Гарри вызвал Марти в Вегас и предъявил адвокатские уведомления.

— Ты этого добивался?! Ты со своими умниками решил разорить компанию с 40-летней историей?!.

В ответ Марти весело рассмеялся:

— Перестань, Гарри! Все, что мы заплатим, это 50 тысяч медицине, копам и пожарным, ну еще пятьдесят — потерпевшим пацанам… И все. О пяти миллионах забудь. Вот, я тебе газетку привез почитать.

Статья в «Лос-Анджелес трибюн» называлась «Плачь, гитара!». И речь в ней шла о роковом невезении юной, необыкновенно талантливой группы «Падающие капли», у которой во время концерта, а он должен был, наконец-то, стать решающим в ее карьере, начали лопаться струны. Далее рассказывалось, как в страшном, неконтролируемом гневе несчастные музыканты стали сжигать свои гитары. И так до самого конца истории.

«И вот, — писала газета, — компания «Штраух и Мартинсон», которая, оказывается, изготовила эти гитары, предъявляет рок-группе, молодым, по-сути, нищим музыкантам иск на кошмарную сумму $5,000,000… Спасибо, что сознались. Теперь мы хотя бы знаем, кто делал эти гитары. Ведь никто из музыкантов этого, естественно, не упомянул, да и гнев их, скорее, был направлен не против гитар, а против лопнувших струн, изготовленных компанией, имя которой уже мы, во избежание иска, упоминать не будем»…

Дальше следовали отзывы о концерте.

«Это было что-то сверхъестественное! Такая мощь! Мне казалось, что ребята сгорят на сцене вместе с гитарами!» — заявила одна воспитательница из детского садика.

«Пока они не стали жечь гитары, это был высочайший профессионализм. И в игре, и в вокале. Это — редкость среди таких молодых людей. Хотя многое из того, что представляла группа «Падающие капли», мне, скажем так, не по возрасту, — говорил известный музыкальный критик. — Но мне было противно смотреть, как они жгли инструменты. Рассердились? Но я бы им советовал почитать про Паганини. Однажды у великого маэстро одна за другой стали лопаться струны на скрипке, пока не осталась целой всего одна. На ней он доиграл сложнейшее произведение».

Наконец, один их пострадавших: «Мне сломали ребро. Наверное, я чувствую то же самое, что ребята из «Капель», когда у них звезданулись струны. И знаете, это — здорово! У меня теперь отметина о великом, историческом концерте.»

— Хочешь еще несколько газет?… Телевизор включи, — продолжил Марти. — Что я тебе сказал о пяти миллионах? Забыть? Нет, пять миллионов мы теперь заработаем на этих «Каплях»!

Через три недели в продажу поступил диск «Горящие гитары», который целый месяц расхватывался, словно хлеб в осажденном городе. А две песни из этого диска, среди них та, что пелась под стук горящих гитар, заняли первые строчки «Биллборда», оттеснив даже «Спайдерс».

Поутру во вторник Джим Маккензи сиял от полученных удовольствий. Чувствовалось, что с рождественской индейкой он расправился самостоятельно, утопив ее в целом ящике «Бадвайзера». Впрочем, у Стивена еще теплилась надежда, что хотя бы в праздник Джим предпочитает этому бездарному пойлу «Сэмюэл Адамс» или «Хейникен».

Прищурившись от улыбки, Джим выложил на стол несколько пожелтевших бумажек и торжественно произнес: «Нам подарочки от Санта-Клауса. Скажи после этого, что наши банки, что почта наша плохо работают. Все сохранили, как в музее! Ну-ка, глянь! Не кажется ли тебе, что одна и та же птичка здесь своими коготками нацарапала?

— Наверное, та же, что и на этом документе, — спокойно сказал Стивен и вытащил расписку в получении тела Вейна.

— Святое говно! — восторгнулся, просмотрев расписку, Джим. — Так, значит, наш Артур есть не кто иной, как мистер Майкл Пельц. Кто это такой — ты, конечно, уже знаешь… Нам остается только наехать, как следует, на Пельца — и дело, считай, закрыто.

— Он сам наехал… Вчера, — сообщил Стивен и положил перед Джимом «Дейли Ньюс». — И дело, похоже, действительно, закрывается.

— Святое говно! — пробормотал теперь Джим, читая заметку про аварию. — Ты, надеюсь, уже все выяснил…

Стивен рассказал, что ему удалось.

— Ну, ты — молодец, — внимательно все выслушав, одобрил Джим. — В Рождественскую ночь… Хотя тебе это, вроде, по барабану… Ну и что ты думаешь?

— Думаю, его убрали.

— Как?!

— Представь себе: ты едешь по хайвею, впереди тебя машина. Она вдруг резко затормозила. Что ты сделаешь?

— Тоже резко заторможу.

— Правильно. Автоматически. Но машина, что была перед тобой, затормозила на сухом асфальте, а ты — на линзе льда и потому улетел к чертовой матери… Правда, доказательств никаких нет, даже если ты когда-нибудь найдешь из сотен тысяч «Хонд-аккорд» ту самую — серого цвета. Ну, затормозил — черная кошка дорогу перебежала…

— Ты с дорожниками связывался?

— Нет. Да и без толку. Что они тебе скажут? То, что все было чисто, да и снега три дня не было. И это, не сомневайся, абсолютная правда.

— Тогда откуда линза?

— Великое дело: за час-два до аварии проехала водовозка и пролила бак воды. На дороге перед рождественским обедом машин нет — улучила минутку и пролила. А потом, в сумерках, линзу уже никто и не замечал, все проскакивали, пока одному не потребовалось на ней затормозить…

— Фантастика! — воскликнул Джим. — Но похоже, что ты прав. И этот внезапный вызов Артуру… Тьфу, черт, Пельцу… Прав… Так что ты сказал на счет закрытия дела? Вот тут ты ошибаешься: теперь его закрыть уже невозможно… Ладно, давай предположения и предложения.

— Неплохо бы для начала поделиться информацией.

И Стивен рассказал о случайной встрече с Пельцем-младшим и визите к сэру Эдварду Милштейну. Закончив, Стивен искренне признался: «Знаешь, Джим, мне все время не давала покоя твоя фраза о критической массе расследования».

Маккензи был польщен.

— Так правильно я тебе сказал. И очень может быть… Хотя, давай, я тебе сначала расскажу о моей встрече с Марлоу. Представь себе, когда я приехал к нему в тюрьму, он, натурально, обосрался. Ну, явно, ничего подобного не ожидал! Тут же начал колоться. Правда, все, что он сказал, мы уже предвидели. Но есть некоторые детали. Есть! Вот послушай.

И Джим включил диктофон, прокрутил пленку.

— Меня интересует все, что связано с клубом «Спайдерс», — раздался голос Джима. — Это была идея вашего брата — его открыть, или Артура Патти?

— Нет, Стэнли рассказывал, что предложил ее Бисмарк Мартинес, хозяин «K amp;M Clothes»; он же — открыть ресторан «Барокамера». Он даже сам отремонтировал второй этаж, установил оборудование, завез мебель…

— Прямо Санта-Клаус какой-то! Взял и подарил бизнес…

— Какой же это подарок? В клубе продавались футболки с изображением «Спайдерс», водолазки, значки, диски, кассеты. Половину прибыли Мартинес имел. А еще — и рент, три тысячи. И в ресторане все продавалось. Очень даже неплохо. Два бойких магазина, по сути. Какой же это подарок?…

— А этот Артур Патти, откуда он взялся?

— Его Мартинес сразу предложил, в довесок. Но парень он хороший. Я с ним был знаком. Честный, увлеченный. А уж как «Спайдерс» знал — до ноты!.. Нет, с ним все было в порядке.

— Конечно, если его такой коп прикрывал… Ресторан, наверное, тоже… Ладно, сейчас не до того… Вас, разве, не насторожило, что после убийства Леклесса Артур и Руперт смотались?

— Как раз нет. Это вполне естественно — кому охота быть замешанным. Я тогда и брату сказал, чтобы он немедленно ресторан продал. Не дай бог, потянулась бы ниточка: нигде не зарегистрированный клуб — ресторан — неучтенная торговля, да и мало ли что еще в этом клубе. Дело громкое, под него многое могли подписать…

— Что, например?

— Не знаю. Но, честно говоря, у меня было чувство, что не все так просто…

— И вы от него благополучно избавились… О'кей… Теперь осталось узнать, откуда взялся благодетель вашего братца.

— Мы с ним давно были знакомы. Еще когда у него был только магазин на 14-й. Я тогда на их участке работал патрульным. Однажды порекомендовал ему Стэнли продавцом, Мартинес согласился. Потом Стэнли стал менеджером в этом магазине. А потом как-то Мартинес предложил ему открыть ресторан и клуб этот, половину денег на ресторан одолжил.