Князя убить не хотелось.

Вот кощея-суку, разорвал бы голыми руками!

Боль внутри снова приподняла было голову и завыла. Но я придушил её.

Не до боли сейчас. Дело надо делать.

— Значит, смотри, Немой!

Сытин пододвинул мне плотно исписанные листы бумаги.

— Здесь всё, что мы смогли найти в книгах про кощея. Изучай, думай. А я уже голову сломал. Пойду, посплю хотя бы два часа.

Сытин тяжело поднялся из-за стола, устало повёл плечами.

— Пока не вернусь — из дома никуда! Понял? И, вот что, Немой!

Я поднял глаза от бумаг на Сытина.

— Ты вчера точно ничего не напутал? Кощей вселился в Глашку?

Я внимательно смотрел на Сытина.

С какого хера он выбрал такое неудачное время для шуток?

Сытин криво улыбнулся.

— В нескольких книгах написано, что кощей может вселиться в человека. Но только с его согласия, и не иначе. Понимаешь?

Я понимал. И знал, как кощей умудрился объехать Глашку на кривой козе. Даже знал, кто в этом виноват.

А толку-то, бля?!

— Там, вообще, много интересного понаписано, — зевнул Сытин.

Резко выдохнул и закончил:

— Ладно! Через два часа.

Сытин ушёл спать. Я взял его кружку. Сполоснул на кухне. Достал из печи горячий чайник и заварил себе крепкого чаю. Подумав, бросил в него несколько сухих листьев малины.

Плотный цветочный мёд медленно растворялся в кипятке, а я внимательно читал всё, что они нашли за ночь.

Примерно через час я отодвинул листы бумаги, потёр ладонью глаза и стал думать.

Ни один из авторов не знал, что такое кощей. Сходились только на том, что это очень древняя тварь, которая существовала в мире ещё до ссоры богов.

Кощей, и вправду, питался человеческими страхами. А ещё его постоянно влекло к золоту.

Людей он подчинял себе, вызывая и усиливая их страхи. Когда человек от страха сходил с ума, кощей позволял ему умереть или превращал в мару — жуткую тварь, которая лишь изредка могла принимать человеческий облик.

С марами я уже сталкивался там, в Лопухинке. Возле золотого рудника.

Наверняка Сытин в первую очередь пошлёт туда людей. Может быть, уже отправил кого-то. Только мне не сказал.

Я взъерошил волосы и заварил себе ещё чаю. Душистый пар клубился над кружкой, щекоча ноздри.

Только полное бесстрашие делало человека неподвластным кощею.

Я подумал о том, чего могла бояться Глашка. Смерти? Старости?

Чушь!

Она боялась потерять меня.

Вот на этом кощей её и поймал.

Я не сомневался, что мы сможем найти кощея. Божен обратится к богам, Сытин применит колдовство.

И кощей не сможет спрятаться.

А что дальше?

Дальше надо будет его убить.

И вместе с кощеем погибнет Глашка.

Как эта тварь пролезла внутрь Глашки? Как теперь их разъединить?

Нет смысла искать кощея, пока у меня не будет ответа на главный вопрос.

Как спасти Глашку?

Только после того, как я это пойму, можно будет встретиться с кощеем лицом к лицу.

Нужно узнать больше, чем могут сказать книги.

И мне есть, у кого спросить.

Я допил чай и поставил кружку на стол. Вышел на крыльцо, вдохнул свежий осенний воздух.

Вывел из сарая лошадь, привычно оседлал её. Лошадь тихо заржала, хватая меня за ухо тёплыми мягкими губами. Я потрепал её по щеке.

— Ну-ну! Тихо!

Отодвинул тугой засов. Приподнял створку ворот, чтобы не скрипела, и приоткрыл её. Вывел лошадь на улицу, закрыл ворота и запрыгнул в седло.

Погнали, бля!

Лошадь я оставил возле городских ворот. Соскочил, кинул поводья подбежавшему стражнику.

— Отведи в дом Сытина!

— А ты как же, княже? — не утерпев, спросил стражник.

Как-как... Через пень в три оборота, вот как!

Я сделал несколько шагов по дороге. Обернулся.

Стражник растерянно смотрел мне вслед.

Ну, и хер с тобой, смотри! Будет, что Сытину доложить.

Давай, Немой! Перекидываемся!

В голове звонко щёлкнуло.

Я метнулся в придорожные кусты и напрямик отправился обратно к хазарской границе.

Весь день я неторопливо бежал по лесу, даже не задумываясь о выборе правильного направления. Просто знал, что бегу туда, куда нужно.

К ночи живот стало подводить от голода. Но я упрямо бежал дальше, торопясь проделать как можно больший путь. Благо, темнота не была помехой острому кошачьему зрению.

Под утро я отыскал раскидистый дуб. Вскарабкался на него, удобно растянулся на нижнем суку и задремал.

Меня разбудило азартное хрюканье.

Свесив голову, я увидел под дубом кабанье семейство — самку и семь крупных поросят. Поросята уже почти вылиняли, сменив детскую полосатую шерсть на взрослую — буро коричневого окраса.

Все животные деловито рыли землю под дубом, разыскивая опавшие жёлуди.

Примерно с полчаса я сверху следил за кабанами. Потом выбрал момент, когда один из поросят отошёл чуть в сторону, и прыгнул. Я упал на поросёнка сверху, сбив его с ног, и мгновенно разорвал клыками горло.

Остальные кабаны разбежались с тревожным хрюканьем.

Наевшись тёплого свежего мяса, я нашёл неподалёку ручей и запил пищу холодной кисловатой водой.

А потом побежал дальше и к вечеру добрался до нужного места.

Ограда стояла крепко. Высокая трава ещё гуще оплела её, удерживая на месте. Человеческий череп над калиткой по-прежнему приветливо скалился жёлтыми зубами.

Перекидываемся, Немой!

Я поднялся на ноги и толкнул калитку.

Передо мной посреди поляны на восьми крепких столбах стояла избушка Яги.

***

— Быстро ты вернулся, князь! — сказала Яга.

Она стояла на крыльце, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— А ты не знала, что так будет? — спросил я. — Вспомни, что ты говорила мне на дорогу?

— Я не всегда знаю, что говорю, — возразила Яга. — Проходи!

Она посторонилась, оставив дверь открытой.

Я поднялся по высокой лесенке и, пригнувшись, вошёл в избу. Огляделся.

В избе всё было по-прежнему. Тихо потрескивала печь. Стол, как и в прошлый раз, был укрыт льняной скатертью. Три окна, одно из которых плотно занавешено полотняными занавесками.

Это окно поневоле приковало мой взгляд.

Яга закрыла дверь. Села к столу, подперев щёку ладонью.

— Садись и ты, князь! — пригласила она меня.

Я уселся на широкую лавку.

— Рассказывай, — велела Яга.

Пока я рассказывал, она отвлеклась только раз. Встала, подошла к печи и ухватом достала из неё котелок с булькающим варевом.

— Как чувствовала, — сказала она, наливая варево в кружку. — Загодя сварила нужное зелье.

Поставила кружку передо мной на стол.

— Выпей, князь. Это приглушит твою боль.

Я даже нюхать не стал. Мотнул головой.

На хер! Не хочу я ничего приглушать! Эта боль поможет мне добраться до кощея.

— Ну, как знаешь, — подняла брови Яга. — Но древние боги не любят, когда на них кричат. Ты сможешь сдержаться?

Я подумал. Потом придвинул к себе кружку и сделал небольшой глоток. Сладковатое зелье пахло мятой.

Лёд в груди начал подтаивать. Я сделал ещё один глоток и отодвинул кружку.

— Я расскажу тебе всё, что знаю о кощее, князь, — сказала Яга. — Ты понимаешь, какова будет твоя плата за это?

Я кивнул.

— Догадываюсь.

— Иначе мне не выжить, — виновато сказала Яга.

— Я знаю, — хрипло ответил я. — Но у меня есть предложение получше.

— Какое?

Вопрос Яги прозвучал еле слышно, словно выдох.

— Я пойду туда вместо тебя, — кивнул я в сторону занавешенного окна. — И угощу древних богов своей кровью.

— Это очень больно, князь.

Да по херу! Не больнее, чем сейчас!

Яга пожала плечами.

— Что ж, это твой выбор. А мне не помешает отдохнуть.

Она выглянула в окно.

— Темнеет. Иди сюда, князь!

Яга отворила дверь в свою спальню.

На полу возле кровати стояло большое деревянное корыто.