И это верно. Тэдиус пытался остановить своими плетениями нечисть, вселившуюся в тело Нэми, но его попытки оказались безобидней комариных укусов. Однако и Дархэйм убил магов у стен своего замка не черной Силой. Та же рать мертвецов наседала на них, поддерживаемая полувиллианом. Они были поднятой волей черного лорда, и магам пришлось сражаться обычным оружием.

И еще. Нужно было узнать все, что произошло в древности. Возможно, в королевском архиве сохранилось истинное описание тех событий. Из того, чему обучали жрецы, можно было уловить лишь то, что гнев Богов помог людям одолеть Виллианов и скинуть их в Бездну…

— Дурак! — Рик ударил себя по лбу ладонью. — Я ведь знал это с самого начала. Гнев Богов — Божественный Огонь! Мы все это знали…

Впрочем, они же не знали, что идут сражаться с потомком Виллиана. Считали, что неизвестный колдун каким-то образом овладел магией Бездны. Но никто даже не подумал сопоставить религиозное учение и то, с чем они столкнулись. Маги были слишком самоуверенны, Риктор слишком поглощен переживаниями о смерти наложницы. Был на верном пути, был! Но не довел до конца, обложившись книгами о любовных сказаниях, даже не заметив этого. Впустую потратил время.

— Трижды дурак, — обругал себя лорд-аниторн, не желая оправдываться перед самим собой.

Должен был мыслить, как правитель. Расслед призывал его к этому, просил быть благоразумным, но лорд, гонимый жаждой мщения, бросился в пекло сам, погубив своих людей, позволив погибнуть магам, и едва не погиб сам, дав Дархэйму оружие — собственное тело.

— Гор, — дракон полуобернулся. — Мы не летим в замок. Мы летим в столицу. Сначала доклад королю, потом домой, так будет верно.

— Ар-р, — ответил летун, давая понять, что понял человека.

Сейчас он не знал, что правильно, а что нет. Человек был здоров, значит, помощь старика с вкусным запахом ему не нужна. Человек не голоден, значит, не нужно заботиться о том, чтобы у него не иссякли силы. И, главное, человек сидит на спине дракона. Он рядом, под присмотром и защитой. А раз нет повода спорить, дракон чуть накренился, меняя направление.

— И побыстрее, мальчик.

Ладонь лорда прошлась по чешуе, рождая отклик в большом сердце Гора. Он взревел, радуясь тому, что можно нестись во всю силу, позволяя ветру изгонять из души тоску, оплетавшую ее черными жгутами, как Сила его самки… их самки с человеком. И это было странно, но лучше было думать о ней, как об их общей самке, представляя, что она небо, где они с Риком могут лететь вместе, или горный луг, по которому тоже можно бегать вместе, или воздух, или вода, или… жизнь. Иначе нельзя, потому что вся сущность дракона восставала против того, что человек мог пахнуть чужой самкой, мог трогать ее, мог быть с ней рядом. Соперника следовало убить, раздавить, сжечь, растерзать, чтобы искоренить само воспоминание о его притязаниях.

Но это же был его человек, ЕГО! Тот, кто стал Гору семьей, кто освободил его, позволил стать другом, братом. Кто готов был отдать свою жизнь за дракона, и дракон готов был умереть ради Рика, но самка, чей запах так манил и влек… Она смутила драконий разум своим ароматом, едва не заставила великана уничтожить свою семью. И все же ни наказать, ни отказаться от нее Гор не смог. Смог только уверить себя в том, что они с человеком едины, и значит, самка тоже у них может быть одна.

Только вот человек был счастливей его. Он мог обладать желанной самкой, Гор — нет. И это вызывало глухое раздражение, даже злость, но это же и мирило дракона с тем, что Рик тоже выбрал маленькую драконицу. А еще летун был благодарен человеку за то, что он больше не пах соками самки, и ярость не охватывала дракона от осознания, что кто-то смог сделать то, что не может он. Чтобы не ждало их дальше, но пока Гор мог управлять собой, и это его радовало. И как бы ни было тяжело оставлять свою избранницу, но дракон надеялся, как и Рик, что его тяга к женщине-не человеку исчезнет.

К столице они подлетали, когда солнце уже клонилось к закату, и золотые шпили древних башен, на которых развивались флаги королевства, тускло мерцали в свете заходящего светила. Гор пролетел над городской стеной, почти задев ее брюхом, и Рик выкрикнул:

— Лорд-аниторн Риктор из рода Илейни на своем драконе.

Встревоженная стража тут же выдохнула, разом успокоившись. А после переглянулись и помчались к магу, служившему в городской страже, чтобы он отправил известие во дворец — аниторн Побережья нашелся! Весть о его исчезновении уже успела облететь королевство. И как люди лорда Илейни не пытались скрыть пропажу, надеясь, что их господ ин успеет вернуться, но удержать шила в мешке не смогли. Аниторн — это вам ни какой-нибудь мелкопоместный дворянчик.

И когда Гор опустился на площадь перед дворцом, лорда Илейни уже ждали. Сам венценосец вышел ему навстречу. Он дождался, когда дракон ляжет на брюхо, когда его драконоправ ступит на каменные плиты и отойдет от зверя, затем рука короля взметнулась, давая знак, и алый всполох сверкнул над площадью. От рева дракона содрогнулся, казалось, весь город, когда его опутала сеть магии.

— За какой Бездной?! — выкрик аниторна утонул в рыке Гора.

— Взять его, — велел венценосец.

Но лорд увернулся от бросившихся на него воинов, на ходу вытягивая меч. Он спешил к своему дракону. Путь преградили, но удар рукоятью меча, и воин упал, истекая кровью из раны на виске. Звякнула сталь, и Рик скрестил клинок с двумя противниками. Не такого приема ждал Илейни. Он мог бы сдаться в руки людей Ледагарда, чтобы понять происходящее, но пленение своего летуна стерпеть оказалось не по силам. Его не просто закрыли в драконнике, куда Гор мог спокойно отправиться вслед за Риктором, ему причиняли боль, словно он совершил нечто ужасное, и теперь нес наказание.

Гор ревел не переставая. Он смотрел, как нападают на его человека, и бешенство затмевала боль от въедливых укусов жалящей магии. Дракон встал на дыбы, прорываясь сквозь путы. Боль мутила разум, но взгляд не отрывался от Рика, на которого нападали уже вчетвером, не давая прорваться к летуну. Гор видел, что к его человеку бегут еще воины, понимая, что маленький дракон не устоит. И тогда он сделал то, что Рик запрещал ему, выпустил в небо струю огня, и она, разлетевшись на пылающие капли, вернулась на площадь жгучим дождем. Люди в панике бежали прочь, огласив воздух криками.

— Хватит! — заорал король. — Оставьте их. Уберите сеть от дракона!

Злая магия исчезла, исчезла боль. Гор угрожающе зарычал и шагнул к своему человеку.

— Отойдите от аниторна, — приказал Ледагард.

Воины расступились, и Рик бросился навстречу дракону. Тот присел, давая забраться на себя, но прежде, чем Гор успел взмыть вверх, король выкрикнул:

— Рик! Остановись!

— Мой король, я спешил к вам с важными вестями, но оказался врагом для своего господина, — ответил лорд. — За что вы наказываете моего дракона?

— Он вырезал целое стадо и сжег деревню, — произнес венценосец. — Рик, я не могу оставить такое преступление безнаказанным.

— Гор? — Риктор хохотнул, не в силах осознать того, что ему сказал Ледагард.

— Это серьезно, лорд-аниторн, — без тени улыбки ответил Его Величество. — Ваш дракон должен быть уничтожен.

— Нет. — Чеканно ответил Илейни. — Не позволю.

— Ты понимаешь, что перечишь своему королю? — голос венценосца зазвенел. — Хочешь лишиться Побережья?

— Чтобы спасти своего дракона? Ради него я и на плаху лягу, — ледяным тоном ответил Рик. — Но пока я жив, никто не приблизится к Гору.

— На плаху? — переспросил Ледагард. — Это я могу тебе устроить. Прекрасное окончание пути славного рода. Твои предки будут гордиться тобой, последний Илейни.

Взгляды мужчин встретились. Сердитый взор государя, казалось, мог испепелить на месте. В глазах Риктора полыхало непримиримое упрямство. Он не желал отступать даже под страхом смертной казни. И сколько бы король не взывал к его разуму, последний лорд Илейни остался глух. Он смотрел на своего господина, скрестив руки на груди, поджав губы в жесткую линию, всем своим видом показывая, что не отступится и не отдаст на расправу своего верного дракона.