Охренеть! Это что получается? Есть шанс, что я — сын воеводы?

Да ни хрена не получается, Немой! Ты — сирота помоечный. И врагов у тебя — как у помоечного кота. Тот же княжич спит и видит, как бы тебя грохнуть.

Глашка передёрнула плечами.

— Холодно, — пожаловалась она. — Пойдём быстрее.

Мы прибавили шагу, торопясь выйти на городскую площадь. Пустынная улица вдруг показалась особенно тёмной.

За спиной послышался глухой стук копыт по деревянной мостовой. Мы обернулись. Глашка невольно прижалась ко мне.

Из-за угла рысью выехали несколько всадников. Они подскакали ближе, и я узнал княжича и ещё четверых парней из младшей дружины. Все они были на хороших лошадях и пьяные в хлам. Видно, устали искать огненную змею и хорошенько отдохнули в кабаке.

Вспомни говно — вот и оно, бля!

— А, Немой! — сказал княжич, мутно ухмыляясь. — Вот это встреча! Девку подцепил? Одной мало было, да?

Мы с Глашкой прижались к забору. Всадники окружили нас и принялись теснить лошадьми.

— Что вам надо? — не выдержала Глашка. — Отвяжитесь от нас!

— Ух ты, какая злая! — оскалился княжич. — Ну что, Немой? Будем делиться? Я тебе свою девку одолжил — теперь ты мне свою одолжишь. Всем нам. Это по справедливости. Да, Мишаня?

Круглолицый Мишаня весело улыбнулся.

— Конечно, княже! Ты первый, а мы за тобой!

У меня мгновенно созрел план стычки. Прыгнуть между лошадей, стащить Мишаню с седла, выхватить у него из-за пояса нож. А там — по обстоятельствам!

Мишаня будто услышал мои мысли — чуть подался назад и повернул коня боком, крепко держа поводья.

— Иди сюда! — поманил княжич Глашку. — Если сама разденешься — мы Немого не убьём. И тебя отпустим, чуть попозже.

Глашка отшатнулась. Я почувствовал её страх, словно свой собственный.

Холодный, тяжёлый страх.

То, что надо, вдруг понял я.

Страх волнами шёл из Глашки. Я мысленно поймал его и тоненькой струйкой направил прямо между лошадиных копыт на пустой пятачок улицы позади всадников.

Рука Глашки перестала дрожать. Княжич тоже почувствовал перемену и нахмурился.

Да он же паук, бля! Ему нужен этот страх жертвы, он без него жить не может. Потому и Эйнаса лупил за конюшней. А сначала наверняка вот так же пугал и наслаждался.

— Ну, давай! — ласково сказал княжич Глашке. — Снимай сарафан. Тебе будет хорошо, очень хорошо.

Я внимательно посмотрел на княжича. Он не отрывал взгляд от Глашки, гипнотизируя её. И это было мне на руку.

Нет, дело не в наслаждении. Херня в том, что он сам боится. Ему нужен чужой страх, чтобы заглушить свой.

На одно очень долгое мгновение я стал княжичем. Я понял, каково это — бояться лошади. Ведь она может больно лягнуть копытом, или взбрыкнуть и выбросить из седла.

А страшный Фома? Он запросто спорит с отцом, а княжича гоняет, как простого дружинника. И смотрит так сурово, что язык от страха прилипает к нёбу.

Сытин. Проклятый колдун! Он опутал отца своими тихими словами. А если он скажет, что Михаил недостоин быть князем?

Мать. Она ещё не старая, может родить отцу другого сына. Маленьких всегда любят больше. И что тогда делать Михаилу?

Литвины. Рано или поздно с ними придётся воевать. А если в бою рубанут саблей и отрубят руку, или ногу? Ведь это пиздец, как больно! Это страшно!

А в глубине пугливой душонки стояло самое ужасное — чёрная тень князя Ивана. Что, если он не погиб? Ведь тело так и не нашли. Если он вернётся — всё пропало!

Уголки моих губ дрогнули в сочувственной улыбке. Я вытаскивал из княжича страх, словно скользкую нитку из огромного колючего клубка. Позади лошадей уже клубилось бесформенное чёрное облако.

Я мысленно уплотнил это облако и начал спокойно, не спеша, придавать ему нужную форму.

Княжич заметил мою улыбку.

— Скалишься, сука! — прошипел он наклонясь с лошади ко мне. — Думаешь, я шучу? Мы трахнем твою девку прямо у тебя на глазах. Потом убьём её. И только после этого убьём тебя. И никто ничего не узнает. Знаешь, сколько в Старгороде разбойников? Мы поймаем их, и они во всём признаются. А потом палач заживо разрубит их на куски.

Глаза княжича побелели. Рот кривился, по подбородку текла слюна.

Бля, да ты реально страшный! Давай-давай, нагнетай!

Я добавил свой страх в чёрную фигуру, стоящую посреди улицы. Ростом она уже была вдвое выше обычного человека. Широченные плечи, короткая толстая шея и маленькая лысая голова с выпученными глазами. Заглядение!

Пора подумать об оружии. Меч? Может, плазмоган? Да ну, на хер! Если он начнёт шмалять — половина Старгорода выгорит к херам. Есть идея получше. Но на неё надо много страха.

Я поглядел на приятелей княжича. А вы ведь тоже боитесь, парни! Боитесь своего ипанутого предводителя. Боитесь, что однажды он перегнёт палку. Но папаня его отмажет, а вас сделает крайними. Давайте сюда ваши страхи! Дядя Немой найдёт им применение.

Вот, теперь всё, как надо! Пора включать.

Я беззвучно пошевелил губами.

Чёрная фигура, сжала в правой руке огромный молот, тряхнула им и голосом сержанта Кнайпа проревела:

— Это что за блядская херня? Пьяные на службе?

Кони испуганно заржали. Мишаня, пригнувшись к седлу, попытался прорваться мимо сержанта. Небрежный удар молота впечатал его в забор. Лошадь рухнула набок, потом поднялась и галопом понеслась прочь.

Ещё одна лошадь, увидев сержанта, взбрыкнула задом. Не ожидавший такой подлянки дружинник вылетел из седла. Сержант взмахнул молотом, словно теннисной ракеткой.

Херак!

Второе тело с хрустом ударилось в забор и повисло.

— Мамочки! — еле слышно прошептала Глашка.

Я похлопал её по руке.

— Упор лёжа принять! — орал сержант, размахивая молотом.

Уцелевшая тройка во главе с княжичем мгновенно соскочила с коней и распласталась на мостовой.

— Раз! Два! Три! — неторопливо считал сержант. — Эй, ты! Сгибай руки, или я их тебе откушу на хрен! Четыре! Пять!

Снова раздался топот копыт. Из переулка галопом вылетел Фома. Он увидел сержанта и потащил из ножен меч.

— Фома! — радостно завопил княжич, пытаясь подняться.

— Куда, бля! Мы не закончили, солдат!

Сержант поставил огромную ногу в десантном ботинке на загривок княжича. Княжич верещал и барахтался, ёрзая перепуганным хлебальником по мостовой. Его дружки лежали смирно и тихо прощались с жизнью.

— Твои бойцы, капрал? — спросил сержант у Фомы, не обращая внимания на меч.

— Мои, — подтвердил Фома.

— Херово учишь! — рыкнул сержант. — Упор лёжа принять!

Фома замахнулся мечом, но сержант слегка придавил ботинком шею княжича.

— Фома! — кряхтел крысёныш. — Прошу!

Фома оценил обстановку, бросил меч и принял упор лёжа.

— Раз! Два! Три! — снова начал отсчёт сержант.

И тут возле дома появились Сытин и Михей. Сытин увидел сержанта, и его рот распахнулся от удивления.

Кажется, сейчас произойдёт неипическая битва колдунов против космического десанта.

Но битвы не случилось.

Сытин быстро подошёл к сержанту и спросил:

— Что здесь происходит?

— Бойцы напились на службе, пристают к гражданским! — доложил сержант.

— Спасибо за службу, сержант! Дальше я разберусь.

— Рад стараться! — чётко ответил сержант Кнайп. Легко вскинул здоровенный молот на плечо и растворился в воздухе.

Э, бля! Это моя игрушка!

Сытин мельком посмотрел на расплющенную голову Мишани. Увидел второго дружинника, висевшего на кольях забора, как жук на булавках. Взглянул на лежавшего княжича. На щеке гадёныша чётко отпечатался след огромного ботинка.

— Песдец! — подвёл итог Сытин.

Я тихонько толкнул Глашку в сторону Михея. Если она сейчас повиснет у меня на шее — я с Михеем хер объяснюсь потом.

Фома вскочил с мостовой и отряхнул ладони.

— Кто это был? — удивлённо спросил он у Сытина.

— Фома, забирай своих балбесов, и валите от греха подальше, — покачал головой Сытин. — Не вздумай выпустить их из казармы. С князем я сам поговорю.