На том и покалили сростень.

 Мюрелло затрещал кустами вверх, а Кристина, посидев несколько минут в выходе из подземелья, спустилась вниз. Казалось, что солнце совершенно не яркое, а вовсе даже пасмурная погода, это продолжалось действие пилюли ночного видения. Сейчас оно прошло и можно было рассмотреть, что там происходит на том берегу у Музея.

 Она сняла шляпку – белый клош был слишком приметным и наверняка бросался в глаза даже через реку – положила ее за дверью и тихонько – снова проклиная здешние подолы – спустилась к реке. Подошла к старому каменному парапету, рядом с прихлебывавшим из бутылки человеком.

 Его она не боялась, во-первых, у нее в сумочке был револьвер, а во-вторых – чтобы это оказалась очередная ловушка Спектра, требовалось вовсе уж невероятное стечение обстоятельств.

 Да и выглядел человек безобидно. Мятая шляпа, из-под которой свисали седые лохматые волосы. Нечесаная борода, неожиданно темная, с редкими седыми волосками. Темная куртка, когда-то возможно имевшая определенный цвет, но после многочисленных пачканий и стирок ставшая ровно-серо-грязной. Мешковатые штаны, грубые тяжелые ботинки. Рядом стояла плетеная корзина на грубых колесиках, сделанных из спилов с бревна. Из корзины торчали горлышки нескольких бутылок.

 Бродяга. Из тех, что здесь называют «звонарями». Когда-то давным-давно здешний король приказал, чтобы каждый нищий носил на одежде колокольчик. Потом он свой приказ отменил, когда его подданных достал неумолчный звон по всей округе, но прозвище уже прижилось.

 В отличие от российских бомжей, «звонари» не были грязными и вонючими – Кристина даже чуть потянула носом, но от бродяги пахло только рекой, и еще дешевым вином – скорее, напоминая российских же бичей или американских хобо, людей, которые за неимением дома и работы странствуют по миру, перебиваясь случайными заработками и, чего уж греха таить, воровством по мелочи.

 - Добрый день, - села она на парапет.

 - Добрый день, госпожа. Будете? – бродяга дружелюбно протянул ей бутылку.

 - Нет, спасибо.

 Тот, не обидевшись, допил остатки вина и бросил пустую бутылку в реку. Та булькнула, вынырнула и поплыла по течению кверху горлышком.

 На том берегу, похоже, проходила перестрелка полиции, в коротких синих полуплащах, достававших разве что до пояса, и, видимо, забаррикадировавшихся в Музее липанов. Потому что отсюда были видны только полицейские… а, нет.

 Один из липанов выбрался откуда-то из задних дверей музея, прокрался вдоль стены, невидимый для полицейских и прекрасно, как на экране, видимый Кристине, выглянул из-за угла… После чего выскочил и, стоя в полный рост, принялся азартно палить по полицейским из двух револьверов попеременно. Слышно не было, но, похоже, он смеялся.

 - Сумасшествие, - пробормотала Кристина, - Совершенно же не боятся…

 - Конечно, - кивнул бродяга, - Они же под героином.

 - Простите? – услышанное показалось Кристине… диким.

 - Героин. Насколько я вижу отсюда и судя по улыбкам – героин-9. Вещество, резко снижающее чувство страха, дающее легкую эйфорию при сохранении интеллекта и ясности мышления. Короче говоря, способное любого труса превратить в героя, отсюда, собственно, и название. А какой трус не мечтает стать героем? Вот химия и позволила трусам получить свой кусочек мечты.

- Что такое мечта, в сущности? – продолжил рассуждать бродяга, периодически отпивая из бутылки, - То, что ты очень хочешь, но не можешь получить. В сущности, девяносто процентов мечтаний любого человека имеют конкретную цену, выраженную количеством денежных знаков. И если миллионер из Совета мудрейших мечтает о том, чтобы стать, к примеру, правителем своей собственной страны, то его служанка – о бриллиантовом колье, а сын рабочего – о новых ботинках без дырок. Просто именно в данный момент у человека нет денег, которые он может потратить на свою мечту…

 Кристина внимательно слушала. Ей действительно были интересны слова «звонаря».

 - …однако химия позволила людям исполнить те их мечты, которые нельзя было купить ни за какие деньги. Трусу стать храбрецом, уродине – красоткой, брюнетке – блондинкой. Смелость, ум, красота, радость, веселье – все это теперь спрессовано в шарики пилюль, запаяно в стекло ампул, растерто в порошок и продается по доступной цене. Химия дала людям мечты и люди радостно кинулись их исполнять. Светские красотки нюхают эйфорин, чтобы развеять скуку. Любовники наносят на себя духи с феромонами, чтобы соблазнить очередную светскую красотку и пьют стренуссин, чтобы их не разочаровать. Трусы колют героин, чтобы ощутить прилив храбрости. Бухгалтера и ревизоры глотают церебрин, чтобы складывать цифры и умножать прибыль своих хозяев. Рабочие грызут горох, чтобы выдерживать двенадцатичасовые смены и не упасть замертво в конце рабочего дня от усталости. Хочешь видеть в темноте? Не спать ночью или наоборот – уснуть сном младенца? Насладиться волшебными видениями? Химия даст тебе твою мечту. Тебе, мне, любому. Вот только и цену она спросит соответствующую. И речь не о деньгах…

 Бродяга запрокинул голову, глотая вино.

 - Красотка, веселящаяся под действием эйфорина, плачет дома, забившись в угол кровати, от приступа смертельной тоски. Бухгалтер, просидевший день среди тысяч цифр, еще сутки не сможет думать ни о чем, кроме математических действий. Тот, кто набрался храбрости с помощью героина…

 Он кивнул на тот берег реки. Липан, весело прыгавший туда-сюда и паливший по полицейским – а то и просто в белый свет – качнулся и рухнул набок.

 - Героин-9. Чувство веселой, пьянящей смелости, ощущение, что весь мир радуется вместе с тобой, широкая улыбка… И остановка сердца через три часа после приема. Чтобы воспользоваться девятым героином нужно быть сумасшедшим или самоубийцей.

 - Кто вы такой? – внезапно спросила Кристина. Уж очень много знал этот человек для простого бездомного.

 - Никто. Просто человек, идущий от одной точки к другой, - бродяга допил остатки вина и бросил пустую бутылку по широкой дуге в реку. Она описала параболу и угодила точно в предыдущую бутылку, успевшую отплыть метров на двадцать. Обе бутылки разбились и утонули.

 «Звонарь» поднялся с парапета, поднял лохматую веревку с земли и зашагал вдоль берега. Корзинка с бутылками и тряпьем, поскрипывая колесиками, катилась следом за ним.

 Затрещали кусты: сверху спускался Мюрелло.

 - Госпожа Эллинэ! Зачем вы вышли наружу? Вас могли увидеть!

 - Да…

 Кристина задумалась над вопросом? О чем мечтала Кармин и могла ли она это купить за деньги?

Верный Мюрелло предупредил Череста о том, что госпожа Эллинэ убывает завтрашним дирижаблем в Тар, столицу соседнего государства, чтобы затем отправиться в недельный морской круиз, «подлечить расстроенные нервы». Выдержал гневную речь на тему безответственности данного поступка и необходимости не валять дурака и немедленно вернуться в особняк, где он, Череста, вместе со своими охранниками сможет обеспечить безопасность хозяйки так, как не сможет сделать один самоуверенный идиот. Напомнил о том, что сегодня днем вышеупомянутые охранники уже не смогли, при всей их несомненной храбрости, обеспечить безопасность так, как сумел он, рекомый идиот. В этот момент Череста перешел на личности, в частности – на личность хозяйки, после чего Мюрелло сказал, что своего решения хозяйка не отменит, и повесил трубку. Попросив у Кристины разрешения сломать что-нибудь Череста, когда все более-менее утрясется. Потому что там, где он воспитывался, за любой эпитет, использованный главой охраны Эллинэ, воткнули бы ему пару десятков сантиметров стали между четвертым пятым ребром.

 Кристина обещала подумать.

 Кстати, весточку для своего неугомонного братца он тоже оставил, так что ближе к вечеру они встретятся и выработают план действий втроем.

 Далее они начали путать следы.

 Кристина, для пущей убедительности, хотела купить билеты на дирижабль, но Мюрелло отговорил. Пассажиров, не явившихся на рейс, будут ждать, потом искать по аэровокзалу, что создаст лишнюю суматоху и даст ненужную пищу для размышлений. Пусть лучше Спектр, если узнает, что она «отбыла», и начнет проверять пассажиров дирижабля, решит, что они очень хорошо замаскировались, чем догадается, что они никуда не улетели и начнет искать их в Ларсе.