— Ну да. Так вот, мы прилетели, отвезли Руперта в отель, а сами отправились к сэру Эдварду. Он не хотел, чтобы Руперт тоже жил у него… Понятно — почему. Майкл дал ему денег. Мы встречались в музее «Спайдерс», в баре. Потом нас с Майклом сэр Эдвард повез в Лондон, а когда вернулись, узнали, что Руперта кто-то убил… Ну тут такое началось!..

— Что?

— Майкл ужасно переживал… Дело в том, что он руководил в Нью-Йорке клубом «Спайдерс», и как раз накануне один из членов этого клуба убил Дэна Леклесса. Вы знаете, кто это… (Стивен кивнул). И Майкл испугался, что убийство Руперта свяжут с этим убийством, а ведь именно он вывез Руперта в Англию… Нужно было, чтобы убийство Руперта прошло в США незамеченным, а как это сделать, Майкл не знал.

— Ну и как же он вышел из положения?

— Я ему посоветовала позвонить Полу Келли… — и миссис Пельц замолчала и задумалась.

— Пол Келли?… Кто это? — спросил Стивен.

— Я же сказала: мне бы не хотелось об этом… — и снова задумалась.

«Все-таки она выпила полбутылки коньяка», — чуть ли не злорадно мелькнуло у Стивена. Он тоже молчал, спрятав глаза под бровями, а в голове, обгоняя друг друга, как на хайвее, неслись мысли.

«Ясно: это тот же самый человек, что платил за ее лечение у этого доктора… Кстати, доктор уже несколько раз засветился, а мы до него так и не добрались… Келли, видно, знал всю историю с клубом, Леклессом, Вейном, иначе он так шустро не сработал бы с доверенностью на тело… Он ее, возможно, заранее заготовил… Мы танцуем от того, что убийство Леклесса — жесткая психическая игра, но ни наркоман Вейн, ни бывший наркоман Пельц, тогда еще сопляки, на такое способны не были. Это их тянули за ниточки… Кто?… На сцене остался пока только один — Пол Келли… Пол Келли… Пол Келли… Да, агент-фотограф сказал, что он приехал сюда после похорон вместе с Марти Гаруччи… Гаруччи?… Гаруччи… Где-то я слышал это имя… Господи, еще как слышал!!!»

И Стивен решил пойти ва-банк.

— Пол Келли… — настойчиво еще раз повторил Стивен. — Он, кажется, был у вас вчера после похорон?

— Да. Откуда вы знаете?!

— Потому что мы за ним следим. Потому что мы считаем, что именно он организовал убийство Дэна Леклесса, потом Руперта Вейна, а теперь вот — вашего мужа, Майкла Пельца!

— Майкла?! Они его убили?!

— Скорее всего, что так. И очень может быть, что сейчас речь идет о вашей жизни. Так что в ваших интересах рассказать мне все.

Девочка росла без отца. А с ней еще двое братишек. Мама работала в придорожном «Бюргер Кинге», а все, чем семья владела, — ветхий, построенный 100 лет назад домишко. И можно очень долго перечислять, чего у семьи не было. Для 15-летней девочки, почитай, не было ничего. А она была уже зрелой и красивой, и знала об этом. Но без нее обходились вечеринки однокашников, дискотеки, «чиллания» в молле — нечего было одеть, нечем было платить.

В то лето в городе только и разговоров было, что о приезде супергруппы «Виндоу». «Величайшая рок-группа 70-х. Только один концерт проездом в Вудсток», — кричали афиши; «Даже не верится, что это в нашем городе», — верещали по радио.

Хотя концерт предстоял на стадионе, Грета знала, что денег на билет у нее все равно не будет. В этот день на рассвете она отправилась в отель — в надежде, что кто-то из горничных заболел, и ей удастся подзаработать. А когда подошла, увидела на ступеньках самого Джадда Морвилла — звезду этой группы. Он мрачно сидел и курил, и был куда старше, чем на афише. Грета остановилась в трех шагах и молча стояла, боясь спугнуть видение. Наконец, Грета кашлянула, и Морвилл вопрошающе поднял голову.

— А я вас знаю, — робко сказала Грета.

— Конечно, знаешь. Тебе чего: автограф или член пососать?

— Не-е. Я пришла… Может у них сегодня работа есть… Деньги на билет заработать…

— Какой гребаный билет тебе нужен? Смотаться из этой дыры хочешь?

— Не-е. Я на концерт хочу, на «Виндоу»…

Морвилл внимательно посмотрел на белокурую малолетку, потер себе пальцами виски, потом сказал: «Ладно. Оставайся. На концерт вместе поедем…».

Ездили они полгода, пока однажды в Хьюстоне Джадд не избил ее и не вкатил себе тройную порцию героина. И это произошло потому, что вдруг все газеты стали рассказывать о том, как затухающая рок-звезда Морвилл разогревается с малолеткой, которую украл из Денвера, развратил и приучил к героину. Вот Джадд и сбежал от тюрьмы…

После похорон Грета осталась совсем одна. Она стояла на кладбище и с тоской смотрела, как одна за другой разъезжаются машины. Уехали, даже не взглянув на нее, и ребята из «Виндоу». А ее уже начал бить озноб… Тогда и подошел к ней 50-летний Пол Келли, поднял ей скрывавшие синяк темные очки и, посмотрев в глаза, сказал: «Пойдем!».

Пола она знала, он был каким-то начальником у менеджера «Виндоу».

Пол поселил ее в маленькой студии на Вест-сайде Манхэттена. Он давал ей деньги, немного наркотиков. Потом отвел ее в доктору Мо Плоткину. Тот долго ее лечил — несколько месяцев. Гипнозом, постепенно переводя на более мягкие наркотики. А потом она почувствовала, что и они ей больше не нужны.

Пол был ее любовником. Он приезжал один-два раза в неделю, привозил много вкусной еды, никогда не оставался ночевать. Денег, которые он давал, Грете вполне хватало, чтобы покупать себе модную одежду, есть в недорогих ресторанах, ходить в кино, на концерты, в гимнастический зал. Она еще больше похорошела, редкий мужчина не обращал на нее внимание, но ее никто не интересовал.

Однако случилось так, что, выйдя из кабинета доктора Плоткина, а он ее иногда приглашал для профилактики, Грета встретилась с Майклом. Трудно понять, что за искра тогда ее обожгла, и почему то же самое почувствовал Майкл, но из офиса они вышли вместе и весь тот день гуляли по Манхэттену, болтая чепуху и смеясь.

На следующий день Майкл не пошел в университет и приехал за ней с утра. И они снова гуляли, катались на катере, ели суши и говорили. Говорили все время, не умолкая, рассказывали друг другу о своей жизни, говорили то, что никогда и никому больше не сказали бы. Все до дна — и плакали от жалости и нежности, от того, что такие несчастные и такие счастливые.

Впрочем — все, да не все. Грета не назвала Пола. Она уже знала, что отец Майкла — владелец «Стар Девелопмент», а Пол работал именно в этой компании. Да, Грета о нем говорила, как о мужчине, который ее подобрал, от которого она зависит, но его не называла.

Рука об руку они подошли к дому Греты. Их ладони перегрелись так, что они слышали пульс в кончиках пальцев друг друга, горячий пот струился по их телам, но глаза избегали встречаться. Что-то мешало Грете позвать Майкла с собой, что-то мешало Майклу попросить ее об этом. Словно вечность отделила ее от развратной похоти рок-звезды и пятидесятилетнего любовника, и как бы улетучился весь навязанный ей сексуальный опыт, а пришло то, что жизнь у нее безжалостно отняла, — быть девочкой, мечтающей, наконец-то, отдать себя любимому человеку и стесняющейся этой мечты.

И словно снегом занесло поляны «детей цветов», где Майкл, уже пятнадцатилетним, познал секс — и просто физиологический, и грязный, и свальный.

Молча, не отпуская руки Майкла, Грета вошла в подъезд, молча вошли они в лифт. И спасибо ему, что в его дрожи заглушалась их дрожь. Но как высоко, оказывается, седьмой этаж! Хотя, разве этажи отсчитывали их души? Может — и этажи, но отнюдь не серой каменной коробки. И разве могла обычная дверь открываться так долго?…

А когда она открылась, их взгляды — потемневшие от шторма до темно синего — встретились, слились, потонули один в другом… И бешеная волна юной страсти опрокинула их, сорвала с них одежды и сразу также утопила — в неистовстве поцелуев и объятий.

В эти минуты все границы сознания Майкла были охвачены тем, как его руки и губы сами искали на теле Греты места, еще необласканные ими, как каждая клеточка его кожи жаждала соприкосновения с ее кожей, как его язык упивался вкусом ее слюны и дыхания, мускуса ее сосков, нежной влаги ее лона, как его плоть старалась заполнить собой весь отданный ему Храм Нежности, вновь и вновь скользя по жаркому пламени его стен.