Моя юбка…

Я почти машинально подбираю с пола свои покупки и яйцо, прижимаю к себе. Неужели это конец? Не так страшен огонь, как едкий дым, заполняющий салон. Риман методично ощупывает заднюю стенку. За треском пламени кажется, что панель сдвигается абсолютно бесшумно. Риман оборачивается. Я отчётливо понимаю, что ему гораздо проще выбраться одному, сейчас не более, чем балласт, помеха.

Дышать уже нечем.

— Соберись.

Риман вскидывает руку, перед проёмом вспыхивает синий узор из незнакомых символов. Стерла летит прямо на нас, но, попав в рисунок, виляет и отклоняется, уходит в бок чуть ли не под прямым углом. Риман перекидывает меня через плечо и вместе со мной выбирается на мостовую.

Почти сразу я оказываюсь на ногах и всё также бестолково прижимаю к себе книги и яйцо. С пальцев Римана срывается искристое сияние и кометой устремляется вперёд. Раздаётся крик, с крыши ближайшего здания падает лучник.

Я не успеваю понять, откуда взялся маг. Его удар приходится на щит, и щит теряет яркость, рисунок стремительно бледнеет. Маг собирается повторить удар. Наконец, вмешиваются телохранители Римана. Несколько мужчин в знакомой военной форме.

— Шелли, идём, — Риман тянет меня прочь от горящего экипажа.

Я крепко вцепляюсь в его руку.

Как же права была магичка, посоветовав все силы бросить на учёбу…

— Вы спасли мне жизнь, ваше высочество.

— Хочешь сказать, что теперь мы в расчёте? — усмехается он.

Наверное, его улыбка должна была меня успокоить, но вопреки логике меня начинает потряхивать. В горящем экипаже я держалась, а стоило оказаться в относительной безопасности, выдержка мне изменила.

Я всхлипываю, зрение застилают слёзы. Я одновременно пытаюсь и сдержать истерику, и отвернуться, чтобы не мешать. Надо просто потерпеть до дома, в свой спальне я смогу выплакивать пережитое, сколько душе угодно. Ещё один всхлип. Мне почти удаётся взять эмоции под контроль.

— Шелли? Всё закончилось, теперь всё хорошо.

Лучше бы он молчал! Слёзы хлынули потоком.

Я мотаю головой, пытаюсь отстраниться, но Риман не позволяет. Он притягивает меня к себе, совершенно не беспокоясь о намокающей рубашке. Разве ему не противно? Риман гладит мне по волосам, по спине, уговаривает.

Я не знаю, сколько это длилось. Я вдруг поняла, что Риман больше ничего не говорит, а я не плачу, просто стою, и он меня поддерживает.

— М? — я поднимаю голову, смотрю ему в лицо.

Риман выглядит искренне обеспокоенным:

— Как вы, Шелли?

— Спасибо.

Это мой голос звучит столь безобразно слабо?

— Шелли, потерпите немного. Я должен кое-что здесь закончить и скоро увезу вас отсюда.

— Да…

Надо же, Риман умеет быть таким уютным, заботливым.

Он отводит меня подальше от чадящего экипажа и оставляет под защитой одного из своих гвардейцев, давно заполонивших улицу. Впрочем, я не уверена, что мужчин в форме называть гвардейцами правильно. Мало ли, какой у них на самом деле статус… Я стараюсь отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о покушении, но мысли постоянно возвращаются к одному и тому же — рядом с кронпринцем опасно.

Опасно-то опасно, но вопреки здравому смыслу уходить не хочется. Вроде бы знакомы едва-едва, а Риман каким-то чудом уже захватил моё сердце. Он стал мне дорог, важен. Как друг? Как брат? Я отчётливо осознаю, что парой нам не быть, я слишком горда, чтобы позволить своему мужчине быть не только со мной, но и с другой женщиной, а это неизбежно, ведь кронпринц не может позволить себе такую роскошь, как жениться на простой аристократке — не на принцессе или хотя бы герцогине. Не в положении Римана рисковать, ведь его положение и без меня шаткое. Буду думать о кронпринце как о друге… Почему-то на душе становится горько, а сердце колет заноза, я никак не могу отделаться от мысли, что Риман был со мной откровенен не из доверия, а из расчётливого желания получить мою преданность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чёрт!

Почему, когда дело доходит до мужчин, я оказываюсь совершенно недотёпистой?

— Леди? — замечает моё состояние гвардеец. Пока не узнаю как правильно, буду мысленно называть их гвардейцами кронпринца.

Хм, вроде бы в «Сбежать от чудовища» упоминалось, что есть гвардейцы, подчиняющиеся королю и есть — подчиняющиеся наследнику.

— Я в порядке.

— Ложь, — рядом возникает Риман и протягивает мне чашку. — Осторожнее, может быть горячо.

Откуда?

Я не спрашиваю, с благодарностью принимаю чай, делаю глоток. И правда горячо, но не обжигает. От чая приятно пахнет мятой и специями. На вкус слегка необычно, пряно.

Риман встаёт рядом, приобнимает за плечи. Приятно, но…

— Мне нужно дождаться первых результатов магической экспертизы, и поедем, — Риман отвечает на мой вопрос раньше, чем я задаю его вслух.

— Вы мысли читаете, ваше высочество?

Риман усмехается:

— У вас, Шелли, очень выразительное лицо.

А читает или не читает мысли, не признался. Впрочем, если и читает, пусть, мне не жалко.

Ожидание затягивается. Я неторопливо цежу по глотку, но чай всё равно заканчивается. Риман лично забирает у меня пустую чашку и передаёт гвардейцу. По ощущениям, часов у меня нет, так что могу лишь гадать, ориентируясь на чувство времени, проходит около четверти часа.

Из-за прогоревшего экипажа выходит поджарая седовласая женщина, затянутая в глухое чёрное платье. На лице женщины выделяется крупный орлиный нос. Женщина не доходит до нас трёх шагов и кланяется кронпринцу по-мужски, приложив ладонь к груди.

— Графиня, я много раз говорил, что церемонии излишни.

Женщину слова его высочества ни капли не заботят. Бросив на меня настороженный взгляд, она отвечает с резкими неприятными интонациями, будто отчитывает непутёвого сорванца:

— Вы мой государь, сир.

Эм? Чутьё подсказывает, что я не поняла смысла, скрывающегося за фразой.

Риман устало вздыхает:

— Как вам угодно, графиня. Хотя мне жаль, что вы отказываетесь принять моё к вам глубочайшее уважение. Вы что-то обнаружили?

Женщина, не скрываясь, выразительно переводит взгляд на меня, явно намекая, что я при разговоре лишняя, однако кронпринц считает иначе:

— Графиня, прошу, говорите при леди Шелларе свободно.

Доверие? Хм…

— Как прикажете, сир. И у стрелка, и у мага татуировки ворона. Два и три пера, соответственно. Предполагаю, что татуировки подлинные. Дать точный ответ я смогу только после детального изучения не раньше завтрашнего утра.

— Благодарю, графиня. Пожалуйста, прежде всего побеспокойтесь о своём здоровье. Можете считать, что это приказ.

— Да, сир.

Почему «сир», а не «ваше высочество»? Да ещё и в начале графиня обратилась к Риману, не «кронпринц», а «государь». Если вспомнить, что Риман спрашивал меня о короле Дашаля… Риман как раз подаёт мне руку, помогая забраться в экипаж, как две капли воды похожий на сгоревший. Поймав мой полный подозрения взгляд, Риман подмигивает.

Экипаж трогается, и меня передёргивает, хотя я стараюсь скрыть, насколько мне не по себе. Риман ничего не говоря обнимает, дарит ощущение тепла и защиты.

— Кучер…? — спрашиваю я.

— Тяжело ранен, целитель сказал, что шансы хорошие.

Я вздыхаю. Если бы я сразу вернулась домой… Несчастье произошло бы с кучером, управлявшим экипажем Римана. Мда…

Риман щёлкает пальцами, воздух наполняется светло-голубым сиянием.

— Полог тишины, — с улыбкой поясняет Риман. — Шелли, вы на удивление сообразительны. Вы догадались?

— Смутно. Вы король уничтоженного Дашаля?

— В яблочко, — Риман усмехается, но тотчас его улыбка меркнет, а взгляд становится похоронно-мрачным. — Поняв, что союзник предал, что помощи не будет и что Вигения, Каранс и Лериат не удовлетворятся признанием поражения, а устроят кровавую резню, король Дашаля использовал родовой артефакт и призвал Призрачный флот. Сотни павших кораблей восстали в середине ночи. Они возникали прямо на улицах, скользили по воздуху, как по воде. К рассвету Призрачный флот перенёс всех дашальцев на острова Окраинного архипелага и исчез. Король заплатил за призыв своей жизнью, он исполнил свой долг, спас свой народ от истребления.