— Это не то, к чему я стремлюсь, — мрачно ответил Виллиан. — Что ты хочешь?

— А что ты можешь мне дать? — изломил брови Дархэйм. — Силу? Я наполнен ею. Свой мир? Мне нечего там делать. Всему, чему мог, ты меня обучил. Еще больше я постиг сам. Ты бесполезен, отец. Впускать тебя в свой мир я тоже не вижу смысла. Довольно с меня поисков, мне надоело подвергать себя опасности ради того, кому я безразличен.

— Ты мой сын, ты не можешь быть мне безразличен, — Тахрад снова подошел ближе.

— Но ты ни разу не просил меня быть осторожней, только понукал. Тебе безразлично, что станет со мной, если люди узнают, чья Сила во мне. А если я погибну, ты возьмешься за Виалин? Запомни, к ней я не позволю тебе приблизиться. Ви неприкосновенна! Не вздумай ее втягивать в поиски врат.

Тахрад не ответил, только сверлил исподлобья сына тяжелым взглядом. Они были одной крови и понимали, что оба используют все, чтобы добиться своего. Эрхольд ждал заманчивого посула от отца, Тахрад, если понадобится, использует и дочь. Наверное, это была еще одна причина, по которой Эрх продолжал ему помогать даже тогда, когда перестал бороться с собой и своей любовью. Два паука, оплетавшие друг друга паутиной, каждый хотел добиться своей цели, и оба они зависели друг от друга, зная слабые места — их женщины. И пусть отец не подозревал, что чувства сына далеки от братских, но то, что сестру он любит до самозабвения, увидел быстро.

Это стало замкнутым кругом, из которого не было возможности выбраться. Тахрад знал, что призови он дочь, и мать распрощается с жизнью. Как Эрхольд понимал, что, навреди он матери, отец отомстит ему через сестру. Виллиан не жил со своими детьми, они были для него лишь плодом его чресл. И единственная, кто его интересовала — была леди Дархэйм. И детям было плевать на иномирного отца. Когда-то Эрхольд сумел внушить Виа нелюбовь к отцу — Виллиану, обвинив его в смерти человеческого отца. И Тахраду не позволил приближаться к сестре, когда она войдет в мир мертвых. Виллиан не возражал.

— Я дам тебе могущество, — наконец, сказал Тахрад. — Ключ ко всем мирам. Их много, сын. Также много, как звезд на небе. Есть миры, где можешь стать богом, Эрхольд.

— Почему же ты не стал богом? — не скрывая издевки, спросил Дархэйм.

— Потому что я отозвался на призыв мага и встретил женщину, затмившую желание властвовать, — усмехнулся Виллиан. — Это не все, сын. Есть мир, где существует источник, дарующий бесконечно-долгую жизнь. Его охраняют, но твоя Сила позволит тебе прорваться к нему. Вместе с ключом я дам тебе свои записи, которые сделал, когда изучал другие миры. Я подарю тебе вселенную, Эрхольд, в обмен на жизнь твоей матери и возможность соединиться с ней.

— Что мне делать в мирах, по которым гуляют такие, как ты? — прищурился черный лорд. — И зачем тебе я, если у тебя есть ключ?

Тахрад рассмеялся и покачал головой.

— Все дело в том, сын, что ваш мир запечатан, и открыть его может только хранитель врат или его кровь. Я до сих пор не знаю, почему мои сородичи добровольно отказались от мира, который наполнен источниками Силы, но врата охраняют и с моей стороны.

— Первый вопрос, — напомнил Эрхольд.

— Этот ключ я выкрал из сокровищницы Владыки, чтобы попасть в ваш мир еще после того, когда ты родился, — усмехнулся Тахрад. — Древний артефакт был объявлен злом и скрыт в сокровищнице. Его опутали мощнейшими заклинаниями, приставили охрану из псов Тьмы, но…

— Ты сумел всех обмануть, — не удержался Эрхольд от насмешки.

— Зачем? — Виллиан хмыкнул. — Псы пропустили меня, почуяв кровь хозяина, заклинания поддались без труда. Но я не знал одной мелочи, оказавшейся роковой для меня — перстень связан с Владыкой. Мне не пришлось скрываться в тех самых мирах, которые я изучил на досуге. Меня объявили вором и предателем, пришлось бежать.

— Подожди! — воскликнул Дархэйм. — Что значит — кровь хозяина? Если псы охраняют сокровищницу Владыки…

— То его сын является носителем той же крови, — усмехнулся Тахрад. — Теперь ты понимаешь, на что я пошел ради того, чтобы быть с твоей матерью? Мой отец приговорил меня к смерти, и я до сих пор скрываюсь в чужих мирах, появляясь в своем, как вор, чтобы найти врата и подобраться к ним.

— Ты наследный принц?

— Нет, — Тахрад снова рассмеялся. — Младший из пяти сыновей Владыки. Воин и не больше. Но кровь отца открыла мне дорогу к ключу. И я принесу его тебе.

Эрхольд поджал губы, решая, можно ли верить Виллиану. Тот понял сомнения черного лорда.

— Завтра я принесу тебе записи, за ночь мне столько не написать, — произнес отец. — Иного доказательства у меня нет. Там же зарисован ключ и подробно описан.

— Только я не знаю твоего языка, отец, — усмехнулся Дархэйм. — Мир мертвых позволяет нам понимать друг друга, но вне его, я не пойму не слова, ни из сказанного, ни из написанного тобой.

Теперь Эрхольд знал и язык Виллианов и сумел прочесть записки отца. Подробно изучил рисунок перстня и его описание. Платой этому стала жизнь матери, и Эрх был вынужден сохранять ее до тех пор, пока Тахрад не войдет в его мир и не передаст ему артефакт-ключ. И все, что отделяло черного лорда от вожделенного дара — это кровь хранителя врат. А узнать, являются ли Илейни прямыми потомками первого хранителя, он так еще и не сумел.

Эрхольд поднялся на стену своего замка. Ливень перешел в морось, больше раздражая, чем радуя буйством стихии. Ветер стал меньше, но лорд уже успокоился, и буря ему была не нужна. Он посмотрел на светлеющее небо и недобро усмехнулся. Решение было принято. Если Виалин выбрала его врага, он снова покажет ей, что ждет ее возлюбленных. А после… После получит то, чего ждет столько лет. Только не будет счастливой жизни, о которой он столько грезил. Дархэйм заберет ее прочь из мира людей. И там, где он решит остановиться, Виалин родит ему наследника, а после отправится туда, где должна находиться уже четыре года — в мир мертвых. И пусть души ее любовников делят между собой шлюху.

— Бриллант падет к моим ногам, — произнес Эрхольд, — и я получу замок Илейни вместе с городом. Завтра главный город Побережья назовут городом Мертвецов.

— Мой лорд, драконы прибыли.

Риктор Илейни отбросил в сторону меч и потянулся за куском полотна, чтобы обтереть пот.

— Свободен, — бросил он воину, стоявшему с ним в паре.

Тот поклонился, подобрал меч господина и удалился из зала для поединков. Драконовод замер, ожидая, пока лорд наденет рубашку и направится к драконнику, куда недавно завели драконов, которых привел Раймус Дальгард — сын лорда Тибода. Мужчина старался не лезть под руку господину, видя, что он все еще зол. Он следил взглядом за тем, как аниторн отшвырнул полотно, затем резкими движениями натянул рубаху, заправил ее в штаны и подхватил камзол.

— Идем, — отрывисто бросил он, и драконовод послушно последовал за ним.

Рик вышел во двор, бросил мрачный взгляд на драконник, где засел Гор, стерегущий Фиалку, выругался сквозь зубы и направился ко второму драконнику. На душе аниторна бушевала буря. В одно мгновение он лишился и верного друга, которому верил, как самому себе, и любимой женщины, ставшей заложницей страсти дракона. Гор начинал буйствовать, стоило его человеку приблизиться к драконнику и заговорить с летуном. Ревел, фыркал, топал лапами, гнал прочь, не желая слушать увещеваний Рика. Фиалка хранила молчание, только раз отозвавшись, чтобы успокоить лорда, взбешенного упрямством дракона.