Вашингтон, Бо-Бо (47 лет) — чёрный. Охранник фирмы «Центурион».

Вайнберг, Брюс (54 года) — еврей, президент, «Стар Краун Моушен Пикчерс, Инк.» Находился под следствием Комиссии по ценным бумагам о мошенничестве с ценными бумагами и Управления по борьбе с наркотиками о предполагаемой «внутренней» организации поставок наркотиков своим актерам и управленцам и присвоении части заниженных прибылей. Обвинения не были предъявлены.

Вайнстайн, Эйб (60 лет) — еврей. Старший вице-президент по финансовым вопросам киностудии «Юниверс». Находился под следствием по «творческому финансированию» многих фильмов с отмыванием денег, полученных от продажи наркотиков, и за изнасилование малолетних. Обвинения не были предъявлены.

Волтц, Луис (70 лет) — еврей. Генеральный директор студии ««Экселсиор». Мультимиллионер. В молодые годы в качестве агента он обвинялся в присвоении денег клиентов, мошенничестве по почте и торговле наркотиками. Также подозревался в убийстве, когда актриса Джилл Консидин умерла при таинственных обстоятельствах в своём доме сразу после возбуждения судебного дела против Волтца с целью возврата нескольких миллионов долларов, которые тот украл у неё за пять лет.

Ответ на «Бойню в вечер Оскара» последовал немедленно, и со стороны верхушки Голливуда, и со стороны правительства Соединённых Штатов.

Из Вашингтона президент Хиллари Клинтон обратилась к стране с телеобращением. Кожа лица старухи из-за множества пластических операций была натянута так туго, что в свете телекамер сквозь прозрачные щеки и подбородок просвечивали кости, несмотря на искусно наложенный слой косметики. Её глаза почти безумно сверкали от злобы на этих наглых белых. Но вся её манера и обращение выдавали некоторую растерянность, что не укрылось от зрителей и комментаторов. Первые 20 минут президент посвятила слезливому превознесению заслуг евреев — жертв этого «отвратительного акта кровожадной и неутолимой ненависти».

(«До неё дошло», — проворчал Чарли Рандалл, когда смотрел передачу на квартире в Калвер-Сити).

Скорбь Хиллари по убитым в «Вечер Оскара» не была совсем уж фальшивой: многим из убитых евреев она в значительной степени была обязана своим президентством в обмен на продажу своей души Израилю. А неуклонная поддержка голливудской верхушки и СМИ помогла ей сохранить пост, и, особенно, в отклонении импичмента Палатой представителей и при последующем рассмотрении в Сенате предположительных заказных убийств нескольких наиболее шумных политических противников и критиков Хиллари.

В заключение Хиллари заявила, что «терпение американского народа в отношении расизма и терроризма лопнуло, и мы намерены раздавить этих злодеев как паразитов, каковыми они и являются».

Она объявила, что на Тихоокеанском Северо-Западе будут немедленно развёрнуты силы новой полувоенной организации — Федеральной антитеррористической полиции (ФАТПО), которые будут действовать по «особым правилам», позволяющим достичь «полного искоренения терроризма, и, наконец, начать жестоко карать за любое и каждое проявление расизма, антисемитизма, гомофобии, антииммиграционных настроений и дискриминации по полу».

— Ты забыла мыслепреступления, сука, — усмехнулся Кот Локхарт.

— Э, нет, она не забыла. Это тонкий ход, — заметил Хилл, когда закончилось специальное телеобращение президента. — Мы знали, что небольшая президентская «Армия Тьмы» была готова уже, по крайней мере, год назад, но некоторых из последних противников-консерваторов в столице заботило, какой юридический или конституционный фиговый листок прилепит Хиллари в оправдание создания, в сущности, своей личной армии.

Этим способом она избегает необходимости объявлять военное положение на всём Северо-Западе, которое, как неоднократно заявляли ей американские военные, они, видимо, не смогут ввести, так как вооружённые силы рассеяны по всему миру и заняты захватами нефтяных скважин, преследованиями мусульман и защитой Израиля. Не говоря уж об осмеянии её постоянного мнимого либерализма. Что вы, никакого военного положения, упаси Господи! Она просто напустит на население целого края свою небольшую личную армию громил и убийц с «особыми правилами ведения боевых действий». Эти правила дадут им право на любую жестокость и убийство всех, кого они заподозрят в поддержке Добрармии или даже во вредных расовых мыслях.

— Чёрт, эти люди обходили Конституцию и правосудие десятки лет, с тех пор, как её муж пришёл к власти, — вставила Кристина Экстрем.

— По-моему, они не собирались вводить этих головорезов до нынешнего лета? — спросил Локхарт.

— Да, первоначальный план был такой, — кивнул Хилл. — Мы вынудили их действовать немедленно, заставили реагировать на нас, а это всегда хорошо.

Спустя четыре дня после бойни, уцелевшие представители еврейской и гомо-лесбо-киноэлиты «города мишуры» собрали огромную пресс-конференцию в зрительном зале киностудии «21-й век Фокс». Они были явно потрясены и, как параноики, видели убийц из Добрармии за каждым кустом и под каждой кроватью. Конференцию охраняли сотни городских полицейских Лос-Анджелеса и частные охранники, вооружённые и экипированные лучше большинства воинских частей, сражающихся в пустынях Ближнего Востока. Репортерам из СМИ и телевизионным бригадам потребовалось пять часов на прохождение всех проверок службами безопасности, чтобы попасть в зрительный зал, так как их обыскивали и просвечивали рентгеном, а аппаратуру разбирали на части мускулистые типы в кевларовой броне, ощетинившиеся автоматами, и кинологи с собаками-ищейками, их пропускали через компьютерные системы голографического распознавания лиц, считывания отпечатков пальцев и сканеры сетчатки глаз, металлоискатели и химические датчики, под прицелом снайперов на каждом углу и тяжело вооружённых вертолётов в воздухе.

Участники конференции, сплошь евреи, включая шестерых глав студий, шестерых крупных продюсеров и четырёх всемирно-известных режиссёров, сидели за длинным столом, отрезанные от остальных присутствующих прозрачным экраном из специального пуленепробиваемого материала. Явно задёрганный и нервозный Арнольд Блостайн, к которому перешла киностудия «Парадайм» после убиенного Сида Глика, объявил об учреждении кинопромышленностью специального частного «фонда правосудия» — награды в пять миллионов долларов каждому за информацию, способствующую задержанию любого живого террориста, который доказанно участвовал в событиях «вечера Оскара» любым способом — и в десять миллионов долларов за мёртвого.

На этом конференция закончилась, и все участники, окружённые телохранителями, разъехались в разные неназванные места.

— Прекрасно, — оценил Рандалл, когда услышал о предложении вознаграждения. — Теперь все уголовники и подонки в мире, жаждущие денежных наград, которые считают себя крутыми, заявятся сюда, чтобы выслеживать нас, а заодно и все полицейские с ФБР и не знаю, кто ещё.

— Это — большой город, — сказал Хилл. — Тем не менее, лучше быть в безопасности, чем потом кусать локти. Думаю, что нам нужен «скачок в гиперпространство».

— Что-что?

— У меня подготовлен целый второй ряд безопасных домов, квартир и складских помещений для группы «Стоп, режиссёр», — сказал Барри Брюер. — Лейтенант имеет в виду, что мы все должны поменять адреса, на всякий случай, если кто-то проявил неосторожность, или любопытный сосед заинтересовался новыми соседями.

— Как только мы всё уладим с нашими новыми «норами», то выйдем снова и начнём охотиться за отдельными целями, — решил Хилл. — Помните первое правило Добрармии, господа. Не они охотятся на нас. Мы всегда охотимся на них. Нам необходимо продолжать стрелять и стрелять, выводя их из равновесия.