Конечно, Виктор Михайлович не усомнится в этом, когда получит отчет о слежке от Елены.

Как только шеф-повар уходит, Вероника поворачивается ко мне:

— Я не хочу, чтобы она чувствовала, будто на нее давят. Я знаю, каково это, когда вы хотите, чтобы что-то было сделано прямо сейчас, Леон Андреевич.

То, что «вы» постоянно слетает с её губ, вызывает у меня раздражение, но на этот раз я не собираюсь ее поправлять.

Это пробуждает во мне какие-то странные ощущения.

Я не могу трахнуть свою жену.

Я повторяю это про себя, пока она изучает мое лицо в ожидании ответа.

Меня спасает появление Елены с бутылкой вина в одной руке и двумя бокалами в другой.

Она не только надоедливая, но и очень быстрая.

Я жду, пока она нальет немного вина в один из бокалов и предложит его мне на пробу. Не обращая внимания на аромат и вкус, я выпиваю все до последней капли.

— Похоже, я тут лишняя, — бормочет Елена себе под нос.

Она наполовину наполняет второй бокал для моей жены, прежде чем сделать то же самое с моим.

Когда Елена уходит обратно на кухню, Вероника поворачивается ко мне и поднимает свой бокал в воздух:

— За красное вино!

— За красное вино и красные платья, — повторяю я, делая глоток и глядя на свою красавицу-жену.

Мне выпала удача жениться на самой удивительной женщине в мире. Просто так вышло, что она не хочет иметь со мной ничего общего, кроме работы и нашего временного договора.

Ужин был великолепный, но и просто наблюдать за тем, как ест моя помощница, тоже было истинным наслаждением. Она закрыла глаза, издала одобрительный стон и провела кончиком пальца по нижней губе.

Я подозреваю, что это было для того, чтобы поймать случайно упавшие крошки, но мой член сразу отреагировал.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы угомонить свое возбуждение, пока я наблюдал, как моя жена поглощает пять блюд, названия которых я сейчас едва могу вспомнить.

Елена уже десять минут как убрала со стола и теперь наблюдает за нами из-за угла.

Возможно, она и отличный повар, но ей катастрофически не хватает умения действовать незаметно.

Вероника опирается локтями о стол, чтобы сократить расстояние между нами.

Это движение стало для меня настоящим подарком. Грудь моей жены оказалась рядом, и я смог получше разглядеть открывающееся декольте.

Я беру свой бокал с вином, допиваю остатки, а потом допиваю вино Вероники.

Мне кажется, она бросает на меня хмурый взгляд.

Я замечаю это лишь мельком, когда отрываю глаза от ее выреза.

— Леон, — шепчет она мое имя, и, я, черт возьми, готов перелезть через стол, наклонить ее и взять прямо здесь и сейчас.

Я всегда находил утешение в мягком звуке ее голоса, но сейчас успокоиться невозможно.

— Да? — я пытаюсь подражать ее тону, но мой голос звучит сдавленно.

Ее брови удивленно приподнимаются.

— С тобой все хорошо?

Это зависит от обстоятельств. Мы говорим в общем, или вопрос вызван тем, что она заметила, что я хочу ее?

Она не ждет моего ответа.

— Как ты думаешь, Елена шпионит за нами?

Елена, вероятно, весь вечер писала Виктору Михайловичу сообщения о нас. Несколько раз я ловил её на том, что она что-то печатает в телефоне.

— Могу поспорить на что угодно, — говорю я.

— Даже на ту фарфоровую кошку?

— Какую еще кошку? — шепчу я. — Ты о чем?

У меня много всего есть, но только не дурацкие статуэтки с кошками.

— Нет у меня никаких кошек, — повторяю я.

— Давай поспорим, что есть? — говорит она, наклоняя голову набок.

— Что я получу, если выиграю этот спор? — спрашиваю я, хотя уже знаю, что выиграл.

Она пристально смотрит на меня, возможно, гадая, на что же я готов поспорить, чего бы мне хотелось.

Ответ на этот вопрос очевиден.

Я хочу снова поцеловать её, поэтому беру инициативу в свои руки. Я понижаю голос:

— У меня нет статуэтки кошки, Вероника. Я кошек терпеть не могу. Если я выиграю этот спор, ты выпьешь со мной в моем любимом баре.

Вероника едва заметно кивает в знак согласия.

— А если ты выиграешь? — спрашиваю я. — Если ты права, что я должен буду сделать?

Леон

Мы сидим в моем любимом баре и Вероника налегает на мартини.

Наш спор я выиграл с легкостью.

Я попросил жену показать мне эту фарфоровую кошку. Она встала, вышла в коридор, пошла в сторону библиотеки, но затем развернулась и села обратно.

Сейчас она изящно держит в руке бокал и наблюдает за мной.

— Наконец-то, теперь можно немного выдохнуть, — говорит она. — Что это было, Виктор Михайлович нас проверяет?

— Вполне возможно, он тертый калач, — отвечаю я.

Её взгляд перемещается с моего лица на что-то позади меня.

В другой ситуации я бы проигнорировал это, но любопытство заставляет меня обернуться. Я замечаю парня в костюме. Он примерно мой ровесник, но одет гораздо проще.

И ведет себя нагло. Он незаметно машет рукой моей жене.

— Ты его знаешь? — спрашиваю я, поворачиваясь к Веронике.

Я замечаю её руку, которая падает на колени.

Очевидно, она тоже ему помахала.

— Нет, — быстро отвечает она. — Не знаю.

Я должен был бы просто посмеяться, но мне совсем не смешно. Она здесь, со мной. Фиктивный брак у нас или нет — неважно. Она — моя.

Я поворачиваюсь к парню и приветливо машу ему рукой. Я хочу, чтобы он увидел наши обручальные кольца.

В попытке донести это получше, я окликаю его:

— Мы с женой угощаем тебя шампанским.

— Леон!

Шок в голосе Вероники заставляет меня обернуться к ней.

— Да, дорогая?

Этого достаточно, чтобы вызвать у неё улыбку.

— Ну, и зачем ты это сделал?

— Что я сделал?

Моя попытка прикинуться дурачком не прошла. Она прищуривается.

— Я не вижу ничего такого в том, что я поздоровалась с ним в ответ. Это элементарная вежливость! — говорит Ника.

— Ничего страшного, — возражаю я, качая головой. — Пусть знает, что ты здесь с мужем, Вероника. Попытался подкатить к девушке — получил от ворот поворот. Так часто бывает.

Она скрещивает руки на груди.

— Он и не пытался подкатывать, Леон.

— Он пытался.

Она отпивает из своего бокала.

— Раз уж ты такой эксперт в этом вопросе, скажи мне, сколько раз в день тебя отшивают, когда ты пытаешься подкатывать к женщине?

Я смеюсь.

— Нисколько.

— Нисколько? — Она смеется. — Скажи честно, Леон. Сколько раз?

Я отодвигаю свой бокал, чтобы взять жену за руку. Мои прикосновения сейчас гораздо менее нежные, чем были дома. Я хочу её внимания. Я хочу ее всю.

Глядя ей в глаза, я откашливаюсь.

— Меня никогда не отшивали женщины, Вероника.

Её пристальный взгляд блуждает по моему лицу, прежде чем встретиться с моими глазами.

— А я бы тебе отказала.

— Врешь! — обвиняю я.

Она запрокидывает голову и смеется.

— Я не вру. Ты не в моём вкусе, — говорит она, и это неожиданно обижает меня.

Самолюбие не позволяет мне просто так смириться с этим, поэтому я настаиваю:

— Я не в твоем вкусе?

— Да, абсолютно не в моем, — отвечает она быстро.

— А какие мужчины тебе нравятся? — спрашиваю я, сомневаясь, что она говорит правду.

Она кивает подбородком в сторону бара. Вероятно, она имеет в виду того мудака. Мне хочется вскочить со стула и вытолкать его отсюда, чтобы она больше не могла на него смотреть, но я сохраняю самообладание, потому что у меня нет на неё никаких прав. Может быть, она и моя жена, но это временно и только формально.

— Видно, что он хорошо зарабатывает, красивый, — отмечает она.

— Ты серьезно? — я сдерживаю смех.

Она снова заглядывает мне через плечо.

— Он хорошо одет и сидит без телефона в руках. Для меня это означает, что он не только работой живет, но и умеет наслаждаться моментом.

В общем, тот урод — полная противоположность мне.