На Жемчужницу он шел, наверное, раз двадцатый. И каждый проход по данному направлению рассматривал как небольшой бонус. Планетой Z-1434 откровенно любовались не только туристы, но и пилоты одиночников и транспортных компаний, и капитаны туристических лайнеров. По крайней мере, Мещеряков – капитан «Ариадны», которая сейчас шла следом – точно любовался, в чем не раз охотно признавался.

Жемчужницей планету окрестили из-за уникального облачного слоя. Атмосферные вихри кружились в бесконечном воздушном вальсе, проваливались гигантскими воронками, собирались в перламутровые горы, рассыпались чернеными брызгами, складывались в гибкие змеиные узоры. Мягкое свечение облаков то переливалось всеми цветами радуги, то взрывалось прозрачно-серыми струями. А иногда в сторону открытого космоса вскидывались из глубин атмосферы снежно-белые смерчи, невесомые, словно сделанные из воздушного безе. Несколько часов они величественно таяли в лучах голубого гиганта, роняя зефировые слезы, и вдруг одним всплеском обрушивались вниз, в плотную глубину серебряных облаков. Зрелище завораживало. Было в нем что-то извечное, мятежное, прекрасное и немного пугающее.

Уникальной атмосферой поначалу очень заинтересовались астрофизики, рассматривавшие ее исключительно сквозь спектрографы и восхищавшиеся не зефирными смерчами, а непредсказуемым поведением химических элементов в облачном покрове планеты. Впрочем, далеко в своих исследованиях они не продвинулись.

Спуск на поверхность научной группе категорически запретили после того, как там угробилось три автоматических посадочных модуля. Третий, впрочем, сквозь атмосферу прорвался и, прежде чем сгинуть, успел передать картинку. Камеры сфотографировали на редкость скучную каменистую поверхность с бесформенными нагромождениями камней, которые заменяли здесь горные цепи, и мелкие сернистые озера с дрожащей дымкой ядовитых испарений. На первый взгляд никакой взаимосвязи между бурным течением атмосферных процессов и стабильной корой планеты не обнаружилось. Дальнейшие исследования поверхности были признаны слишком дорогостоящими, а потому нецелесообразными, и научную программу свернули.

Зато орбита Жемчужницы превратилась в туристическую Мекку практически сразу после открытия планеты. Если бы корабли, которые зачарованно висели на низких орбитах, были морскими, а не космическими, они бы регулярно опрокидывались здесь из-за количества зевак, скопившихся на смотровых палубах вдоль одного из бортов.

Андрей Хамарин запросил архив, не нашел ничего похожего на то, что он наблюдал сейчас, и снова уставился на громадную округлую дыру в уникальном облачном слое, сквозь которую был виден Южный полюс. Диаметр дефекта достигал почти двух десятков километров. Разноцветные полосы одинаковой ширины стремительно бежали по кругу. Временами облачный слой моргал перламутром и снова гнал окрашенные облака, превращая атмосферу в подобие волчка. Серия световых вспышек – цветной волчок, перламутровое затишье. И снова разноцветные полосы.

Хамарин сделал три контрольных витка – атмосфера бурлила как мутная газировка. Но как только «рейнджер» встал на геостационарную орбиту в двухстах километрах от атмосферной дыры, ее края вновь окрасились динамичной радугой, подчиняющейся неведомому ритму.

«Я знаю, это глупо», – подумал Андрей, включил дешифратор на постоянный прием и первым делом загнал туда видеозапись облаков для экспресс-анализа. Если бы бортовой компьютер умел удивляться, он бы страшно удивился желанию пилота пообщаться с атмосферными явлениями.

Затем Хамарин щелкнул переключателем и вышел на ретрансляторы в режиме «он-лайн».

– Я Полсотни второй. «Ариадна», прием, – позвал он.

Повисла минутная тишина.

– На приеме ретрансляционная сеть, – ответил механический голос, – «Ариадна» в гиперпространстве. Ваш вызов будет передан экипажу на выходе. Отсроченная передача голосового сообщения по умолчанию.

– Отменить, – мрачно сказал Андрей и отключился.

С туристических фирм операторы дальней связи дерут такие деньги, что Хамарин рисковал на ближайшие полтора-два месяца остаться без зарплаты, если прожженные адвокаты «Звездного компаса» докажут, что пилот паниковал зря и попусту разбазаривал деньги компании.

Да и не было у него никакого информационного блока для капитана «Ариадны». Была только дырка в облаках над Южным полюсом планеты и отчаянное желание это с кем-нибудь обсудить. Не сказал, что с атмосферой планеты нынче что-то не так? Ну и что? Мещеряков удавится – не двинет «Ариадну» к Жемчужнице, пока не получит от своего разведчика подтверждение безопасности низких орбит. Андрей может вообще на связь не выходить. Капитан «Ариадны» подождет один час в разрешенной зоне вблизи станции гиперперехода и уйдет по запасному маршруту, переставив в авангард второго разведчика – Валентина Зоренко.

– Помогите донные рыбы, – сказал БК.

Андрей подпрыгнул в пилот-ложементе:

– Чего?!

– Вы просили сохранять голосовой контакт. Расшифровка светосигналов завершена. Текст сообщения: «помогите донные рыбы».

Хамарин протер глаза, еще раз прочел строчку на дисплее и затребовал отброшенные варианты.

Минут пять он вчитывался в абракадабру, отыскивая смысл в череде букв и символов, потом плюнул. Единственным действительно приемлемым вариантом был тот, который он уже слышал. Но слово «помогите» встречалось на замусоренной тайнописью странице с пугающей частотой.

Андрей набросал два сообщения. Одно – капитану «Ариадны», второе – аналитикам разведслужбы дальнего космоса, отправил, сделал несколько витков в поисках неведомой опасности, не нашел ее и уронил звездолет прямо в образовавшуюся дыру.

На поверхность планеты Z-1434 Хамарин сел без приключений. Осмотрелся. Серо-коричневая гребенчатая пустыня. Камни, камни, невысокие горы, лужицы, махровая плесень на раскрошившихся скалах, дрожание воздуха над расщелинами. Какое-то еле угадывающееся движение. Скорее всего – оптический эффект из-за ядовитой дымки. Близкий горизонт и низко нависающее серое небо. Скучно. Жутковато. Словно затишье перед грозой.

– Общий анализ завершен.

– Угу.

– Сканирование завершено.

– Докладывай в порядке убывания приоритета. Аудиоверсия, – скомандовал пилот.

– Возрастающая сейсмоактивность, – забубнил БК, – повышение уровня радиации, обнаружены объекты предположительно искусственного происхождения…

Сердце бухнуло и застучало совсем в другом ритме. Неужели то, что он так отчаянно надеялся найти на дальних рубежах, оказалось под носом? Невероятное везение. Все, что происходило с Андреем Хамариным с момента подачи заявления в летное училище, все разочарования, глухая тоска по несбывшейся детской мечте, которую он с таким трудом похоронил… Все могло оказаться не напрасным!

Андрей несколько раз глубоко вздохнул, взялся за штурвал и погнал звездолет в указанный квадрат. После сообщения о донных рыбах он не верил своему бортовому компьютеру. Но хотел верить.

Посреди плоскогорья возвышалась гигантская эстакада – грубо отесанное каменное страшилище с несколькими обвалившимися опорами. Нижним концом оно врастало в подножие полуразрушенного горного хребта, другим, высоко задранным – смотрело в небо, где медленно затягивалась над Южным полюсом пульсирующая рваная дыра облачного слоя. Андрей как раз завершал круг, когда почва дрогнула, в глубине скалы что-то тяжело заворочалось. Громадный валун, издеваясь над законами природы, вполз на эстакаду из подгорных глубин, задымился, изрыгнул огонь и с грохотом и скрежетом вдруг рванул вверх.

Звездолет послушно метнулся в сторону и завис на пятикилометровой высоте.

– Мать твою… – тихо выдохнул Андрей, глядя на чужую неуклюжую попытку дотянуться до небес, – это что?! Донные рыбы атакуют?

Снаряд взорвался в облаках и каменными осколками осыпался, обрушив на землю целые полотнища серебристой бахромы. Покореженные давлением, они жалко вздрагивали на камнях, подернутых перламутром. В неожиданно осевшем небе, полыхая взбесившимися красками спектра, заклубилась мгла. На эстакаду вполз очередной валун. Андрей мучительно боролся с искушением взяться за систему противометеоритной защиты. Гости себя так не ведут. Или ведут? Если им искренне жаль красивое чужое небо…