— Куда?! — я не могла сдержать эмоций, как не могла остановить наворачивающиеся на глаза слезы. — Мы уже выяснили, что мне некуда идти. Или ты хочешь, чтобы я вернулась домой? Как же моя учеба? Мы уже обо всем договорились, Рен.

Я пыталась поймать его взгляд, но он упрямо отводил его.

— Нет, ты не вернешься домой. Но и здесь уже никакой учебы не будет. Школой в основном занимался Рон. У меня нет на это времени, а теперь еще нет и двух преподавателей.

— Твоя мать могла бы это продолжить.

— Если завтра не выяснится, что это она столкнула Лилию с крыши, — фыркнул он, поднимаясь с места и отходя к окну, чтобы уж точно не смотреть на меня. — Оказывается, я совсем не знаю даже свою семью. Я обещал защитить тебя, но не могу. Я не понимаю, от кого исходит опасность. И меня почти все время нет. Я постоянно нужен в десяти разных местах и ничего не успеваю. На тебя совсем не остается времени. Это… нечестно.

— Это не повод меня выгонять, — возразила я, сверля взглядом его спину и мысленно умоляя обернуться. — Вот это будет нечестно.

— Нет, не повод, но вполне понятная причина. Уговор был таким: ты остаешься со мной и принимаешь на себя риски, а я обеспечиваю тебе защиту, забочусь о тебе и помогаю с образованием. Я не могу выполнить свою часть сделки, значит, она должна быть расторгнута.

— Да в сумрак эту сделку! — я вскочила с дивана и подошла к нему, пытаясь все-таки заглянуть в лицо. — Я просто хочу остаться с тобой!

Он наконец повернулся ко мне и посмотрел в глаза, и я поняла, почему он избегал это делать. Со стороны он выглядел просто уставшим, но спокойным, а глаза выдавали истинные чувства. Выдавали тот ураган, который сейчас бушевал внутри него. Здесь были и гнев, и боль, и страх, и сожаление, и снова гнев.

— А я просто хочу, чтобы у тебя все было хорошо! Я найду того, кто возьмет тебя в ученицы. Все оплачу. Ты уедешь на запад или восток, как собиралась. Обучишься магии, как и хотела. Встретишь нормального мужчину, с которым не придется рисковать. И который сможет дать тебе столько внимания, сколько ты заслуживаешь, нормальный дом и нормальную семью, о которых ты мечтала.

— Но я не хочу другого мужчину, — призналась я. Мне не понравилось, что мой голос прозвучал так плаксиво, но сейчас мне было не до сохранения лица. — Я хочу тебя. Хочу быть с тобой. Мне никогда не будет хорошо вдали от тебя. Мне не будет хорошо, если ты умрешь. Мне не будет хорошо, если ты свяжешь свою жизнь с другой. Я люблю тебя, Рен! Неужели ты этого не понимаешь?

Ну вот, я это сказала. Может быть, и не стоило. Слишком унизительно признаваться в любви, зная, что не услышишь ответного признания, но ужас при мысли, что он заставит меня уехать, был слишком велик.

Его лицо на мгновение исказилось, как будто что-то причинило ему резкую боль, но он быстро вернул себе контроль и даже смог изобразить некое подобие улыбки. Взял в ладони мое лицо, поцеловал в лоб, потом рядом с уголком глаза, спустился к щеке и наконец добрался до губ.

Я с готовностью ответила на его поцелуй, чувствуя эмоциональный подъем. Неужели мои слова все же подействовали на него, убедили?

Но Рен вскоре прервал поцелуй, прижал меня к груди, провел рукой по волосам, которые я теперь не закалывала — слишком коротко их пришлось подстричь, чтобы выровнять.

— Тебе будет больно какое-то время, но это пройдет. Будешь задыхаться поначалу, но потом смиришься. Однажды ты полюбишь снова, — заверил он тихо.

— Разве можно полюбить дважды? — попыталась возразить я.

Его рука замерла на моем затылке, я скорее почувствовала глубокий вдох, чем услышала его.

— Когда-то я тоже думал, что нельзя. Потом оказалось, что можно. Ты еще очень молода, Нея. И пока ты жива, у тебя все впереди. А я действительно гублю все, к чему прикасаюсь. Поэтому тебе нужно уехать подальше от меня. Пока я еще могу тебя отпустить.

Сердце забилось еще быстрее, я немного отстранилась, чтобы снова посмотреть ему в глаза. Его слова вселили в меня надежду на то, что мои чувства к нему не так уж безответны. Вот только выражение его глаз надежды не оставляло: по ним было видно, что он для себя все решил. Он даже улыбался с облегчением человека, освободившегося от какой-то тяжелой ноши.

Рен провел рукой по моей щеке, уже не пытаясь отвернуться. Наоборот, смотрел на меня так, словно хотел запомнить мое лицо в мельчайших деталях.

— У тебя все будет хорошо, Нея, поверь мне. Я позабочусь о тебе. Пока есть время.

— А кто позаботится о тебе? — на смену отчаянию во мне поднялось возмущение. — Мы ведь должны были позаботиться друг о друге, помнишь? Такой был план. Что изменилось? Я все еще дочь жреца, моя мать, по твоей теории, все еще была верховной, а то есть, я тоже верховная.

— Только верховные жрицы Некроса гарантированно могут пережить это, — спокойно объяснил он, выпуская меня из объятий. — Для остальных это разное соотношение шансов. И для тебя тоже.

— Но я готова рискнуть…

— Я больше не готов, — отрезал Рен. — Погубить жизнь любимой женщины было достаточно страшно один раз. Я не хочу рисковать и делать это во второй.

Не давая мне ответить, он повернулся и стремительно вышел из кабинета, забыв на спинке дивана мантию.

Такого двойственного чувства у меня еще никогда не было. Мне казалось, что сердце сейчас разорвет от радости, смешанной с горечью. Он признал, что любит меня. Фактически сравнил с Линн. Но оказавшись взаимной, любовь теперь нас разлучала. Было в этом что-то извращенное, неправильное, несправедливое.

Но и что-то закономерное тоже. Я была готова рискнуть жизнью, чтобы спасти его. Он отказывался от спасения, чтобы обезопасить мою. Что-то подсказывало мне, что поменяйся мы местами, каждый принял бы такое же решение, какое принимал сейчас другой.

Рен организовал все очень быстро, за каких-то два дня. Лучше бы он с тем же рвением занимался школой! Но он предпочел связаться с Домом одного из западных верховных жрецов. У того было двое братьев и сестра, все они брали учеников. Как я поняла из записки, которую мне принес Долорсдон, как раз к сестре я и должна была поступить в учение.

Самого Рена я за два дня ни разу не видела. Завтрак, обед и ужин мне теперь накрывали в моей комнате. Здесь я и проводила большую часть времени, потому что занятия в школе приостановили, когда Ронан покинул замок вслед за Фортом.

В эти два дня я выбиралась из комнаты лишь на небольшие прогулки в рощу, да и то только потому, что надеялась где-нибудь столкнуться с Реном. Мне казалось, что если мы встретимся еще хотя бы раз, если поговорим спокойнее, без эмоций, то он передумает. Видимо, он считал так же, поэтому всячески избегал меня.

В записке он предлагал написать Розе, попросить ее снова стать моей спутницей и телохранителем. Обещал оплатить эти услуги. Должно быть, это тоже было проявлением его заботы: он понимал, как плохо мне будет на новом месте, вдали от него, и как нужен мне будет хотя бы один друг. Я не возражала и сама написала Розе письмо, попросила передать его с магической почтой. Конечно, это означало, что в канцелярии отца его могут прочесть, но мне было все равно. Пусть знают, что в Северных землях им ловить больше нечего. Все равно они узнают об этом достаточно скоро.

На третий день я собрала вещи. Часть пришлось оставить: с обновками, приобретенными здесь, в мои чемоданы влезли не все прежние наряды. Но на дне моего саквояжа осталась лежать шкатулка с револьвером, подаренным Розой. К счастью, после попытки побега никому не пришло в голову рыться в моих вещах, чемодан и саквояж мне вернули нетронутыми.

Лакеи перетаскали мои чемоданы к автомобилю, а я спустилась в холл. Мой путь не лежал через кабинет теперь уже бывшего жениха, но я все равно дошла до него в последней отчаянной попытке увидеться с Реном. Кабинет оказался заперт, на мой стук никто не ответил.

В холле я тоже замедлила ход, обернувшись на лестницу, по которой только что спустилась. Сердце тяжело билось в груди, а я надеялась, что в любую секунду раздастся звук шагов и появится Рен.