Шумно выдыхаю, вплетая пальцы в волосы. Надеюсь, я выдержу объявленную голодовку. Потому что мне с трудом верится, что эта зверюга сдержит свое слово.

Но остаток дня Марат и в самом деле больше не приближался ко мне ни на шаг, и на следующий день он держался так же отстраненным. И злым. Однако на мне свое раздражение не срывал. Вот только ничего хорошего это не предвещало.

Последующие месяцы проходили до абсурда спокойно. В отношениях с Маратом тоже ничего не изменилось. Напротив. Его холодная сдержанность стала для меня наказанием. Мы практически не общались, живя под одной крышей. И это давило на меня. Даже когда мы делили кровать, к моему огромному удивление, Хаджиев полностью игнорировал меня как объект вожделения. Такой выдержки я не ожидала конечно.

И где-то глубоко внутри болезненно екало от мысли, что все необходимое теперь ему дарила Джансу, свадьба с которой, кстати, почему-то по-прежнему не состоялась.

Марат не просвещал меня в свои дела, но пару разговоров мне все же удалось подслушать. Хотя в его защиту стоит отметить, что за все это время он не ночевал в доме лишь пару раз. И то, это было после того, когда в особняк приезжала его мать.

Я слышала, как она скандалила с ним в кабинете, но из-за незнания языка совершенно не понимала причину столь разъяренного состояния старой ведьмы. Как же я ненавижу ее. Всеми фибрами души. И мне стоило больших усилий, чтобы не выйти поздороваться с ней в одной рубашке ее сыночка. И если бы не предупреждение Марата, наверное, я все-таки не удержалась бы от провокации.

Внезапный стук в дверь отрывает меня от размышлений.

— Татьяна Владимировна, — на пороге появляется горничная с охапкой роз. Огромных голландских роз кровавого цвета. — Это просили передать вам.

— Мне? — мои глаза кажется становятся размером с блюдца.

— Вам, — уверенно парирует она и подходит, вручая мне букет, после чего сразу же удаляется, закрыв за собой дверь.

Сглатываю и, пребывая в полной растерянности, присаживаюсь на край кровати. Красивые. Медленно провожу кончиками пальцев по бархатистым лепесткам распустившихся бутонов, улавливая исходящий от них запах дикой природы. Терпкой свежести. Уже хочу зарыться в них носом, как вдруг замечаю записку…

Дрожащими пальцами переворачиваю карточку и забываю как дышать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍“Поужинай со мной”

По позвоночнику скользит приятная дрожь. А осознание, что это дело рук Хаджиева, заставляет сердце распустить крылья и забиться в груди.

Цветы и приглашение на ужин от Хаджиева. Господи… Этот человек меня когда-нибудь убьет своими выходками.

Однако трепет, что сейчас переполняет меня изнутри я не в силах заглушить.

— Глупости какие, — шепчу я, сжимая переносицу пальцами, в попытке побороть нервный смешок.

В неверии я перечитываю еще несколько раз аккуратно выведенную чернилами надпись.

“Поужинай со мной,” — читаю вслух его слова и пытаюсь понять, с какой интонацией он сказал бы их мне. Отчего грудь буквально сдавливает от волнения и я с трудом сглатываю его.

Положив букет с запиской на покрывало, поднимаюсь, начиная расхаживать взад вперед, поглаживая бедра вспотевшими ладошками.

Зная Хаджиева, можно воспринять это за приказ, но сейчас почему-то мне не хочется так думать. Мысленно усмехаюсь: «Интересно, с чего бы это?»

Невольно прокручиваю в голове последние три месяца, проведенные под одной крышей с этим человеком, пытаясь понять, что же им движет. Но все заканчивается полным провалом. Как мне понять его, если он вообще свел со мной общение на нет, а в последние два месяца Марат даже не ложился в кровать со мной. Я конечно не должна желать его внимания, но все же отчаянно нуждалась в нем. Тем более находясь в этом доме, где все напоминает о прошлом. В доме, который я предала.

Но я заставляю себя откинуть невеселые мысли на задворки сознания, потому что, как бы странно это ни звучало, впервые за долгое время я начинаю ощущать, как моя жизнь налаживается. И я эгоистично хочу думать только о том, что имею сейчас.

Особенно радовали частые встречи с Тимуром. Вообще, наши отношения очень быстро становились дружескими, а разговоры долгими и искренними. По маленьким крупицам я возвращала себе родного человечка. Как жаль, что отец не может насладиться его звонким смехом, услышать историю о том, как его сын мечтает стать археологом. Или просто увидеть, каким вырос Тимка и как похож на него. Особенно, если недовольно морщит носик. Один в один папка.

А когда Тимур достаточно привык ко мне, мы пару раз даже выезжали за пределы особняка. Конечно, не без помощи Марата. Потому что Агния Львовна не была в восторге от идеи отпускать «своего сына» со мной. Но какой человек в здравом уме будет перечить Хаджиеву?

Не буду лукавить, хорошее отношение Марата к моему брату подкупает не только мальчонку, а также и меня. Даже не смотря на то, что дома этот человек практически не замечает меня, зато есть плюс в виде отсутствия диктаторства в мою сторону, что заставляет меня забывать о том, каким чудовищем он может быть.

Погруженная в свои мысли, я даже не заметила, как привела себя в порядок и переоделась в платье, а сейчас уже еду в дорогом салоне машины неизвестно куда.

Волнующее предвкушение наэлектризовывает каждую клеточку в моем напряженном теле. Особенно, когда машина останавливается у красивого ресторана, который оформлен в восточном стиле. И уже через мгновение меня сопровождают внутрь, где аромат востока раскрывается еще больше: классический дамаск, дорогая резная мебель, обилие тяжелых ярких тканей и ковров с богатыми рисунками. А отсутствие людей и приглушенный свет окончательно сбивают меня с толку.

— Здравствуй, Тата, — раздается низкий голос за спиной и я невольно вздрагиваю, но не оборачиваюсь. — Хорошо выглядишь.

В тот же миг трепещущее сердце делает сальто в груди. Я когда-нибудь научусь спокойно реагировать на этого мужчину? Не думаю.

Где-то внутри зарождается мелкая дрожь, заполняя меня до кончиков пальцев странным покалыванием. Потому что я чувствую жар его тела. Хаджиев по-прежнему стоит за моей спиной. Чего он ждет? Тишина давит на нервы. А его бездействие заставляет меня нервничать еще больше.

С трудом перевожу дыхание и несмело поворачиваюсь к Хаджиеву, сразу же оценивая мужской внешний вид, который как всегда на высшем уровне.

— И с каких пор я стала предметом твоего восхищения? — моих губ касается легкая улыбка. Или подобие ее. Но она тут же исчезает, когда Марат усмехается.

— Мне готовиться к битве?

Пауза.

— Нас снимает скрытая камера? — взволнованно интересуюсь я, глядя на него, как на восьмое чудо света. — Кто ты такой? — шутливо прищуриваюсь. — Цветы, комплимент, ужин, еще и шутить пытаешься?

Но получив в ответ опасную ухмылку, я понимаю, что хищник из него никуда не делся, и отвожу взгляд в сторону, мгновенно меняя тему.

— Тут так пусто…

— На сегодняшний вечер, — Марат поддевает меня пальцами за подбородок и заставляет снова посмотреть в его глаза цвета темного моря, — ресторан в нашем распоряжении.

Я сглатываю, аккуратно убирая от лица его руку. И испытываю облегчение, когда он позволяет мне это сделать. Сейчас почему-то мне намного проще держать дистанцию. Слишком много всего после той пустоты, в которой он меня держал последние месяцы.

— И какова твоя цель? — я прочищаю горло, замечая, как на его лице появляется подобие улыбки.

— Планировал накормить тебя, — он протягивает мне руку в знак приглашения. — Ты голодна?

Как «мило» с его стороны.

С минуту я еще борюсь с желанием ударить по ней, но все-таки вкладываю свою ладонь в протянутую руку, разрешая усадить себя за стол с множеством красивых блюд.