Но вот мелодия прервалась, послышался треск, кто-то вскрикнул, по собравшимся прокатился гомон. Наёмник нехотя открыл глаза, вернувшись в людный шумный город, и изумился. Отчаянно вырывающегося музыканта пытались поднять двое в серых балахонах, а у их ног валялась переломанная флейта. Шипастые булавы на поясах — так вот вы какие, Серые судьи.

— Я ничего не сделал! Просто играл музыку! — отчаянно кричал музыкант. Пока его поднимали с земли, тряпьё, прикрывавшее ноги, слетело, и Таринор увидел, что этот человек действительно лишён ног. Он бесполезно перебирал покрытыми шрамами грязными культями, но был не в силах освободиться от хватки судей. — Я ветеран войны! Потерял ноги под Мейераном! В войске лорда Орена Мейтона!

Эти слова прозвучали для Таринора как гром среди ясного неба. Он быстро подошёл и решительно схватил за руку одного из судей.

— Чем он вам насолил? Отпустите беднягу.

— Серые судьи Тормира очищают город от слабости. Приказ короля и Церкви. — человек в сером сурово взглянул на наёмника. — Лучше бы тебе убраться отсюда подобру-поздорову.

— Этот человек сражался за вашего короля! И лишился ног на поле битвы! Так теперь Его величество награждает за верность? Лишает последнего куска хлеба?

Серые судьи переглянулись и отпустили музыканта, отчего тот рухнул на дощечку под собой и застонал, а судьи тут же схватили Таринора под руки.

— Спасибо, добрый господин! Я буду молиться за ваше здравие! — голосил музыкант.

— Это будет совсем не лишним. — отозвался наёмник. — И что вы теперь со мной делать собираетесь? Переломаете все кости?

— Ты похож на бродягу или грабителя, но бродяги и грабители не носят на поясе боевые мечи. — проговорил один из судей. — Твою судьбу решит магистр Эрниваль.

— Кто, кто, кто? — прищурился Таринор. — Эрниваль? И он в этом замешан? Что ж, ведите меня к своему магистру.

Зеваки, собравшиеся вокруг, испуганно глядели на происходящее, но никто не посмел двинуться, ни когда схватили музыканта, ни когда схвачен был уже наёмник. Неужто этот орден так запугал горожан? Пока Таринора вели по улицам, он ловил на себе всё те же парализованные страхом взгляды. И всюду, то тут, то там, мелькали люди в серых каплюшонах с булавами наперевес. Быть может, его дела вовсе не так хороши, как казалось поначалу?

Таринора провели через полгорода, даже не попытавшись забрать оружие. Очевидно, члены этого ордена чувствовали себя не то, чтобы в полной безопасности, а прямо уж как у самого Сильмарета за пазухой. Наёмника всегда забавляла подобная уверенность орденов в собственной непогрешимости и неуязвимости перед бедами, терзающими простых людей. Стоило ему об этом подумать, как он тут же вспоминал случай времён службы в наёмничьем отряде «Чёрные вдоводелы». Затесался как-то к ним один рыцарь, совершивший нечто противоречащее его собственному кодексу чести, а потому подавшийся в наёмники искать славной гибели. На вопрос, отчего бы ему не отправиться на север и не пасть от рук варварских племён, он всегда многозначительно отмалчивался. Этот тип провёл с ними несколько месяцев и успел за это время основательно всем надоесть своими высокопарными речами о том, что «владыка Сильмарет явился ему во сне и обещал ему славную гибель», и что неплохо бы отряду уверовать во что-то кроме золота и серебра. Остальные, включая Таринора, до поры до времени находили его разговоры забавными, к тому же храбрости этому рыцарю было не занимать. Вот только гибель его славной было никак не назвать. Уверенный в том, что он падёт в бою под звон клинков и победные кличи, рыцарь этот совсем не следил за тем, что суёт в рот. Итогом оказалась бесславная смерть от отравления. Его слабило три дня, звуки, доносившиеся при этом были вовсе не похожи на лязг мечей, а на утро четвёртого его обнаружили лежащим посреди вонючей лужи в кустах неподалёку от лагеря. Бесспорно, подобная печальная участь могла постичь любого, но не любой идёт по жизни с такой уверенностью в себе. И уж точно не каждый готов на спор слопать несколько поганок, просто чтобы доказать неверующим, что боги и в самом деле хранят его для славной смерти.

И сейчас, глядя на каменные лица ведущих его куда-то Судей, он не мог не улыбаться. Если они не осознают, что простой булыжник, случайно выпавший из кладки стены, способен оборвать жизнь слуги Тормира, то они болваны. Тем временем из-за крыш домов уже виднелся Храм Троих. Действительно, где, как не при крупнейшем храме страны, быть ордену, чьи члены, ходя по городу в сшитых из мешков балахонах, могут сохранять столь невозмутимое выражение лица. Правда, в само грандиозное строение они не пошли. Вместо этого наёмника повели в какую-то каменную пристройку. Не то, чтобы она выглядела совсем убого, но в сравнении с Храмом, безусловно, блекла. Внутри всё было обставлено ожидаемо просто. На койках спали люди в сером, подобные тем, что привели сюда Таринора. Пройдя через пару комнат и коридор, они оказались в более просторном зале с массивным каменным алтарём Тормира в центре, вокруг которого на коленях стояли люди в той же серой мешковине. Видно, то был молельный зал ордена. Таринору велели ждать на месте, а сами Судьи, что привели его, куда-то удалились.

Наёмнику недолго пришлось глядеть на каменное изваяние молота, служившее алтарём, и навевавших тоску людей вокруг. Вскоре к нему подошёл некто с коротко стриженными, почти бритыми, светлыми волосами и жутким алым ожогом, покрывавшим пол-лица, облачённый в то же серое тряпьё.

— Кому ты служишь? — с ходу спросил незнакомец, хотя его изуродованное лицо и голос показались наёмнику странно знакомыми. — И как твоё имя?

— Таринор. — ответил наёмник. — И если ты про то, кому я лижу пятки в надежде получить землю на старости лет, то никому. Служу я сам себе.

Услышав это, человек нахмурился, пристально взглянул наёмнику в лицо и погрустнел.

— Ты напоминаешь мне человека, которого я некогда знал. — сказал он, но тут же сменил тон. — Тебя привели сюда мои люди. Ты носишь меч, но, по твоим словам, не служишь никому. Значит, ты наёмник. Тем не менее, как магистр ордена Серых судей, я вынужден…

— Так это ты? Магистр? — изумился наёмник и оглядел человека с ног до головы. — Эрниваль… Что же с тобой стало?

— То, что тебе известно моё имя, не даёт права перебивать. — невозмутимо продолжил светловолосый.

— Чёртова борода… Ты не узнаёшь меня? Это же я, Таринор!

— Таринор? — осторожно спросил тот. — Наёмник Таринор погиб близ Моирвена от рук эльфов. Так сказали его друзья.

— И они были правы. — улыбнулся наёмник. — Но один молодой рыцарь как-то сказал мне: «У человека всегда должна быть надежда». Будем считать, что кто-то из богов был против моей смерти в тот день.

Услышав эти слова, магистр ордена Серых судей изменился в лице.

— Великий Тормир… — прошептал он. — Таринор… Как это возможно? Как ты здесь… Почему ты так выглядишь?

Наёмник понимал, о чём говорит Эрниваль. За всё это время ему не удалось ни побриться, ни толком помыться, к тому же пребывание в темнице не пошло на пользу его внешнему виду.

— Неделька выдалась неважная. — усмехнулся наёмник. — Как удастся привести себя в подобающий вид, сразу же займусь этим. Уж лучше расскажи, что здесь творится и что это за серые балахоны. И почему ты среди них? И что, чёрт побери, стало с твоим лицом?

— Я поклялся в верности Троим и Его Величеству. Что же до лица… Идёт война, Таринор. Я сражался с эльфами в битве при Мейеране, там это и случилось.

— Не припомню, чтобы эльфы использовали огонь на поле боя.

— Не они, а Игнат. Чтобы избежать дальнейших вопросов — он спас мне жизнь. И не только мне. А это, — Эрниваль указал на лицо. — Цена, которую мне пришлось заплатить за малодушие, проявленное в бою.

— Значит, Игнат нынче у нас боевой маг… Мне ещё предстоит отыскать этого рыжего недотёпу.

— Игнат служит Верховным магом в Чёрном замке.

— Не может быть! — изумился наёмник. — Стоило мне ненадолго пропасть, как вы все тут же нашли себе службу. Только не говори, что Драм теперь какой-нибудь конюх при дворе… Ай, к чёрту. Ты-то чем здесь занимаешься? И что творят эти твои серые люди?