— Шо будешь делать, Ленни? — бубнил Джарвис, колотя Джиллиса по голове дубинкой с глухим тошнотворным звуком, и кровь брызгами летела от изуродованного и кровоточащего лица Джиллиса, его сломанного носа и залитых кровью глаз.
— Шо фобираться делать, Ленни? Отдай Рофко его деньги, грёбаный беляш, отдай Рофко деньги.
— У меня нет! — истерически кричал Ленни. — Я получу деньги в пятницу! Я получу их в пятницу! Господи!
— Пятница не сегодня, грёбаный мозг! — рычал Роско. — Гони мои бабки, ублюдок! Гони мою штуку!
— Шо будешь делать, Ленни, шо будешь делать, долбаный беляш, гони Рофко его бабки, — тянул Джарвис, молотя «блином» по голове Ленни. — Ты не дать Рофко бабки, Рофко не дать мне мои бабки. Меня дофтать, когда дерьмовые мелкие беляши не платить. Ты думать, что можешь наколоть братков, Ленни? Ты не наколоть братков. Ты — дохлый беляш не мочь наколоть даже своих пляти. Шо фобирашься делать, Ленни?
«Блин» поднимался и опускался в такт, беспощадно меся лицо и голову Ленни. Кики с ужасом поняла, что Джарвис был под кайфом, на наркотике и пускает кровь белому. На самом деле деньги его не заботили. Он просто любил бить белых. Она также осознала, что Ленни вдруг перестал кричать.
Как и Роско, который позволил безвольному телу Ленни соскользнуть в сидячее положение у мокрой стены переулка. Голова Джиллиса откинулась, болтаясь и поворачиваясь. На лице и глазах пузырилась кровь, и оно превратилось в тёмно-красную маску. Роско наклонился и нащупал горло Ленни в липкой массе, потом отдёрнул руку и вытер её о брюки Джиллиса. И проговорил с отвращением в голосе.
— Ё-кэ-лэ-мэ-нэ, Джамал, эта ублюдок сдох. Это что-ли заставит его заплатить, а?
— Похоже, фмерть была фовсем неожиданнофть для его задница! — сказал Джарвис, запрокидывая голову в бессмысленном гоготе. — Разве думать ты когда-нибудь умирать, а, беляк?
— Ой, дерьмо, Джамал, ты дурак! — сердито закричал Роско. — Мы брать штуку в месяц от этот белявый козёл!
— Нет проблема, чувак. Так мы возьмём штука в мефяц от другой козёл, который зафатить «Логово», — успокоил его Джарвис.
— Теперь я должен звонить этот вопрос, и мы расследовать и делать вид, что кому-то не насрать на этот белый мусор, — обиженно пробормотал Роско.
— Так мы находить другой белый мусор повесить это на него, — небрежно ответил Джарвис.
В своём тайнике за сложенными картонными коробками с мусором, Кики внезапно поняла, что она в смертельной опасности. Кики попыталась тихо уйти, и не стоит говорить, что она умудрилась задеть другую стопку сложенных коробок и свалить её, так что стекло с банками и хламом с грохотом повалилось на мостовую.
Джарвис и Роско были бессердечными и грубыми скотами, но их животные инстинкты были на высоте, и при необходимости они оба могли двигаться быстро. Они догнали Кики раньше, чем та могла пробежать три метра по переулку к двери. Джарвис поймал Кики и повалил на землю, а Роско дал ей пинок по рёбрам, и ей показалось, что всё её тело взорвалось и горит. Ей удалось выхватить из сумки её заряженный носок и хорошо врезать Роско по лодыжке, когда он двинулся к ней во второй раз. Тот закричал от боли. Джарвис прижал руки Кики коленями, когда она лежала под ним, и поднял «блин», чтобы проломить ей череп. Но Роско не был так ранен, чтобы не смочь перехватить руку Джарвиса.
— Нет, придурок, ты наделать достаточно дерьмо за один вечер! Ты не допёр? Ты задержать убийцу мистер Леонард Джиллис!
Роско взял носок с замком в нём.
— Тупая сука даже приготовить нам своё орудие убийства!
Роско подковылял к телу Ленни и изо всей силы ударил по разбитой голове, убедившись, что носок хорошо приложился и в крови.
— Поздравляю, сержанта! — смеясь, крикнул он. — Ты только что раскрыть убийство в рекордное время!
Роско вытащил рацию из-за пояса и быстро произнёс в неё на чётком английском:
— Диспетчер Два-Четыре, это Один Браво Девять. У нас «187», в переулке за «Логовом Юпитера», квартал 4400, 82-я авеню. Подозреваемый задержан.
— Принято, Один Браво Девять, — ответил женский голос по рации. — Подразделения и судмедэксперт оповещены. Нужна группа быстрого реагирования?
— Нет, инцидент не связан с внутренним терроризмом, — ответил Роско. — Просто сутенеру пробила череп одна из его проституток.
Кики закричала как зверь в смертельной муке и попыталась бороться, сбросить с себя огромного негра и сбежать. Он сжал кулак и ударил Кики в челюсть, вбив её голову в бетонный пол переулка, и она потеряла сознание.
Кики ещё была без сознания, когда они привезли её сюда. Она даже не знала наверняка, где находилась. Возможно, это было здание какого-то полицейского участка, но, скорее всего, она была где-то в недрах Центра юстиции на площади Пайонир Кортхаус в центре Портленда.
Центр юстиции, первоначально построенный как модный комплекс из кирпича, стекла и бетона для украшения политкорректной структуры власти, с фресками и скульптурами самых раскрученных художников Портленда, принял гораздо более мрачный и суровый облик и сменил назначение после того, как прошлой осенью в Кёр-д’Ален вспыхнуло восстание. Другие районы штата поздно осознали опасность, и соответственно здания судов и полицейских участков пострадали, были сожжены, взорваны или захвачены Добрармией, бойцы которой иногда сжигали большие кипы судебной документации и дел правоохранительных органов прямо на лужайках перед сельскими судами.
Но не Портленд. Сложный комплекс из нескольких зданий Центра юстиции, включавший залы судебных заседаний как суда штата, так и федерального суда, офисы и штаб-квартиры бюро полиции Портленда, сразу же с огромными затратами за счёт налогоплательщиков был перестроен в полностью укреплённую и охраняемую «Зелёную зону», на основе планов, составленных советниками из Израиля и Великобритании с прежним опытом строительства таких сооружений на Западном берегу и в Северной Ирландии, соответственно. Близлежащие здания и предприятия были конфискованы по специальным актам законодательной власти штата и городского совета, а затем разрушены бульдозерами и убраны, чтобы построить окружающий вал из бетонных блоков Бремера с колючей проволокой и камерами замкнутого видеонаблюдения. Бетонный периметр был расширен, чтобы включить здания федерального суда, суда штата и местных жителей, и теперь Центр юстиции как вздувшийся шрам торчал в самом центре города.
Вход и выход из «Зелёной зоны» строго контролировались посредством электронных ворот на контрольно-пропускных пунктах, укреплённых мешками с песком, все транспортные средства регистрировались и осматривались при въезде и выезде, а внутри комплекса все, кто не носил утверждённые именные значки, подлежали немедленному аресту или, на некоторых участках, — расстрелу на месте. И действительно произошло несколько трагических случаев с белыми сотрудниками, неудачно прикрепившими свои значки. Улицы вблизи Центра юстиции были перегорожены рулонами колючей проволоки и патрулировались полицейским спецназом в чёрной форме, до зубов увешанным автоматическим оружием, и со служебными собаками, в готовности встретить подрывников на автомобилях или какого-нибудь «бледнолицего», который не имел причин там находиться.
Но Центр стал местом, внушающим страх и ужас, не только из-за своего внешнего вида. Внутри него находились штаб-квартиры не только полиции, но и ФБР и министерства внутренней безопасности. Эти агентства посчитали свои офисы после восстания 22 октября слишком уязвимыми, поэтому заняли большую часть административных этажей федерального суда и изолировали их. Ходили слухи о секретных подземельях, вырытых специально привезёнными бригадами азиатских и мексиканских строителей, к тому же всё больше офисов, звуконепроницаемых камер для допросов и изоляторов зарывалось глубоко в землю под комплексом. Потом появились рассказы о пыточных застенках глубоко под землей или высоко в помещениях без окон и с обивкой, чтобы заглушать крики.
