Теперь мне оставалось только поговорить об этом с Роаном.

— Лучше напиши ему письмо, — посоветовал Корд мрачно. — А его ответное письмо сожги, не читая.

— Почему? — удивилась я.

— Он не поймет, — пояснил брат. — И не простит.

Это предсказание показалось мне слишком пессимистичным, но Корд, очевидно, знал, о чем говорил. Наверное, сам через это прошел с той девушкой. Потому что он оказался прав.

Роан всегда казался мне самым светлым и самым добрым человеком из всех, кого я встречала. Ему безумно шел мундир королевской гвардии, а лицо, усыпанное веснушками, озарялось улыбкой каждый раз, когда я его видела. За все время я ни разу не слышала от него грубого слова, он при мне даже голос не повышал.

До этого дня. Он, конечно, уже знал от моего отца, что наша помолвка расторгнута: тот отправил ему записку еще утром, до того, как я проснулась. Поначалу его гнев и досада и были направлены на отца, но как только я сказала, что отправляюсь в Фолкнор завтра же, чтобы изучать там магию, он замер, замолчал и прищурил светло-карие глаза, глядя на меня с подозрением.

— Вот как? — холодно уточнил он. — Не терпится поскорее упасть в объятия нового жениха? Боишься, что за полгода он может передумать и найти кого-то другого?

— Да нет же, у меня есть план… — попыталась объяснить я, но Роан вскинул руки, давая мне знак замолчать.

— Избавь меня от этого. Конечно, я все понимаю. Я с самого начала не верил в то, что жрец отдаст свою единственную дочь за военного. Верховный жрец — партия гораздо более выгодная. Даже если это жрец Некроса!

Он сказал это с такой злостью и с таким презрением, что я почувствовала, как глаза защипали слезы обиды.

— Мне кажется, я не заслужила подобного тона!

— Действительно, — фыркнул Роан. — Ты ведь всего лишь обманула меня. Два года ты и твоя семейка водили меня за нос, ссылаясь на традиции жрецов вступать в брак только после совершеннолетия. А на самом деле вы просто ждали предложения получше! Держали меня как запасной вариант… Я верил тебе, Нея! А ты оказалась такой же лживой, как и все жрецы!

Я не выдержала: в тишине небольшого сада, разбитого во внутреннем дворе, где мы разговаривали, прозвучала звонкая пощечина. Наверное, в Роане говорили обида и горечь разбитого сердца, но мое сердце тоже было разбито! Вместо того, чтобы поддержать, Роан предпочел обвинить меня. Даже не выслушал толком…

После этого он ушел, не прощаясь, но зато так чеканя шаг, что эхо долетало до меня и после того, как он скрылся из виду.

Я обессилено опустилась на скамейку, безучастно глядя на крошечный пруд, по поверхности которого плавали водяные лилии — красивые, нежные и хрупкие. Обычно я любила на них смотреть, но сейчас их вид не радовал глаз.

На одно короткое мгновение мне показалось, что все бессмысленно. Зачем мне теперь стремиться к независимости, если мужчина, ради которого я собиралась бороться с новыми обстоятельствами, так легко предал меня? Не проще ли смириться с участью будущей жены Фолкнора? Однако внутренний голос — почему-то звучавший почти так же, как голос Розы, — тут же воспротивился этим мыслям. Да, Роан предал меня тем, что не захотел даже выслушать, но я предать себя не имела права. Я твердо решила, что обязательно получу это проклятое звание магистра и разорву ненавистную помолвку! Тогда Роан увидит, как несправедлив был ко мне. И придет просить прощения!

Лишнего времени на сборы я тратить не стала и отправилась в Фолкнор уже на следующее утро северным полу-экспрессом. На нем можно было пересечь страну с юга на север всего за сутки с небольшим.

Роза вызвалась сопроводить меня до Колдора — небольшого города на севере, от которого до замка Фолкнор можно было добраться на автомобиле часа за полтора. О своих планах я, конечно, уведомила жениха, и он пообещал прислать за мной авто. Пока по нашей короткой переписке он производил довольно приятное впечатление, и это настраивало оптимистично: может быть, верховный жрец действительно не так страшен, как мы привыкли представлять? Может быть, с ним можно договориться?

Всю дорогу до Колдора Роза была не очень разговорчива. Да я и не стремилась ее разговорить, все больше предпочитая смотреть в окно и думать. О Фолкноре, о Роане, о словах Корда.

Поезд выходил из Флоренса — ближайшего к нам крупного города — во второй половине дня, поэтому спать мы легли, едва преодолев границу с Центральными землями, а проснулись уже в Северных.

Я никогда не покидала родной городок и даже не знала, что всего в одном дне пути от нас мир так кардинально меняется. Чем дальше на Север мы уезжали, тем меньше красок оставалось за окном. Мы выехали из мира солнца, удушливой жары, сочной зелени и ярких цветов, запахом которых был наполнен воздух, а оказались в мире всех оттенков серого, в котором солнце пряталось где-то за плотными облаками, деревья стояли уже почти голыми, а земля чернела размытой дождями грязью. Даже трава, если она где-то и попадалась, не выглядела зеленой.

Отсутствие красок удручало меня, но главное испытание ждало впереди, когда мы с Розой вышли на платформу в Колдоре. Я знала, что на севере гораздо холоднее, чем у нас, поэтому с утра сменила легкое платье, в котором выехала, на длинную прямую юбку из плотной ткани и такую же плотную блузку, застегивающуюся под самое горло. Сверху перед выходом из вагона надела пальто, которое носила дома только зимой, обмотала шею шарфом. Я полагала, что во всем этом точно не замерзну, но первый же порыв ледяного ветра заставил меня поежиться и почувствовать себя практически голой. Я обхватила себя руками, тщетно стараясь удержать выдуваемое ветром тепло.

Проводник помог Розе вытащить на платформу мои чемоданы, а я нашла взглядом человека, державшего в руках табличку с названием замка Фолкнор, и помахала ему рукой. Худощавый мужчина лет пятидесяти, а может быть и больше, — лицо его было покрыто довольно глубокими морщинами, — в темно-сером пальто из гораздо более плотной ткани, нежели у меня, тут же улыбнулся и подошел ко мне.

— Вы Линнея Веста?

Я лишь кивнула в ответ, потому что от холода меня трясло так, что за четкость речи я не могла поручиться.

— Меня зовут Карл, меня прислал за вами шед Фолкнор.

Что ж, по крайней мере, слово «шед» действительно было здесь в ходу. Карл тут же взял два моих чемодана и заверил, что автомобиль припаркован недалеко и он быстро вернется за двумя другими. А пока мы с Розой остались наедине. Поезд уже поехал дальше — его путь заканчивался еще дальше на севере, немногочисленные пассажиры, сошедшие в Колдоре, как и мы, тоже быстро разошлись, поэтому у нас была возможность спокойно попрощаться.

Всегда сдержанная и немного отстраненная Роза неожиданно сгребла меня в охапку и крепко сжала.

— Береги себя, Нея, — заметно волнуясь, попросила она. — Пиши мне. Если станет совсем плохо и тебе потребуется помощь, напиши про дядю Таона.

— Какого еще дядю?

— Это на случай, если он будет вскрывать твои письма. Просто упомяни между делом дядю — и я пойму, что тебе нужна моя помощь. И я приду, обещаю. И вот еще…

Роза выпустила меня из объятий и наклонилась к небольшому саквояжу — единственному багажу, который взяла с собой в эту короткую поездку туда и обратно. Она достала из него небольшую плоскую шкатулку и на несколько секунд открыла ее, показывая мне содержимое. Тепло, которое едва-едва появилось у меня в груди после ее слов, моментально растаяло: в шкатулке на бархатной подложке лежал небольшой револьвер. Я испуганно посмотрела на уже почти что бывшую компаньонку, а она тут же захлопнула шкатулку и заговорила тихо и быстро:

— Он в полном порядке и готов к использованию: почищен, заряжен. Вся эта ваша магия — это, конечно, здорово, но пуля порой верней. Только имей в виду: достала — стреляй. Глаза не закрывай и подпусти к себе поближе, чтобы попасть, но недостаточно близко, чтобы можно было выхватить его у тебя из рук. Поняла?

Я рассеянно кивнула, зачарованно глядя на нее, но не пошевелилась, поэтому Роза сама засунула шкатулку в мой саквояж. И снова порывисто обняла.