Шаги тем временем вошли в помещение, где она находилась – скрипнула дверь – и чиркнули спичкой, зажигая лампу. Поняла это Кристина исключительно по звуку, потому что темнота перед глазами никуда не делась.

Она все же ослепла!

Тут же опровергая этот вывод, «шаги» сдернули с ее головы колпак и превратились в темный силуэт человека в мешковатой одежде и кепке на голове (других подробностей Кристина не рассмотрела).

- Добрый вечер, - произнесли Шаги, в смысле, Силуэт.

Кристина поморгала, привыкая к свету – и к мысли, что она все же осталась зрячей – потом огляделась.

Небольшая комнатка, со сводчатым потолком, без окон, судя по всему – подвал. В классическом подвале, в котором держат похищенную девицу, должны быть сырые стены, с потолка капать вода, а в углу копошиться в гнилой соломе крысы. Из всего этого набора здесь присутствовали только стены и потолок. И углы еще. Стены с потолком были даже оштукатурены и побелены, воздух был сухой и даже можно сказать свежий. Еще в комнате присутствовал стул, к которому она привязана, пара стульев, к которым пока никого не привязали, стол, на котором горела керосиновая лампа. В огне лампы ярко светилась раскаленная сеточка, дававшая больше огня, чем огонь фитиля.

Ах да, еще в комнате была низкая дверь и Силуэт.

Молодой мужчина, скорее даже, больше заслуживающий определения «парень», на вид – лет так шестнадцати-семнадцати. В темной рабочей одежде, с простым лицом, не обезображенным лишним интеллектом.

«Меня похитили дети?»

Дверь скрипнула, внутрь, наклонившись, вошел еще один парнишка, похожий на первого как одеждой, так и лицом, разве что у второго на щеке бугрился длинный уродливый шрам. В руках у Шрама была алюминиевая миска и алюминиевая же кружка.

- Есть хочешь? – спросил Кристину Силуэт.

Кристина посмотрела на Силуэта. Силуэт посмотрел на Кристину.

Кристина посмотрела на Силуэта. Силуэт посмотрел на Кристину.

Кристина посмотрела на Силуэта…

- А, ну да, - наконец дошло до того и он завозился, развязывая веревку, чтобы выдернуть кляп.

Аллилуйя.

- Пить, - прохрипела Кристина голосом, который испугал даже ее саму. Парни тоже чуть дернулись и переглянулись. Но все же Шрам протянул ей кружку.

Кристина посмотрела на Шрама. Тот оказался чуть сообразительнее напарника и сразу поднес ей кружку ко рту.

В кружке был чай. Наверное. По крайней мере, жидкость была черной, пахла чем-то непонятным, на вкус отдавала металлом, содой, веником и немного – чаем. Несладким.

Потом два брата-акробата отошли к столу и шепотом заспорили о том, будет ли она есть кашу, потому что «ну, эти городские, непривычные», и стоит ли ее угощать, чтобы это узнать и кормить ли, если ей все же не понравится.

- Не хочу есть, - перебила их Кристина, не дожидаясь, к какому выводу придут эти экспериментаторы-любители, - Кто вы и зачем меня похитили?

- Так мы, это, не мы…

- Вы не вы, я не я, колдун не знахарь, - проворчала Кристина.

- Тебя похитили не мы, - начал Силуэт, - и вообще не похитили, а… арестовали?

- Доставили, - перебил напарника Шрам, - для допроса.

Допроса? Любопытно. Похоже, это не Спектр вовсе, в смысле, не его люди, какая-то самодеятельность…

- Ты находишься у… ай! – начавший произносить что-то пафосное Силуэт получил локтем в бок от Шрама и обиженно замолчал, - Чего ты?

- Мы ей глаза и рот развязали? Развязали. Покормили? Покор…

- Она не стала есть.

- Предложили? Предложили. Всё, теперь зови.

- Кого? Тов… да хватит уже! – обиженно надулся получивший еще один удар в бок Силуэт.

Оба напарника скрылись, оставив Кристину одну в комнате, наедине с оставленной лампой и забытой тарелкой с кашей. Впрочем, скучать ей пришлось недолго. Даже несмотря на то, что ей не было скучно.

Снова скрипнула дверь и вошел очередной персонаж. При взгляде на которого всякие мысли о любителях и самодеятельности отпадали, как клещ от керосина.

Мужчина, взрослый, примерно так от тридцати до сорока, грубое обветренное лицо, как будто вытесанное топором – отчего Кристине почему-то вспомнились пираты – в той же темной рабочей куртке и штанах, что и два братца, но если на них она болталась как на пугалах, то на новопришедшем смотрелась солидно, как костюм с галстуком. Тем более, галстук на нем тоже был.

Вошедший, которого Кристина мысленно обозвала Пиратом, бросил на стол сумку, увесисто лязгнувшую металлом. От этого звука у девушки сжались внутри все органы, какие она только смогла у себя вспомнить. В этом лязге отчетливо послышалось слово «пытки».

- Итак, - Пират ловко подцепил ногой стул и сел напротив Кристины, закинув ногу на ногу, - Начнем. Кто вы и где служите?

Какой замечательный вопрос. Он сразу же показывает, что Пират ее не знает и, значит, похитили ее не люди Спектра. Что уже снижает глубину ситуации, в которой она находится, на пару сантиметров. К сожалению, это не означает, что она уже выкарабкалась из неприятностей: помимо Спектра на свете существует еще множество людей, к которым лучше не попадать молодой девушке, особенно если она – владелица состояния.

Кто вы? Ну и что тут можно ответить? Так прям и сказать: я, мол, Кармин Эллинэ и… И – что? Похитители тут же раскланяются и отведут ее домой? Или оставят в этом гостеприимном подвале, пока не принесут выкуп за нее? Это если не рассматривать версию, что похитители могут не любить Эллинэ в частности и богатых людей вообще. Может, для конспирации, назваться выдуманным именем? Как назло, фантазия тут же отказала, и в голову не приходило ни одного имени, хотя бы минимально похожего на настоящее.

Пока она раздумывала над таким, казалось бы, простым вопросом, как «Кто вы?» - допрашиватель получил ответ сам. Сначала он чуть прищурился, внимательно вглядываясь в ее лицо, потом глаза Пирата расширились до формы идеальных кругов, брови взлетели вверх, он подхватил лампу со стола и поднес ее поближе к лицу Кристины:

- Кармин Эллинэ?!

Вся конспирация насмарку.

- Как? – усталым, мертвым голосом спросил Череста, - Как он смог скрыться? Тройное кольцо ловушки, лучшие люди, МОИ лучшие люди…

Это уж не вспоминая об усилиях, потраченных на ловушку: найм девушек-наемниц, а в мире, где место женщины – на кухне, в гостиной и в постели, это очень, ОЧЕНЬ недешевые наемницы, внедрение их в кабаре, оборудование ловушки-гримерки, начальник охраны Эллинэ смог уговорить бухгалтеров на такие траты только потому, что они прекрасно понимали – вся их благополучная жизнь держится на волоске, имя которому – Кармин Эллинэ. Убей ее Спектр – и место посудомойки будет лучшим вариантом. Причем для бухгалтеров. Ему, Череста, можно будет сразу застрелиться.

Он с тоской посмотрел лежащий на столе перед ним револьвер. Это не выход. Сейчас – не выход. Вот если Спектр добьется своего… Не думать! Даже мысленно не предполагать подобного варианта!

- Значит, - лениво пожал плечами Гримодан, в этот раз выбравший для себя облик полицейского следователя, - он оказался лучше лучших, только и всего.

Череста неожиданно для себя понял, что испытывает симпатию и признательность к этому бесцеремонному мошеннику. Да, ему, по большому счету, плевать на Кармин и на ее жизнь, для Гримодана охота на Спектра – всего лишь интеллектуальное соревнование, кто кого передумает. Но нельзя отрицать, что он старается на совесть. А также то, что лично ему, Череста, при общении с Гримоданом становится легче: чувства, которые нельзя показывать при подчиненных, усталость, слабость, отчаяние, безнадежность, можно смело демонстрировать фальшивому «следователю». Тот, как настоящий друг, выслушает, поддержит. И поможет.

Потому что сдаваться Гримодан не собирался.

Несмотря на то, что несколько часов назад Спектр ухитрился выдернуть хвост из ловушки, которую даже сам Гримодан считал идеальной.

Револьверные стволы в руках девушек, оказавшихся опасными людьми, в буквальном смысле слова роковыми женщинами, смотрели на стоящего посреди полутемного коридора человека. Человека, о котором слышали все, но никто не видел его настоящего лица. Впрочем, его никто не видел и сейчас.