Если в соседней квартире пожар — вопрос, как скоро огонь перекинется туда? Или это уже случилось?

— Лора! — снова заорал Эмиль, забарабанил, что есть силы.

Потом он стал остервенело дергать за ручку. Но дверь оставалась закрыта, заперта.

Есть ли там вообще кто? Эмиль был уверен, что да, ведь лично видел, как Лора возвращалась домой.

Он не знал, сколько стоял там. Несколько секунд, минут, часы? Время здесь словно бежало по-другому. Он молотил кулаками в дверь, орал, срывая голос. И ровным счетом ничего не мог сделать.

Готов был зубами начать грызть эту железную дверь, да только она крепче. Хоть головой об нее бейся, хоть всем телом, толку не будет. Тут нужна электропила, которой у него, разумеется, не было.

Он чувствовал, что жар в лестничной клетке все усиливался и усиливался. Уже почти задыхался от дыма, почти сошел с ума, как вдруг услышал звук поворота ключа в замке.

Эмиль снова схватился за ручку, резко дернул и увидел на полу в прихожей мать Лоры.

В одной руке она сжимала ключи, в другой паспорта.

В квартире творился хаос. Из кухни слышался треск огня, языки пламени уже лизали дверной проем. А дыма вокруг было столько, что Эмиль с силой закашлялся.

Он наклонился к бывшей теще, прокричал ей на ухо:

— Где Лора?

— Моя Лорочка… — простонала она хрипло и отключилась.

Кажется, уже почти не дышала. Наглоталась дыма с избытком.

Эмиль подхватил ее на руки и понес вон из квартиры — к лестнице, подальше от огня. Положил прямо на пол, там и оставил. Поспешил обратно, но, когда вернулся, увидел, что прихожая объята огнем. В другие комнаты не пройти.

— Лора! — что есть силы заорал он.

Из-за дыма впереди ничего не было видно, он так сильно ел глаза, что у Эмиля выступили крупные слезы. А жар стоял такой, что ему казалось, кровь вскипит в венах, если он сделает хоть шаг вперед.

Эмиль понял, что если Лора в одной из комнат, то сама ни за что не сможет выйти, при условии, что там еще было где спрятаться от расползающегося огня.

Возможно, она, как и ее мать, лежала где-то без сознания.

А он не сможет к ней пробиться, вытащить. Если попытается, сгорит к чертям.

«Ну и пусть». — С этой мыслью Эмиль сделал шаг в прихожую.

Но вдруг на него навалился кто-то сзади, в уши врезался голос:

— Куда прешь? Сгоришь на хрен!

Эмиль обернулся и сквозь дым разглядел позади себя пожарного. Крепкий малый пытался оттащить его от прихожей, за ним маячил второй.

— Пусти! — зарычал Эмиль уже почти ничего не соображая.

Он был ведом одной лишь целью — броситься в квартиру, в огонь за Лорой… Попытался отбросить от себя пожарного, рвануть назад.

Тут ему откуда-то сбоку прилетел удар кулаком недюжинной силы.

Эмиль отлетел в сторону и приложился головой о стену лестничной клетки. Отключился почти мгновенно.

Он очнулся уже внизу, в машине скорой помощи.

Почувствовал резкий запах нашатыря, который ему сунули прямо в нос, уселся на неудобной кушетке.

— Тихо, тихо, вы ушиблись головой, — попыталась его утихомирить врач скорой помощи.

Эмиль и вправду почувствовал легкое головокружение, когда принял вертикальное положение. Он закашлялся, отхаркивая весь тот дым, которого успел наглотаться. Дотронулся до лица, оно горело жаром.

Глянул на руку, забинтованную выше запястья.

— Я обжегся? — удивился он.

Даже не заметил этого, когда все происходило, хотя теперь чувствовал боль в руке.

— Пострадал кожный покров, ожог второй степени, но жить будете. Не снимайте повязку, обратитесь к врачу по месту жительства, — напутствовала его врач.

— В квартире была девушка! Ее спасли? — задал он самый важный вопрос.

— Вы про ту женщину, которую вынесли? Ее увезли в больницу.

— Нет, я про девушку, которая осталась в квартире! Она выжила?

— Кто ж в таком пожаре выживет, — грустно вздохнула врач.

В этот момент Эмиль захрипел, будто забыл, как надо дышать.

— Где она? — взревел он с бешеным взглядом.

— Тело увезли…

Эмиль не стал дольше слушать, подскочил с места, и чуть не сбив сидевшую рядом женщину, выскочил на улицу.

Уставился на выжженные окна верхнего этажа и тихо повторил:

— Кто ж в таком пожаре выживет…

Это и вправду казалось невозможным. Пожарная машина все еще находилась там. Люди бегали туда-сюда.

«Лора умерла! Сгорела заживо, и ты, тварь такая, ничем ей не помог!» — орал он про себя.

Замешкался в прихожей в последнюю секунду.

Эмиль никогда себе этого не простит.

В этот момент он будто умер сам.

Тело его продолжало стоять, глаза смотрели на черные глазницы окон. Но ничего человеческого в нем не осталось.

А потом пришло окончательное осознание того, что это он и никто иной виноват в том, что случилось с единственной женщиной, которую он когда-либо любил.

«Ты дебил, Шульц! — продолжал он орать про себя. — Ты просто дебил!»

Мозг его заработал в авральном режиме, прокручивая в голове сценарии того, как он мог все это предотвратить.

Еще сегодня утром он мог не ехать завтракать, а идти к Лоре. Брюхо набивал, пока с ней творилось такое. Как вообще ему кусок в горло полез? Будь он там с ней в квартире, смог бы ее вытащить…

Мать ее дурища. Паспорта она в руках держала. Поэтому так долго не открывала? Теряла драгоценные секунды, ища документы?

— Это я виноват… — повторял он снова и снова.

Если бы вчера он не спустил на Лору всех собак, а попытался как-то мирно договориться, все пошло бы по-другому. Может, она уже вчера с ним поехала бы. И осталась жива! Он что, не мог найти слов, чтобы ее убедить? Мог! Но позволил проклятой обиде выжечь разум.

Мозг Эмиля продолжал возвращать его в прошлое все дальше и дальше.

Вот он уже мысленно стоял напротив Лоры в своей квартире, орал на нее:

— Уезжай из города! Ты мне не нужна!

А надо было молить ее остаться. Засунуть гордость в жопу и попытаться разобраться в причинах ее поступков.

Зачем он поперся помогать Елене? Он должен был с Лорой рядом быть! Может, тогда она призналась бы ему про Алису и они забрали бы ее вместе. Жили семьей, которой уже никогда не будет.

Все что угодно можно поправить, если человек жив. Решить любые проблемы.

А теперь как быть?

Как сказать маленькой Алисе, что у нее больше нет мамы? Как он сможет воспитать ее без ласковой, любящей Лоры? Какой удар это будет для ребенка!

— Нет, нет, — шептал Эмиль, качая гудящей головой.

Он отказывался верить, что Лоры больше нет в этом мире. Он в таком мире жить не мог. Ведь для него весь мир — Лора. Без нее ничто не важно.

«Боже, верни мне ее как-нибудь…» — взмолился Эмиль, возведя взгляд к небу.

Он никогда не был религиозным человеком. Скорее считал себя атеистом. Верил лишь в себя и свои силы, полагался на них.

Но теперь, в момент, когда сам Эмиль ровным счетом ничего не мог сделать, он обратился именно к высшим силам.

А потом принялся давать обещания: «Если ты мне ее вернешь, я больше никогда в жизни ее не обижу! Ни словом, ни делом, ни вообще никак. До конца своих дней я буду сдувать с нее пылинки, заботиться, оберегать от всего. Я отдам ей и дочке все, что у меня есть. Мне без них ничего не нужно. Только верни! Как-нибудь…»

Эх, если бы это так работало — попросил что-то у неба, и тебе дали.

Эмиль оглянулся на людей, стоявших поодаль.

Многие до сих пор с разинутыми ртами смотрели на сгоревшие квартиры.

Некоторые причитали:

— Когда теперь восстановят электричество…

— Сколько теперь подъезд оттирать от этой копоти…

— Какой взрыв, у меня аж стекла треснули!

Какими мелочными показались Эмилю те жалобы, не передать.

Что по сравнению с такими проблемами человеческая жизнь или смерть?

Он всю жизнь готов прожить без света, зубной щеткой оттирать подъезды от копоти. На что угодно готов, лишь бы Лора каким-то чудом оказалась жива.