— Там в одной комнате собрались вместе и командиры бригад и член Совета Армии?! — вопросил Бреслер. — Ёлки-палки, это же опасно!

— Я знаю, но иногда мы просто вынуждены сложить наши умы вместе и решить сложную задачу, а это был как раз такой момент. Совещание всё не начиналось, потому что Гарри ещё не прибыл, и не прошло положенных пятнадцати минут, когда вдруг мы услышали стрельбу на улице. Мы довольно быстро разобрались, что, очевидно, мексиканское мясо билось с полицаями, но мы с Гарри всё равно послали «спагетти» и сделали ноги. Оставили добровольца Рона Колчака сзади, чтобы прикрыть нас с крыши. Знаешь Рона?

— Конечно, — кивнул Бреслер. — Хороший мужик. Наверно, наш лучший снайпер после Кота Локхарта.

— Ну вот, мы все ушли через заднюю часть здания, держа оружие наготове, беспрепятственно добрались до наших машин и очистили место. Рон задержался минут на пять, прикрывая нас сверху, а потом ушёл по крыше. Легко. Но когда он оказался в безопасном месте, то доложил кое-что интересное.

Хилл наклонился вперёд.

— Колчак был вооружён винтовкой «М-24» с инфракрасным ночным прицелом. Между ним и уличными фонарями у него был чёткий обзор на несколько кварталов. На полпути к следующему кварталу на улице стоял грузовой фургон «Оук Харбор Ван Лайнз». Он стоял там со времени, когда мы прибыли, и, казалось, был пуст, а когда машина наших разведчиков проезжала там, они не заметили никакого движения. Теперь, обрати внимание, там происходит перестрелка, на улице прямо за фургоном, везде сирены, и всё больше полицейских машин. По-моему, доброволец Колчак действительно заслужил вынесения благодарности за проявленную выдержку, что так долго там оставался. Так вот, Рон увидел пару подъезжающих полицейских машин, которые свернули к этому стоящему фургону. Он навёл на фургон сверху вниз свой прицел и увидел, как его задняя часть поднялась, и пять-шесть человек спрыгнули на землю и побежали к перекрестку, откуда слышалась стрельба, крики и испанская матерщина.

Парни из фургона с винтовками «М-16» и дробовиками были в бейсболках и синих куртках, и Рон уверенно опознал в них полицейских из портлендского бюро. Впереди бежали мужчина и женщина в штатском. Эта группа достигла угла в сопровождении нескольких обычных полицейских, которые вывалились из дежурных машин с оружием наизготовку. Там все остановились, потолкались секунд двадцать как будто сбитые с толку. Потом женщина в штатском жестом послала копов в форме к мексиканским грабителям на перекрёсток, в то время как группа из фургона побежала обратно к нему, запрыгнула внутрь и закрыла дверь, а два сыщика сели в другой стоящий на улице автомобиль, и все уехали. Всё это произошло, может быть, секунд за шестьдесят, пока продолжался весь этот гвалт на улице.

— О-о-о-о'ке-ей, — протянул Бреслер. — Значит, там была какая-то засада полицейских в штатском недалеко от места совещания?

— Несомненно. Теперь слушай: Колчак клянётся на стопке «Майн Кампф», что двумя полицейскими в штатском впереди, которых он видел, были Лэйни Мартинес и Джамал Джарвис. Он говорит, что у Джарвиса теперь бритая голова, и он носит козлиную бороду «Лев Иудеи», но это определённо была та парочка.

— Рон их знает? — спросил Бреслер.

— Ответ утвердительный, — кивнул Хилл. — Он не только смотрел наши фотографии, но и знаком с обоими со дней своего пребывания в Партии до 22 октября, когда Лэйни и Джамал арестовали его и время от времени избивали в кровь, просто ни за что, и ржали. Рон сказал, что страшно хотел пристрелить их за «доброе старое время», но заставил себя сохранить холодную голову и подумать. Рон был окружён превосходящими силами противника, они не знали, что он там, но у него не было уверенности, что он сможет убежать, как только его заметят. И он не знал, успели ли наши офицеры уйти, а, кроме того, ему показалось, как будто сами враги были сбиты с толку и застигнуты врасплох. Если они не поняли, что, чёрт возьми, происходит, то Колчак не чувствовал необходимости их просвещать. Я согласен с этим его решением.

— Я тоже, — подтвердил Бреслер. — Как говаривал Паттон, никто никогда не выигрывал войну, умерев за свою страну. Он выигрывал войну, заставляя других несчастных дурней умирать за его страну. Наши ребята должны жить, чтобы снова воевать на следующий день. Так что же, чёрт возьми, эти двое делали, прячась в фургоне за полтора квартала от места, где хотели собраться два командира бригад и член Совета Армии?

— Это мы и должны выяснить, — кивнул Хилл. — Должен признать, Гэри, что это событие в Макминнвилле меня зацепило. Всего восемь-девять высших руководителей во всей Добрармии знали, что такое совещание вообще состоится. Я попросил Томми подготовить список из пяти возможных мест, и выбрал Макминнвилл только за час перед совещанием. За час до совещания Гарри и Томми сами не знали, когда и где оно состоится. Им просто было сказано ждать и быть на связи в любой момент для получения срочного приказа.

Билли Джексон и Джимми Уинго были в кочующем патруле на улице в двух машинах, в каждой из которых водителями были женщины-добровольцы. Они также предварительно проверили безопасность места совещания, не обнаружили прослушки, но на самом деле они не знали, что намечено внутри здания, или кто там будет присутствовать. Могу поклясться, что оно было приведено в полный порядок!

— Однако фургон похож на станцию прослушки, — заметил Бреслер. — У них, возможно, были направленные микрофоны или какие-то особые аппараты микроволновой спутниковой связи. Ты прозвонил всех, кто входил?

— Да, Рэд приехал с этими двумя ребятами из Данди, с которыми он давно, Шоном и Руни, потом Томми и несколько парней с ним. Я сам проверял их всех, как только они входили в дверь, и ничего не звякнуло. Я знаю, что сейчас можно слушать людей в подвале со спутников в космосе. Есть и волоконно-оптические микро-жучки размером с булавочную головку, жучки, которые похожи на тараканов и даже удирают по полу, да что угодно. Старомодный жучок, приклеиваемый хирургической плёнкой на бритый живот какого-нибудь парня, устарел, как кремнёвый ружейный замок. Как бы то ни было, могу сказать, что они, похоже, не были готовы хватать нас. Мне представляется, это какая-то засада для прослушки. Но как, чёрт возьми, они узнали, где прослушивать?

И Хилл в сердцах ударил кулаком в ладонь.

— Так что же нам теперь делать? — спросил Бреслер.

— Мы возьмём каждый из этих случаев, рассмотрим и проанализируем их все досконально, — решил Хилл. — Составим список имен для каждого случая. Кто знал об этих конспиративных домах и тайниках с оружием? Кто имел какие-нибудь контакты с любым из добровольцев, которые попались, достаточно близкие, мог предсказать их передвижения и указать на них? Кто знал, что и когда они это узнали? Затем берём список для каждого случая и ищем совпадения. Они обязательно будут.

После этого берём все наши совпадения и пытаемся сопоставить их с другими случаями, даже если кажется, что никакой связи нет. Товарищ «X» знал Стива Брайта, но знал ли он или она о мастерской взрывных устройств? Знает ли он или она кого-нибудь, кто знал о месте совещания в Макминнвилле? Товарищ «Y» знал Пинатса Панчко, но знает ли он или она или мог знать Роджера Уэста? Как только мы сузим список до нескольких подозреваемых, то дело усложнится, потому что нам придётся разработать какие-то ловушки, чтобы завлечь их и посмотреть, не сможем ли мы заставить портлендских полицейских появиться по сигналу в определённом месте и времени.

Всё это должен будешь узнать ты, Гэри, потому что я могу насторожить всех в батальоне, что рядом «крыса», а ты знаешь, что бы ещё ни случилось, мы не хотим, чтобы об этом узнали. Наш боевой дух высок, в основном, потому, что до сих пор мы смогли в основном предотвратить проникновение именно такого рода. Разгул паранойи и недоверия может уничтожить Второй батальон как боевую единицу с таким же успехом, как и любые массовые аресты. Он даже может просочиться из Второго батальона и заразить другие подразделения, и мы обязаны предотвратить это любой ценой. Всё должно быть сработано спокойно, разумно, а, главное, быстро, прежде чем кто-нибудь ещё погибнет или попадёт в пыточные застенки Центра юстиции.