И он удалился, что-то бормоча.

Каладин пошел к бараку.

Отец Штормов! Как же ему накормить трех людей?

Он может разделить с ними свою собственную порцию, но никто не даст ему добавку. Трудно накормить даже одного человека, помимо него. А разделить еду между четырьмя означает только одно: раненые будут слишком слабыми, чтобы выздороветь, а он будет слишком слаб, чтобы нести мост. И ему нужен антисептик. Спрены горячки и болезни убьют больше людей, чем любые враги.

Каладин подошел к людям, расположившимся около барака. Одни лежали и уныло глядели в небо, другие сидели и уныло глядели в землю, а третьи стояли и уныло глядели вдаль. Сегодня Четвертый Мост не дежурил, и у них не будет работы по лагерю, пока не прозвонит третий колокол.

— Газ сказал, что наши раненые не получат еду и зарплату, пока не смогут работать, — сказал Каладин собравшимся людям.

Некоторые — Сигзил, Пит, Кулф — кивнули, как если бы не ожидали ничего другого.

— Кронпринц Садеас хочет сделать из нас пример, — продолжал Каладин. — Он хочет доказать, что нечего лечить раненых мостовиков, и собирается заставить Хоббера, Лейтена и Даббида умереть, медленной мучительной смертью. — Он глубоко вздохнул. — Я предлагаю объединить наши деньги и купить лекарства для наших раненых. Мы сможем сохранить их живыми, если несколько человек поделятся с ними едой. Нам нужно около двух дюжин чистмарок для лекарств и других запасов. Кто может поделиться с ними?

Люди уставились на него, а Моаш засмеялся. Другие присоединились к нему. Потом все пренебрежительно махнули руками и ушли, оставив Каладина с протянутой рукой.

— Следующий раз это будешь ты, — крикнул он. — Что ты сделаешь, если тебе потребуется помощь?

— Умру, — ответил Моаш, не оборачиваясь. — И там, на поле, а не здесь, через неделю мучений.

Каладин опустил руку, вздохнул, повернулся и почти побежал к Камню. Крепкий высоченный рогоед стоял со сложенными на груди руками, как светло-коричневая статуя. Каладин с надеждой взглянул на него.

— Нет ни одной сферы, — проворчал Камень. — Потратил.

Каладин вздохнул.

— Теперь не имеет значения. Двое не смогут купить ни одного лекарства.

— Я могу дать немного еды, — буркнул Камень.

Каладин, удивленный, опять посмотрел на него.

— Но только для этого, со стрелой в ноге, — сказал Камень.

— Хоббера?

— Как бы его ни звали, — ответил Камень. — Он выглядит так, что может выздороветь. А другой умрет. Точно. И мне не жалко парня, который сидит и ничего не делает. Но для другого ты можешь взять мою еду. Часть.

Каладин улыбнулся и крепко сжал руку великана.

— Спасибо.

Камень пожал плечами.

— Ты занял мое место. Иначе я бы уже был покойником.

Каладин ухмыльнулся.

— Но я же не умер, Камень. И ты бы остался цел.

Камень только покачал головой.

— Я бы точно умер. В тебе что-то странное. Все видят, но никто не хочет говорить об этом. Я оглядел мост в том месте, где ты стоял. Стрелы били вокруг тебя — рядом с головой, руками, но только не в тебя.

— Удача.

— Такой штуки нет. — Камень посмотрел на плечо Каладина. — И еще за тобой постоянно летает махав'лики.

Огромный рогоед почтительно наклонил голову в сторону Сил, потом коснулся ладонью плечей и лба.

Каладин вздрогнул.

— Ты видишь ее? — Он посмотрел на Сил. Она показывалась только тем, кому хотела, — обычно только Каладину.

Сил удивилась больше его. Нет, она не показывалась Камню.

— Я — алайи'ику, — сказал Камень, пожимая плечами.

— Что означает…

Камень засопел.

— Ох уж эти опьяненные воздухом низинники! Вы знаете хоть что-нибудь правильное? В любом случае ты — особенный. Вчера Четвертый Мост потерял всего восьмерых, считая троих раненых.

— Знаю, — сказал Каладин. — И я не сдержал свое слово. Я сказал, что мы больше не потеряем ни одного.

Камень фыркнул.

— Мы мостовики. Мы умираем. Так устроен этот мир. Ты мог бы пообещать, что одна луна поймает другую! — Огромный человек повернулся и показал на один из бараков. — Все мосты, которые бежали вчера, потеряли много людей. Пятеро вообще упали. Каждый из них потерял по двадцать человек, и обратно их несли с помощью солдат. Второй Мост потерял одиннадцать, а ведь по нему специально не стреляли.

Он опять повернулся к Каладину.

— Четвертый Мост потерял восьмерых. Восьмерых, а это был один из самых худших забегов в сезоне. И, возможно, ты спас двоих из них. Четвертый потерял меньше всего из тех мостов, по которым специально стреляли. Четвертый Мост никогда не терял так мало людей. Все знают, как бывало всегда.

— Удача…

Камень наставил на него толстый палец:

— Опьяненный воздухом низинник.

Просто повезло. Но да, Каладин воспринял это как хороший знак, немного счастья. Но не нужно спорить с тем, кто — наконец! — начал слушать его.

Но одного человека недостаточно. Даже если он и Камень отдадут по полпорции, один из раненых умрет. Нужны сферы. Отчаянно нужны. Но он раб и не имеет права зарабатывать деньги, почти любым способом. Если бы он мог что-нибудь продать… Но у него нет ничего. Он…

Внезапно его осенило.

— Пошли, — сказал он, выходя из барака. Заинтересованный Камень пошел за ним. Каладин пробежался по складу леса и нашел Газа, говорившего с бригадиром Третьего Моста прямо перед бараком. Газ, как всегда в последнее время, побледнел, увидев приближающегося Каладина, и попытался ускользнуть.

— Газ, подожди, — крикнул Каладин, вытягивая руку. — У меня есть для тебя предложение.

Сержант застыл на месте. Бригадир Третьего неприязненно посмотрел на Каладина. Однако теперь Каладин понял, почему на него так смотрят. Их озадачило то, что Четвертый Мост потерял в бою так мало людей. Предполагалось, что Четвертый Мост — невезучий. Любому человеку нужен кто-то, на кого он может глядеть свысока — и бригадников других мостов слегка утешало то, что они не в Четвертом. Каладин растоптал их утешение.

Темнобородый бригадир Третьего ретировался в барак, оставив Каладина и Камня наедине с Газом.

— И что ты хочешь предложить мне на этот раз? — спросил Газ. — Опять тусклую сферу?

— Нет, — ответил Каладин. Сейчас надо было обработать его очень аккуратно. — У меня не осталось сфер. Но так больше продолжаться не может: ты избегаешь меня, другие бригады ненавидят.

— Не понимаю, что я могу сделать.

— Я тебе скажу что. — Каладин сделал вид, что его вдруг осенило. — Кто-нибудь сегодня собирает камни?

— Да, — сказал Газ, указывая через плечо. — Третий Мост. Минуту назад Бассик пытался убедить меня, что его люди очень ослабли и не могут работать. Забери меня шторм, но я верю ему. Вчера он потерял две трети людей, и именно меня съедят с потрохами, если они не соберут достаточно камней и не выполнят план.

Каладин понимающе кивнул. Сборка камней считалась одним из самых худших рабочих нарядов; нужно было идти вдоль периметра лагеря и наполнять фургоны большими камнями. Преобразователи кормили армию, превращая камни в зерно, и — по им одним известным причинам — предпочитали для этого большие камни. И люди собирали. Очень утомительная бездумная работа. Идеально подходящая для мостовиков.

— Почему бы тебе не послать другую бригаду? — спросил Каладин.

— Ба, — сказал Газ. — Ты же знаешь, что начнется. Меня обвинят, что у меня есть любимчики, и жалобный вопль до небес не кончится никогда.

— Никто не будет жаловаться, если ты пошлешь Четвертый Мост.

Газ сузил единственный глаз и недоверчиво посмотрел на него.

— Не думаю, что ты отплатишь добром, если к тебе отнестись по-другому.

— Отплачу, — скривившись, сказал Каладин. — Хотя бы один раз. Смотри, Газ, я не хочу все время воевать с тобой.

Газ заколебался.

— Твои люди очень рассердятся. Я не хочу, чтобы они считали виноватым меня.

— Я скажу им, что это моя идея.