— Ничего себе! — только и смог сказать он.

— Попробуй обратно! — посоветовала я.

Сережа взялся за руль и откатил велосипед. А тот, пятилетний, так и остался стоять на месте. Ну, что ж. В этом есть свои плюсы. Мы так и пристроили оба «Туриста» на их близнецов из прошлого. Хоть не будет болеть голова, куда же в нашей тесноте деваться самим.

В кухне нас ожидал сюрприз: в те времена все было в дефиците, и поэтому едой приходилось запасаться заблаговременно. Как нам, голодным, пригодились сейчас те припасы! Спустя полчаса ужин уже ароматно дымился в тарелках, чай был заварен, и жизнь не казалась уже такой мрачной.

Оставалось только одно: выяснить, куда же мы все-таки провалились.

Телевизор мы включили, как только пристроили велосипеды. Там показывали какой-то фильм, и, принимаясь за ужин, мы с нетерпением ждали выпуска новостей.

Надо сказать, что приобретение телевизора в нашей семье явилось в свое время событием поистине знаменательным. Оно произошло как раз тогда, в девяносто втором году. До этого у нас была малюсенькая «Электроника», просмотр передач по которой напоминал подглядывание в замочную скважину. Все денег не хватало. А тут случилось так, что я, поломав и почти вылечив свою ногу, получила сразу за несколько месяцев по больничному и отпускные. А Сережа тоже получил отпускные и еще зарплату. Так что в нашем вечно дырявом бюджете скопилась довольно приличная сумма. А в это время телевизоры и прочие дорогостоящие товары стали продавать в кредит. Вот мы и купили его, родимого, заплатив лишь треть стоимости — около пяти тысяч — с рассрочкой на три года.

Забавно. Когда я увольнялась из своего НИИ и зарплата уже исчислялась в сотнях тысяч, у меня еще оставался невыплаченный должок около пары тысяч. Сумма, на которую можно было купить разве что хлеба.

Но это было потом. А сейчас телевизор стоял совершенно новенький, яркие цвета радовали глаз, и даже пульт дистанционного управления, который уже года три, как сломался, успешно функционировал.

Наконец начался выпуск новостей. Мы затаили дыхание. Вежливо поздоровавшись, диктор объявил, что сегодня, 25 июля 1992 года, главным событием дня было открытие летних олимпийских игр в Барселоне…

Итак, прошлое. Наше собственное прошлое.

Какой ужас! Придется снова переживать тяжелейший 93-й год, когда я завела скверную привычку периодически шлепаться от голода в обморок. А 94-й со всеми его заморочками! И дальше-то не легче было!

А, самое главное, мы-то сами остались прежними. И ничуть не проще стали наши отношения из-за того, что мы провалились в прошлое, в то время, когда несмотря на финансовые и другие трудности мы были вместе.

От грустных размышлений меня отвлек Санькин возглас:

— Ну, и что мы теперь будем делать?

А ведь и в самом деле, что?

Где и на что жить, где работать, как Саньке ходить в школу? Вот же ж холера ясная!

— Будем спать укладываться, — ответил Сережа. — А завтра постараемся разобраться, что к чему.

…он просто соединился с прошлым периодом своей активизации, приходившимся на такой же сезон годового обращения планеты в надежде получить нужную информацию. Но там он ее не нашел. И по цепочке давно произошедших событий он ушел в Прошлое. Свое собственное прошлое. Он вспоминал те, давние события, которые повлекли за собой нарушения в его функционировании, сопоставлял их с нынешними и не находил аналогий. Пока не находил. Но он уже вспомнил, что этот процесс всегда был долгим. Что ж, ему, существу, живущему во времени, терпения было не занимать. Он проникал в свое прошлое, закрытое от него стеной забвения, год за годом, десятилетие за десятилетием, нанизывая бусинки произошедших событий на нитку оживающей памяти.

Он не сильно переживал из-за того, что на эту ниточку попадают далеко не все события его длинной жизни, а лишь те, которые происходили в аналогичные сезоны обращения планеты вокруг светила. Переживания вообще ему были несвойственны. Если некоторая информация его не устраивала, он попросту о ней забывал. А если она была ему нужна, то он смирялся с самыми неприятными для себя фактами, добывал ее из бездны памяти, терпеливо анализировал для того, чтобы использовать и забыть снова. И он методично обследовал событие за событием, надеясь получить необходимые данные.

И попутно вспоминал другие факты. Подробности своей жизни, информацию о своем роде…

Он вдруг понял, что вспомнил нечто важное! Оказывается, он был не один такой. Были и другие представители его рода. И даже на этой самой планете.

Они, особи его рода, жили совершенно независимо друг от друга. Они не нуждались в общении. И не мешали друг другу. Но сейчас эта вдруг всплывшая информация о собственных соплеменниках, объектах, полностью аналогичных ему самому, вдруг показалась ему достаточно важной. Мгновение спустя он вспомнил, что всегда реагировал аналогичным образом на такие воспоминания…

Утром, попивая кофеек из собственных запасов пятилетней давности, мы задались вопросом, что же такое с нами произошло.

Сомнений не оставалось. Мы провалились в прошлое на пять лет. Почти на пять, не считая нескольких дней. Где, когда, как такое могло произойти?

— Не иначе, как у этого проклятого Черного озера, — сказал Сережа.

— Да уж, — ответила я, — Похоже, древняя легенда говорила правду, что место это плохое. Только нельзя исключать и другие возможности.

Мы стали буквально по километру анализировать свое путешествие. До Нарочи все было в порядке, тетка Антонина хоть и не взяла моих денег за картошку, но шока при их виде не испытала. Дальше — только запутанная дорога к Черному озеру, а после него…

— Алена, вспомни, как раз после того, как мы проехали этот странный туман вдруг резко переменилась погода, стало солнечно и жарко!

— Точно! И мне еще показалось, что пахнет дымом. А в сводках белорусских новостей только и слышишь о засухе и лесных пожарах! Тем более, что после озера не происходило абсолютно ничего странного.

Мы немного помолчали, переваривая собственные выводы, а Санька даже потерял интерес к дискуссии и уставился в телевизор. Похоже, что для нынешнего подрастающего поколения, воспитанного на обилии фантастики в книгах и фильмах, провал во времени — дело обыденное и недостойное слишком пристального внимания.

— Что будем делать? — в который за последнее время раз спросила я.

— Возвращаться надо. И попытаться проникнуть обратно, в наше время.

— Это понятно. Только учти, что вещи у нас абсолютно мокрые и грязные, да и мы сами не лучше. К тому же путь туда неблизкий, а у нас нет практически ни крошки еды.

— Да, ты права. Просто необходимо отдохнуть, помыться, запастись всем необходимым. На это у нас может уйти как минимум пару дней. Ты хорошо запомнила ту легенду?

— Да, а что? — я удивилась неожиданной перемене темы.

— Сколько времени они там бродили в поисках выхода из леса?

— Ничего определенного. «Много дней и ночей», — процитировала я по памяти.

— Вряд ли, конечно, тут замешан лесной царь, но что существует какая-то «дырка» во времени, так это точно! Ладно, будем считать, что по крайней мере неделя у нас в запасе, пока эта «дырка» не закрылась. Наверное, она существует не всегда, а возникает время от времени. Ведь пацаны говорили, что бывали на этом проклятом озере, и ничего страшного с ними не произошло.

— Похоже на то, — согласилась я. — Тетка Антонина, которая дала нам картошки на уху, как раз говорила о том, что какой-то мужик пропал возле озера как раз лет пять назад. То есть именно сейчас.

— Только знать бы точно, когда эта «дырка» закроется, — продолжал он. — А то так и останемся здесь, в 92-м, и хочешь-не хочешь, столкнемся сами с собой. Может быть ничего страшного и не произойдет. С великами ведь ничего не случилось. Но мы-то люди!