Друзилла вбежала в опочивальню. С болью в сердце увидела на ложе Калигулу, скорчившегося от боли, сжимающего ладонями виски. Она бросилась на постель, обняла его, прижала к груди рыжую голову.

— Мне больно, — по-детски пожаловался Калигула.

Друзилла ласково прижалась губами к первым морщинкам, появившимся на лбу брата.

— Я с тобой, — успокоила его. — Боль сейчас утихнет.

Калигула послушно прикрыл глаза. Боль проходила, повинуясь ласковым, невесомым прикосновениям Друзиллы. Лоллия наблюдала за ними, стоя у выхода.

— Пошла прочь! — крикнул ей Гай и, прогоняя, швырнул подушку.

Лоллия возмущённо приоткрыла рот, желая напомнить, что императрица — она, а не Друзилла. Раб-спальник помешал ей, настойчиво потянув за край покрывала.

— Домина, я отведу тебя в соседнюю опочивальню, — он просительно заглянул в глаза Лоллии.

Она смирилась. Провела остаток ночи в кубикуле, где прежде спал Тиберий Гемелл. Ворочаясь без сна на новом месте, Лоллия Павлина решила отомстить Друзилле.

Калигула, успокаиваясь, крепче прижимался к сестре.

— Ты творишь со мной чудо, — шептал он. — Прогоняешь боль и ночные страхи.

Друзилла устроилась под одеялом. Постель ещё хранила слабый запах благовоний Лоллии. Глаза Друзиллы, обострённые ревностью, рассмотрели на подушке золотые пятна.

— Смотри, следы наносной красоты твоей жены! — мстительно посмеиваясь, Друзилла указала на них Калигуле.

Гай порывисто обнял её:

— Мне сильно недоставало тебя, — признался он. — Забудь о Лоллии. Её нет и никогда не было. Этой ночью существуем только ты и я.

Друзилла вернулась к себе поздно утром. Цезония встретила её у входа. Преданно заглянула в припухшие, но счастливые глаза. Безошибочно поняла, где и с кем провела ночь Друзилла.

— Это мать Изида помогла тебе! — наставительно сообщила разведённая матрона.

Друзилла не спорила. Она была счастлива.

— Я принесу богине обещанную жертву, — присев перед зеркалом, улыбнулась Друзилла. — И попрошу брата построить новый храм Изиды и Осириса.

Гета принесла госпоже таз с тёплой водой. Друзилла с наслажением окунула в теплынь босые ноги. Розовые лепестки плавали по поверхности, прилипали к узким ступням и медным стенкам таза. Друзилла вытащила из ушей тяжёлые изумрудные серьги и протянула Цезонии.

— Тебе, — улыбнулась она. — За то, что открыла мне могущество Изиды.

Цезония трепетно приняла подарок. Она взвесила серьги на ладони и опустила веки, стараясь не выказать охватившую её алчность.

— Благодарю тебя, Друзилла!

Цезония готовилась преклонить колено перед сестрой императора, но Друзилла удержала её.

— Ты — моя лучшая подруга! — сказала она. — До сих пор у меня не было никого, ближе сестры Агриппины.

Друзилла умолчала о Гае, самом близком и дорогом ей человеке. О муже, Луции Кассии Лонгине, даже не вспомнила.

— Цезония! — Друзилла вдруг вцепилась в рукав темно-зеленой туники Цезонии. Медовое лицо побледнело, светло-коричневые веснушки проступили сквозь слой белил.

— Что, Друзилла? — Цезония участливо приблизила к ней узкое лицо.

— Я ненавижу Лоллию Павлину. Как мне избавиться от неё?

Цезония испытывающе всмотрелась в лицо Друзиллы. Как далеко готова зайти она? Можно ли доверить безвольной, избалованной императорской сестре страшные тайны улицы Субуры?

— Гречанка-вольноотпущенница, Локуста, держит лавочку на Субуре, — предусмотрительно оглядевшись, шепнула она. — Продаёт травы, лечащие простуду и боли в суставах. Но есть у неё иные: несущие болезни, безумие и смерть, — Цезония, призывая к осторожности, приложила к губам указательный палец.

Друзилла, замирая от страха, прижалась к Цезонии.

— Достанешь мне эти травы? — спросила она. — Я заплачу любую цену.

Цезония кивнула.

— Нужно действовать осторожно, — предупредила она. — Если нас обнаружат — осудят за колдовство. «Тебе, любимой сестре императора, ничего не будет. А мне доведётся ответить за двоих!» — подумала Цезония, пожалев о неосмотрительном предложении.

— Я боюсь, — суеверно передёрнулась Друзилла.

— Прежде, чем испробовать травы, можно избавиться от Лоллии иным способом, — вкрадчиво шепнула Цезония.

— Как?

Цезония, хитро ухмыляясь, наклонилась к уху Друзиллы и зашептала.

Час спустя Цезония поджидала между колоннами перистиля Лоллию. Когда императрица, тщательно наведя красоту, покинула покои, Цезония преградила ей дорогу.

— Приветствую тебя, благородная Лоллия Павлина! — льстиво проговорила она, склонив голову.

— Кто ты, и чего хочешь? — Лоллия презрительно осмотрела скромную тунику женщины, склонившейся перед ней.

— Я — Цезония, подруга благородной Юлии Друзиллы.

Красавица Лоллия звонко рассмеялась, играя обольстительными ямочками на розовых щеках.

— Точнее — её добровольная рабыня! — язвительно заметила она. — Мне рассказали, что ты причёсываешь Друзилле волосы и помогаешь лечь в постель! Оставь меня в покое! Рабынь у меня и без тебя достаточно, а милостыни я не подаю.

Сделав знак двум прислужницам, подхватившим край длинного покрывала, Лоллия попыталась обойти Цезонию. Та не сдавалась. Сделала два поспешных шага в сторону и взглянула в лицо императрице. Лоллия неприятно поморщилась, столкнувшись вплотную с женщиной, чьё узкое длинное лицо напоминало лезвие меча.

— Я не прошу милостыни, благородная Лоллия! — с достоинством улыбнулась Цезония.

— Чего же ты хочешь?

— Друзилла желает поговорить с тобой наедине. Она ждёт тебя в саду, у статуи Юпитера. Одну, без провожатых.

Лоллия задумалась. Красивое, умело нарумяненное лицо, стало жёстким.

— Побудьте здесь! — велела она рабыням.

Подобрав край покрывала, Лоллия трижды обернула его через руку, чтобы не цеплялось за ветки. И поспешно спустилась по ступеням в сад. Удовлетворённо улыбаясь, Цезония наблюдала за стройной фигурой, затерявшейся между розовых кустов.

Лоллия отыскала Друзиллу у статуи Юпитера. Девушка неподвижно стояла на том самом месте, где Гай Калигула рыдал от страха дождливой осенней ночью.

— Зачем ты звала меня? — высокомерно спросила Лоллия, грациозно уперевшись ладонями в бедра.

Не отвечая, Друзилла подбежала к сопернице и больно дёрнула её за прядь волос. Золотой песок, искрясь на солнце, осыпался на землю.

— Ты с ума сошла?! — возмутилась Лоллия и подняла ладонь для пощёчины.

Друзилла набросилась на неё. Угрожающе выставила пальцы, намереваясь исцарапать в кровь холёное лицо Лоллии. Женщины, визжа, сцепились в драке. Повалились на землю, разрывая тонкие шёлковые туники о сухие ветки и мелкие камни. Друзилла, оказавшись наверху, оседлала Лоллию. Приподнимала за волосы голову поверженной соперницы и снова опускала, норовя ударить её о камень.

Сквозь заросли жасмина к дерущимся женщинам пробирались преторианцы. За ними спешил Калигула, которому сообщила о происходящем хитрая Цезония.

— Что здесь происходит! — задыхаясь, крикнул он.

Друзилла ловко соскочила с Лоллии и подбежала к Гаю Цезарю, рукою придерживая тунику, разорвавшуюся на груди.

— Твоя жена заманила меня в самый дальний угол сада и пыталась избить! — плаксиво пожаловалась она.

Калигула конвульсивно обхватил Друзиллу и поцеловал её исцарапанное лицо. Капли крови остались на тонких губах императора. Не чувствуя отвращения, Гай Цезарь медлительно, млеюще облизнул губы. «Даже кровь твоя сладка, любовь моя!» — промелькнула мысль.

— Неправда! — Лоллия, пошатываясь, с трудом поднялась на ноги. — Это Друзилла затеяла драку! Мои рабыни и Цезония подтвердят!

Калигула взглянул на жену. В длинных волосах запутались опавшие сучки и кипарисовые шишки. Золотой песок местами осыпался, открывая настоящий, темно-русый цвет волос. Восточная сурьма расплылась под глазами некрасивыми пятнами.