— Вовсе нет. — Ответил архимаг. — Всё гораздо проще и эффективней. Вы слышали о мёртвых богах? Судя по вашему лицу, нет. Что ж, позвольте расширить ваш кругозор. Мёртвые боги — это древние сущности, некогда имевшие своих поклонников в Аталоре, но позже потерявшие их по тем или иным причинам. Катаклизмы, эпидемии, козни других богов… Человеческая жизнь хрупка, как вам известно. И с того момента, как божество теряет последователей, оно начинает угасать и терять силы. А когда бог перестаёт отвечать на молитвы, перестаёт бросать и без того жалкие подачки своего могущества, от него отворачивается всё больше последователей. Этот процесс неостановим и нарастает, подобно снежному кому. Чем меньше у божества верующих, тем оно слабее. И верующих становится ещё меньше. В какой-то момент бог становится настолько слаб, что не может поддерживать собственное полноценное существование, и, говоря простым языком, засыпает. Он уже не способен отвечать на обращённые к нему мольбы и его питает лишь вера нескольких особенно упорных фанатиков. Но и их жизни не вечны, и, как только последний из них умирает, оканчивается и жизнь божества. И с тех пор его бездыханное тело плывёт в бесконечности Межмирья, подобно кораблю-призраку, служа лишь жалким напоминанием о былом могуществе. Я изучил древние книги и полустёртые надписи на камнях тех времён, когда бумаги не было и в помине, и пришёл к поразительному выводу. Боги — лишь паразиты, присосавшиеся к смертным словно пиявки. Мы можем обойтись без них, а они без нас нет. Люди, эльфы, гномы — все смертные народы должны стать хозяевами своих судеб. Короли — помазанники богов. Я же предлагаю мир, где не будет ни богов, ни королей. Мир без войн, нищеты и вражды.

— Архимаг Вингевельд. — угрюмый лорд Валиус Глайд поднялся из-за стола. — Ваши речи об избавлении от нищеты и голода могли бы подействовать на чернь, но на что вы рассчитывали здесь, среди благородных лордов?

— Я понимаю, что, не обладая благородным происхождением, я также выгляжу чернью в ваших глазах. Возможно, я пытался воззвать к вашей человечности, которую вы, благородный лорд Глайд, быть может, уже потеряли за титулами и богатой родословной. Если же мне не удалось, — архимаг вздохнул, — что ж, тогда считайте это предупреждением. Сейчас моя цель — пополнение армии. Любые силы, посланные против меня, будут разбиты и лишь увеличат численность моих солдат. Армия мёртвых не нуждается в фураже, отдыхе и воодушевлении. Если обещаете не выступать против меня и не тратить моё время, если вам дороги жизни ваших воинов и крестьян, я обещаю оставить ваши земли в покое. Сейчас моя цель — Энгатар, и я достигну её, вопрос лишь во времени. Если вы готовы присоединиться к новому миру, я не потребую ни клятв верности, ни преклонения колен. Вашего честного слова будет достаточно.

Лорд Глайд опустился на свой стул и принялся о чём-то перешёптываться с придворным магом Веором. Леди Айлетиль перекинулась тревожным взглядом с мужем, а лицо священника Улена исказила гримаса злости. Акаллантирцы вполголоса переговаривались о чём-то на эльфийском, причём один светловолосый эльф из свиты генерала был явно не согласен с ним, но после того, как генерал повысил голос, ему пришлось покорно замолчать.

— Мы не изменим свой путь. — заговорил генерал Аргелет с жутким акцентом, делавшим его речь едва понятной. — силы Акаллантира отступают из Энгаты. Это больше не наша война. — сказав это, эльф со свитой направился к выходу.

— Разумный выбор, генерал. — одобрительно кивнул архимаг. — Возможно, позже, когда я сделаю Энгату лучшим местом, чем сейчас, вы решите присоединиться ко мне.

Ни один из эльфов даже не обернулся на эти слова, и вскоре тяжёлая дверь из зелёного камня закрылась за последним из них.

— Перед ликом богов и людей, Троих и Многих, — вдруг взревел священник. — как верховный служитель Троих в церкви Биргинхема, я клянусь, что ваши ужасные намерения никогда не воплотятся в жизнь! Пока я дышу, я буду отправлять на плаху и костёр тех, чьи безумные планы угрожают самому Мирозданию! Ваши омерзительные практики противны самой сущности мира и противоречат круговороту жизни и смерти!

— Это лишь необходимая жертва. — невозмутимо перебил его архимаг. — Для меня более отвратительно, что вас, по-видимому, куда больше устроило, если бы я не оживлял мёртвых, а умерщвлял живых. Если бы моя армия состояла из живых людей, а мои противники, с вашего благословения, превращали их в мертвецов. И кто же из нас более жесток?

— Некромантия задерживает часть души в разлагающемся мёртвом теле. Не даёт ей вознестись в небесные чертоги и обрести покой. Если бы души могли кричать, ваша армия была бы армией тысячи стенаний.

— Полутора тысяч. — Заметил Вингевельд. — Моё войско сейчас состоит из полутора тысяч воинов. Примерно.

— Полторы тысячи искалеченных душ, запертых в гниющей мёртвой плоти. — с выражением омерзения на лице сквозь зубы проговорил священник.

— И всё же я нахожу это более милосердным, чем все те мясорубки, устроенные во имя богов, королей и лордов.

— У магов всегда было искажённое понимания мира.

— Вероятно, владение магией позволяет чувствовать себя хозяином своей жизни, чувствовать силу в самом себе, не уповая на помощь так называемых высших сил. — улыбнулся архимаг. — Вопрос лишь в том, уверены ли вы в своих силах так же, как я уверен в своих?

— Вы всего лишь человек. Или же вы стремитесь уничтожить мир, чтобы самому стать правителем руин? Богом пепелища? Властелином ничего?

— Не стоит судить меня по своей мерке. Как я уже сказал, мной движет не жажда власти или богатства. Лишь идея и вера в лучшее завтра для этого мира.

— В таком случае, я клянусь не допустить этого. — проговорил священник и встретился взглядом с лордом Глайдом.

Вингевельд прищурился и поднялся с места. Мертвецы за его спиной вытащили спрятанные в собственных телах мечи, а руки архимага окутал белый туман. Воздух в комнате стал заметно холоднее.

— Я, разумеется, подозревал, что вы достаточно умны, чтобы защищать свой проклятый мир любой ценой, даже наплевав на обычай переговоров, но я до последнего верил в остатки вашей порядочности. Как видно, напрасно. Бойницы в стенах переговорного зала? Очень по-эльфийски, лорд Эорандил. Сколько стрел на меня нацелено? Я насчитал семь бойниц, но мои старые глаза могут меня обманывать.

— Десять, архимаг. — ответил Эорандил. — Прошу простить, но это вынужденная мера. Вы умрете, прежде чем успеете что-то сделать.

— Неужели? Если я погибну, все присутствующие промёрзнут до костей. — сказал архимаг и чуть громче добавил. — И арбалетчики, целящиеся в меня, тоже. Вам всё ещё мало смертей?

— Это лишь необходимая жертва. — горько усмехнулся эльф. — Возможно, вам повезёт, и стрелки лорда Мейтона подарят вам быструю смерть, попав прямо в голову.

— Вижу, самого лорда Мейтона не слишком заботит происходящее. — заметил архимаг. Орен Мейтон и впрямь не сдвинулся с места, всё так же устремив стеклянный взгляд в никуда. — Полагаю, его столь потрясла недавняя битва с моей армией, что он тронулся рассудком. Его опечалила потеря стольких славных воинов… Или же дело только в потере одного?

Услышав это, лорд Мейтон впервые поднял взгляд. Вид у него был, как у человека, только что очнувшегося ото сна. Он посмотрел на архимага, но не проронил ни слова.

— Да, вы не ослышались. Я знаю, что ваш старший сын погиб. Не могу сказать ничего дурного, он храбро сражался. Храбрые воины заслуживают достойных похорон.

Губы лорда Мейтона задрожали. Архимаг улыбнулся и продолжил.

— Но среди тел на поле брани его не было, не так ли? Строго говоря, большинство ваших погибших пополнило ряды моей армии, кроме тех, кого я счёл непригодным. И, разумеется, я не мог пройти мимо столь храброго воина. Было бы преступлением оставить его на корм воронам. Поэтому у меня есть предложение для вас, лорд Мейтон.

С сухих дрожащих губ Орена Мейтона сорвалось единственное глухое слово.