— Васька, зубы береги! — покрикивал Фома на остальных. — Я за тебя жевать не буду!

Судя по вскрикам и звукам ударов, кулачный бой на площадке разгорелся не на шутку.

— А вы что там танцуете? Дай ему в ухо, чтобы шевелился! — командовал Фома. — Враг с тобой плясать не будет! Вали его на хер!

Я в двадцать седьмой раз выталкивал себя наверх, когда княжич вскочил с песка и победно заорал:

— Всё! Тридцать!

Вот сука! Я знал, что он никак не мог меня обогнать!

Отжался оставшиеся три раза и поднялся, возмущённо мыча.

— Вот Немой — всё! — сказал Фома. — А тебе ещё тридцать отжиманий за обман, Миша.

Княжич покраснел и стиснул кулаки, но спорить с Фомой не рискнул. Бросил на меня ненавидящий взгляд и принял упор лёжа.

— Давай-давай! — подбодрил его Фома. — Не на бабе барахтаешься!

Это получилось у него так смешно, что я расхохотался. Да и не только я! Все парни заржали дружно, как строевые кони.

— А сейчас — турнир! — громко скомандовал Фома. — Разбились на пары, быстро! Немой — иди вон к тому, долговязому.

Я встал в пару к высокому белобрысому парню с длинными руками. Он был выше меня на голову.

Да бля! В этом мире почти все были выше меня. Кроме Фомы. Но тот зато в три раза шире.

Длинный приветливо кивнул головой и протянул руку:

— Федот! — басом сказал он.

Я пожал руку.

Федот вдруг крепко стиснул пальцы, дёрнул мою руку на себя и подставил ногу. Под хохот парней я повалился носом в землю.

Ах ты падла, бля!

— Давай, поднимайся, Немой! — громко сказал Федот. — Не будешь в другой раз хлебальником щёлкать.

Я вскочил и сжал кулаки, стараясь держаться подальше от длинных лап Федота.

— Давай, Федот! Вломи Немому, чтоб заговорил! — крикнул кто-то сбоку.

Сука, Фома! Сразу настроил всех парней против меня! Жопой чувствую — не приживусь я в этой младшей дружине. Ну, и хер с ним! В крайнем случае — свалю на хрен. Что меня, привязали тут, что ли?

Только сначала отхреначу Федота. Азарт уже разбирал меня. Я почувствовал знакомое возбуждение, как перед боем.

— По яйцам не бить, пальцы не ломать, глаза не выдавливать! — скомандовал Фома. — Погнали!

Мы кинулись друг на друга.

С Федотом я разобрался быстро — поднырнул под его длинные руки и коротко, но от души ударил в печень. Федот охнул, согнулся пополам и осел на песок. Я хотел добавить ему с ноги, но он закрылся руками, а меня остановил Фома, зорко следивший за нами.

— Хватит, Немой! Отойди!

Я отошёл в сторону, отдышался и стал наблюдать за дерущимися. В основном, они махали кулаками. Иногда старались обхватить соперника и повалить на землю. Такая дикая смесь бокса и борьбы.

Кулаками парни орудовали ловко. Зато ногами почти никто не работал. Ну, понятно, бля! Здесь нет спорта. Кулачный бой — это так, забава. В основном, дерутся оружием, которое держат в руках. А у ног одна задача — крепко стоять на земле, чтобы не свалили и не затоптали.

Княжич ловко и беспощадно расправился со своим противником. Сильным ударом кулака он сломал ему нос так, что кровища хлынула ручьём. Бедолага схватился руками за лицо и упал набок.

— Васька, говорил же я тебе — береги хлебало! — недовольно проворчал Фома. — Бегом к Гиппократ Поликарпычу!

Васька поднялся и, шатаясь, направился в сторону доктора.

Я обратил внимание на крепкого чернявого паренька. Он дрался умело и очень расчётливо. Вот он уклонился от удара в лицо, прошёл противнику в ноги, захватил их и дёрнул на себя. Противник завалился на спину. А парень спокойно отошёл в сторону.

При этом на его лице не было абсолютно никакого выражения. Как будто он борщ хлебал, а не рыло приятелю чистил.

Во втором раунде победители стояли с победителями. Мне достался плечистый невысокий блондин с задорной улыбкой на круглом лице. На подбородке парня завивался мягкий светлый пушок.

Он, как и Федот, подошёл ко мне с протянутой рукой.

— Мишаня!

Но пожимать Мишане руку я не стал. На хрен! Научили уже. Вместо этого я стиснул кулаки и набычился.

Мишаня только усмехнулся.

По сигналу Фомы он вихрем кинулся на меня, размахивая кулаками, как мельница. Я поставил блок на его удар правой, но тут же получил левой в бровь. Не сильно, но чувствительно! Мишаня мигом отскочил назад и снова бросился ко мне. Тактика у него была простая и действенная — ошеломить противника напором. А против такой тактики есть свои приёмы.

Я дождался, пока Мишаня подбежит поближе, и со всей дури пнул его в голень. Мишаня споткнулся, и схватился за ногу, а я вмазал ему с правой по уху.

Готов!

— Нечестно! — закричал наблюдавший за нами княжич. — Фома! Немой ногами дерётся!

— И что? — спросил Фома. — Он по яйцам Мишаню не бил? Значит, всё по правилам. А ты лучше присмотрись к Немому. Вдруг чему полезному научишься, княжич.

— Урою, сука! — прошипел княжич мне в лицо. — Дай только добраться до тебя! Кровью не отплюёшься!

Да ладно, бля! Видали мы таких борзых!

Во мне бурлила энергия, и немудрено! Противники мне достались удачные. С каждым получилось разобраться одним ударом. Можно и всерьёз с кем-нибудь схватиться. И хер ли не с княжичем?

А вот спокойному пареньку в этот раз попался сильный соперник. Широкоплечий, длиннорукий, он постепенно теснил чернявого. Тот умело защищался, держа невозмутимое лицо, но шаг за шагом отступал.

Он действовал почти как настоящий боксёр. Держал кулаки возле лица, локтями прикрывая корпус. Удары сыпались на него справа и слева, но цели не достигали. Чернявый проворно уклонялся и маневрировал.

Вот он выбросил вперёд левую руку, отвлёк противника и мгновенно зарядил тому с правой в скулу. Противник взревел от ярости и принялся ещё быстрее размахивать кулаками.

— Давай, Гришка, давай! — возбуждённо орали парни, окружившие бойцов. — Вали Эйнаса! Гаси литвина!

Гришка давал. Он сопел и молотил кулаками, не давая Эйнасу вздохнуть.

Видно, Эйнас тоже не слишком прижился в младшей дружине.

— Давай Гришка! — взвизгнул княжич.

Эйнас на мгновение отвлёкся. И Гришка тут же со всей дури ударил его кулаком в грудь.

Литвин покачнулся. Его бесстрастное лицо исказилось гримасой. Глаза вспыхнули злым, сумасшедшим огнём.

Это я, бля, не приврал! Они реально вспыхнули! И этот огонёк мне охренеть, как не понравился.

Гришка как раз отвёл руку назад, широко замахиваясь. И тут Эйнас прыгнул. Он выбрал хороший момент, чтобы прыжком толкнуть противника в грудь и уронить его. Но вместо этого двумя руками вцепился в Гришкину шею. Мы услышали сухой хруст.

Гришкины штаны вмиг намокли, а сам он, как стоял, осел на землю.

— Твою мать! — взревел Фома и бросился к Эйнасу. Но тот бросил Гришку, выхватил из-за пояса Фомы нож и неуловимым движением полоснул дружинника прямо по лицу.

Фома успел прикрыться рукой. Широкое лезвие угодило по предплечью. Кровь брызнула на песок.

Левой рукой Фома ухватил Эйнаса за плечо. Но литвин вывернулся и, размахивая ножом, побежал в сторону княжеского терема.

Я, не раздумывая, рванул вслед за ним.

Эйнас уже скрылся внутри терема, когда я подбежал к крыльцу. На секунду я притормозил и прислушался. Тишина. Ни криков, ни ударов, ни топота ног.

Я вбежал в здание.

Один из охранников лежал у стены. Горло его было почти перерублено, кровь широким потоком залила грудь и блестящие пуговицы зелёного кафтана. Неподвижные глаза глядели в украшенный резьбой потолок. Рядом с охранником валялась так и не пригодившаяся алебарда.

Второй охранник скорчился в три погибели, держась руками за живот. Эйнас пырнул его чуть ниже солнечного сплетения. Иначе охранник был бы уже мёртв. А сейчас он хрипло дышал. По бледному лицу катились струйки пота. Кровь из-под пальцев быстро пропитывала зелёное сукно.

На мой вопрошающий взгляд охранник ответил слабым кивком в сторону лестницы. Понятно, бля!