— Ты был прав, Эрх, страсть — это так приятно, — произнесла женщина, не сводя взгляда с глаз Дархэйма. — Хочешь, я расскажу тебе, как прошла моя первая ночь? О, Эрх, это было упоительно. Я кричала от удовольствия, умоляла Дорба не останавливаться. Он был во мне, Эрх, он столько раз был во мне. Это такое упоительное чувство, ощущать в себе любимого…
— Заткнись, дрянь! — заорал он, и Виалин вскрикнула, когда Эрхольд снова ее ударил.
В этот раз он ее уже не удерживал, и женщина упала на землю. Она откинулась назад, ощущая спиной пустоту, но Дархэйм рывком вновь поставил ее на ноги, обхватил лицо ладонями, прислонившись лбом к ее лбу.
— Зачем ты злишь меня, Виа? Зачем заставляешь делать тебе больно? — почти простонал мужчина. — Ты же знаешь, как я ненавижу причинять тебе боль. Зачем ты доводишь меня? Неужели твоя ненависть так велика? Ведь ты же любила меня, вспомни. Вспомни, как нам было хорошо вместе. Мы были вдвоем, только ты и я. Вспомни, как ты обнимала меня, как говорила, что всегда будешь рядом. Вспомни, сердце мое…
Она отпрянула, но Эрхольд удержал. Он хмурился, глядя на маленькую кровь, выступившую на нижней губе Виалин. После склонился и, удерживая ее голову за затылок, слизал солоноватую красную жидкость, прерывисто вздохнул и накрыл ее губы своими губами, целуя с жадностью голодного зверя, причиняя боль и все больше пьянея от привкуса ее крови. После оторвался, тяжело дыша и, кажется, не замечая отвращения Виалин.
— Люблю тебя, — прохрипел он.
— Ты безумен, Эрх! — закричала женщина, остервенело вытирая губы.
— Ты мое безумие, Виа, — все так же хрипло ответил Дархэйм, сжал ее лицо ладонями, покрывая его быстрыми поцелуями. — Я болен тобой, Виалин.
— Но ты не…
— И я не отдам тебя никому, сердце мое, — прервал ее Эрхольд. — Ты только моя, Виалин, и только для меня. Ты это знаешь, всегда знала…
— Нет! — она ударила его наотмашь, затем еще раз и еще.
Дархэйм перехватил запястья женщины, не позволяя бить себя. Она с яростью пнула его, как могла сильно. Но и это не помогло освободиться. И тогда Виалин призвала Силу. Эрхольда снесло с ног, отшвырнув к деревьям. Он тут же вскочил на ноги, склонив голову и глядя на женщину исподлобья. Губы мужчины растянулись в улыбке больше похожей на оскал, и Виалин подумала, что он похож на зверя даже больше, чем любой из ее каяров, оставшихся в родном лесу.
— Сопротивляешься, любимая, — глухо произнес Эрхольд.
— Я верна своему мужчине, — усмехнулась она, настороженно следя за Дархэймом. — Женщина обязана блюсти честь своего мужа. И я не позволю всяким выродкам прикасаться к себе безнаказанно.
— Выродкам?! — прогремел голос взбешенного мужчины. — Ты меня называешь выродком?
Виалин фальшиво поежилась.
— Ой, как страшно, — фыркнула она. — А кто ты, Эрх? Я хотя бы чувствую себя человеком. А ты? Кто ты, Эрх? Не человек и не Виллиан, так, ублюдок… выродок.
Она издевательски расхохоталась, всхлипывая и выдавливая:
— Бедный-бедный Эрх… Безумный выродок…
Треск его одежды женщина не услышала. Как не увидела, как распахнулись кожистые крылья, и Виллиан взмыл в воздух, окруженный всполохом черной Силы, свернувшейся в жгуты. Эрхольд взметнул руку, и извивающиеся «змеи» помчались к Виалин, ворвались в грудь, оплели, стиснули, и она захлебнулась собственным смехом. Захрипев, женщина упала на колени. Глаза ее распахнулись, и сквозь пелену боли, она увидела парившее над ее головой чудовище.
— Ты, — сипло произнесла она, — смог…
— Да! — теперь рассмеялся Дархэйм, наслаждаясь ее изумлением и болью. — Смог.
Виалин попыталась освободиться, но он был сильней, намного сильней.
— Сколько душ ты выпил, Эрх? — спросила она, продолжая сопротивляться.
— Много. — Эрхольд сделал едва заметный жест, и женщина взмыла вверх, вновь поднятая с земли его Силой. Когтистые пальцы сжались на ее талии. — Так кто я, Виалин?
— Убийца и выродок, — выплюнула она в изменившейся лицо Дархэйма. — Ненавижу тебя, Эрх. Ненавижу! Всегда буду ненавидеть и презирать.
Черная ярость затопила его глаза, лишая их белков. В его взгляде не осталось ничего человеческого. Виалин смотрела в глаза Дархэйму и видела бездну, страшную, ледяную, мертвую…
— Ты ужасен, — выдохнула она. — Настоящее чудовище. Мерзкое чудовище…
— Лживая дрянь, — зашипел Виллиан, сжимая руки. Хруст ее костей слился с новым надрывным криком. — Всегда ею была.
— Будь ты проклят, — застонала Виалин, чувствуя, как осколки костей вонзаются в плоть, в легкие, пробивают сосуды. А Виллиан все сжимал и сжимал руки, не замечая в своей ярости, что убивает ее.
«Еще немного», — с облегчением подумала женщина. — «Еще совсем немного…»
— Я никогда не буду принадлежать тебе, — прохрипела она, захлебываясь кровью, хлынувшей изо рта. — Ненавистный, отвратительный…
Осколок ребра добрался до сердца, вонзился в него, и Виалин умерла. Уже уходя в мир мертвых, она услышала рев Виллиана, осознавшего, что он натворил, и этот рев показался ускользающей душе сладкой музыкой. Дух Виалин скользил знакомой тропой, пробираясь сквозь сумрак потустороннего мира. Плыл между тенями людей и нелюдей, спеша миновать запретную для живых грань. Впрочем, она уже не была живой, не была гостьей, теперь Виалин Шагерд стала законной обитательницей мира мертвых, но…
Она вырвалась из сумрачных пут, пройдя подготовленной ею и Дорбом дорогой, и вернулась в мир живых, где уже стала лишней. Но ее ждали, и это не позволяло душе передумать и покориться притяжению ее нового дома. Виалин скользнула в тело, которое подготовил для нее Дорберт — темный маг, не позволив разложению испортить новое вместилище для своей жены.
Виалин распахнула новые, светло-голубые глаза, пытаясь понять, кто она, где находится. Смерть не отпускает сразу, и ее холод еще сковывал тело утонувшей дочери старосты. Но вот Сила заклубилась в остывшей крови, заставляя течь все быстрее, выравнивая удары уснувшего, казалось, навеки сердца. Легкие наполнились воздухом, и Виалин шумно вздохнула. Она села, разглядывая свои новые руки, ощупала незнакомое тело, дотронулась до распущенных волос. После огляделась и нахмурилась, не понимая, чего ей не хватает… кого не хватает.
— Дорб, — голос оказался незнакомым, слишком высоким.
Но Виалин тут же забыла о голосе. Она спрыгнула на пол со стола, на котором лежало тело, покачнулась и уцепилась за край стола, сползая на пол. Ноги еще не держали. Но вскоре появились иголочки от восстанавливающего кровотока, и женщина закричала. Онемение проходило слишком медленно, слишком болезненно.
Виалин стиснула зубы и ждала, когда все пройдет. И когда смогла встать на ноги, ее взгляд упал на зеркало, которое стало для нее дверью в мир живых. Из отражения на нее смотрел совсем другой человек. Девушка, возраст которой уступал настоящему возрасту Виалин. Женщина дотронулась до лица, провела пальцами по веснушкам, дотронулась до губ, провела ладонью по тонкой шее, где билась синяя жилка, затем прерывисто вздохнула и снова позвала:
— Дорб.
Он не отозвался. Виалин вышла из охотничьего домика, где ее должен был ждать супруг. Ветер растрепал распущенные волосы, ласково коснулся потеплевших щек и помчался дальше, играя с травой, путаясь в древесных кронах. Все так же щебетали птицы, по-прежнему солнечные лучи устремлялись к земле, согревая ее. Мир дышал благодатью, только…
— Дорберт, — дрогнувшим голосом позвала Виалин, ежась, словно от холода.
Предчувствие. Оно пускало в душу ядовитые споры страха, сковывало ледяным панцирем сердце, убивало тишиной.
— Дорб! — в отчаянии закричала женщина. — Дорб!!!
Никто не отозвался. Ее мужа здесь не было, а это могло означать, что…
— Нет! — вскрикнула Виалин. — Нет-нет, не надо!
Она бросилась назад к охотничьему домику, с замирающим сердцем посмотрела в зеркало и позвала:
— Дорберт Шагерд, призываю тебя…
У Виалин не было силы и власти, как у Эрхольда Дархэйма, она не отбирала силу жизни у людей, лишь черпала понемногу, но теперь она принадлежала миру мертвых, и это дало ей возможность снова распахнуть закрывшуюся дверь.
