Я качаю головой. Наверное, лучше смолчать, но я не могу. Хочется хоть с кем-то поделиться. Просто плохо так. Хочется, чтобы стало легче.

— С Адилем поссорились… — в ответ на ошарашенный взгляд, поясняю: — Мы не со всем в отношениях… Скорее, пробуем.

— А с Димой… То есть все?

— Вещи еще не забрала, но это вопрос времени.

— Ты меня огорошила конечно, Даш, — произносит мама, в этот момент выглядя настолько потерянной, что даже часто моргает. — Как-то быстро все…

Я невесело усмехаюсь.

— Да, это я могу. Не успела окончательно порвать с одним, как уже поссорилась с другим. Дитя многих талантов.

— То есть все таки на те же грабли во второй раз, Даш?

— Мам, — я умоляюще кривлю лицо, не в силах спорить и обороняться. — Пожалуйста, хотя бы ты меня не добивай… Я знаю, что все вы не за Адиля… И может быть, вы даже правы, но что я могу поделать, если…

Договорить не удается, потому что кухня оглашается пронзительной трелью моего мобильного. Сердце, все еще находящееся в режиме ожидания, екает, и тут же разочарованно обмякает: на экране повис незнакомый номер.

— Слушаю.

— Дарья? — уточняет хорошо поставленный женский голос.

— Да, это я.

— На сегодня вам запланирована доставка цветов. В какое время и по какому адресу удобно будет принять?

Вот оно: то, что сейчас мне было так сильно необходимо. Укол радости, оживляющий кровь. Знак того, что обо мне думают. Цветы.

Невольно соскочив со стула, я начинаю расхаживать по гостиной под удивленный взгляд мамы.

— Я сейчас нахожусь за городом… Адрес могу назвать… Или вы только в пределах… А, нет? Отлично…

Трубку я вешаю, улыбаясь от уха до уха. Ведь есть же шанс, что это Адиль…Все-таки семь лет — большой срок. Может быть, он пересмотрел свои взгляды на романтику.

— Цветы-ы? — тянет мама, к моей признательности пытающаяся не показывать свое разочарование последними новостями. — От кого это, интересно?

Я пожимаю плечами и розовею как смущенная первокурсница. Не знаю. Будет сюрприз.

С этой минуты время пребывание в доме превращается в новое ожидание. От депрессивного состояния не осталось и следа. Мне не терпится получить букет и прочесть записку. Ну хорошо, пусть там не будет записки… Мне достаточно имени в ней. Просто, чтобы я знала, что цветы от него.

Когда посыльный вручает мне букет, я улыбаюсь как дура. Увесистый, стильный. У того, кто его заказал, явно хороший вкус.

— Спасибо, — благодарю я и, вложив в руку парня купюру чаевых, закрываю дверь. Специально не стала при нем потрошить лепестки в поисках записки. Хочу одна.

Белый уголок я нахожу приколотым к бумажной обертке. Тяну. И даже жмурюсь на мгновение — так сильно хочу, чтобы это был он.

Увы, эта уловка не помогает. Наверное, потому что чудес действительно не бывает. На плотном кусочке картона черным по белому написано:

Это тебе для настроения. P.S. Постоянно думаю о тебе. Дима.

— Ну и кто там? — доносится из-за спины голос мамы.

Беззвучным вдохом я снимаю аромат с лепестков и пытаюсь улыбнуться. Не от Адиля, но все равно приятно. Я ведь и так догадывалась.

— От Димы, — нейтрально произношу я.

— Ой, красивые такие, — тараторит мама, оглядывая пышный цветочный ансамбль. — И анемоны здесь… Я их так люблю. Ну? Как у тебя с настроением теперь? Получше немного стало?

Я молча киваю. Да, стало. Стало немного теплее.

«Привет. Получила вчера цветы?»

Я разглядываю экран, не зная, как поступить. Стоит отвечать или нет, а если написать, как сделать его максимально корректным.

«Получила. Красивые. Спасибо большое».

Жму кнопку «отправить» и думаю, что если на столь лаконичный ответ, определенно не требующий продолжения, Дима пришлет что-то еще, это будет знак. Знак того, что все это — не просто часть извинений, а попытка заново сойтись.

Проходит несколько минут, но ничего не приходит. Я запихиваю телефон в карман пуховика и, поплотнее втянув подбородок в горловину, продолжаю свой путь по проспекту, залитому светом новогодних гирлянд. Город старательно излучает настроение праздника: впереди посверкивает хребет ели, увенчанный пятиконечной звездой, а проносящиеся мимо автомобили едут не агрессивно как обычно, а радостно куда-то спешат. Новый год наступит через три дня. Наверняка, торопятся за подарками.

Я тоже спешу за подарками, правда, пешком. Преддверие зимнего праздника мне нравится куда больше, чем сам праздник. Люблю слышать аранжировки новогодних хитов в супермаркетах, обожаю рассматривать украшенные еловыми ветками витрины и ловить ощущение чего-то сказочного, неосязаемо витающего в воздухе.

Но сейчас даже это предвкушение померкло. Впервые я иду за подарками, не зная, будет ли у меня возможность их подарить. В праздники становишься особенно уязвимой, потому что хочется проводить их с теми, кто тебе особенно дорог. Особенный день — особенное настроение, как-то так. А Адиль по-прежнему не появлялся.

Подарки я все-таки покупаю по списку: французские маски для мамы, шейный массажер для Олега, бритвенный набор для отца, ароматическую свечу для Ксюши, спортивный шейкер для Роберта, пенные бомбочки для девчонок с работы. После минутных колебаний захожу в отдел брендовых мужских вещей и после получасовых мук выбора стою на кассе с бейсболкой. Ее цена составляет половину моей зарплаты и это конечно неразумное расточительство с учетом того, что мы с ним может даже не увидеться. Просто эта кепка — единственное стоящее, что пришло мне в голову. Не люблю дарить подарки просто так — непременно хочется, чтобы ими пользовались и они нравились.

Домой возвращаюсь тоже пешком. Торопиться некуда: я не успела соскучиться по пустой квартире. От звука раздавшегося в кармане звонка по привычке вздрагиваю: а вдруг…? Даже несмотря на то, что на Адиля у меня стоит отдельный звонок.

Звонит Роберт. Один из немногих, с кем я умудрилась не испортить отношения.

— Привет, пропащая, — как и всегда бодро говорит он.

— Привет, папуля, — не удерживаюсь от ответного укола я. Любого другого за подобные выкрутасы строго бы осудила, а Робсону без труда нашла оправдания. Он мне действительно как брат.

— Сегодня в восемь встречаемся в Дартс. Будешь? — И строго добавляет: — Хватит сачковать.

А кто еще будет? — сразу же хочется спросить мне, но я не спрашиваю.

Да плевать, кто там будет. Сеня, который меня презирает, Дима, приславший цветы и до сих пор не вернувший мне вещи, или Ксюша, с которой мы негласно вступили с состояние холодной войны. Я устала думать и за все переживать.

— Буду, — с фальшивой бодростью отвечаю я. — Надо же как-то тебе подарок вручить.

— Неужели Дед Мороз проговорился про новую зимнюю резину? — смеется Робсон. — Имей в виду, я был хорошим мальчиком.

— Мы оба знаем, что ты был плохим, поэтому получишь только шейкер.

Теперь улыбка на моем лице становится настоящей. Как же все-таки важно — иметь возможность вот так по-доброму с кем-то пошутить и ощутить человеческое тепло.

— Роберт? — спрашиваю я напоследок. — А ты Адиля в «Дартс» позвал?

— Звонил несколько раз, но он трубку не берет.

Сердце мучительно сжимается. А вдруг то, над чем я мысленно иронизирую, на деле окажется правдой? Вдруг он и правда снова сбежал?

Попрощавшись с Робсоном, я в течение несколько минут бездумно вышагиваю вдоль дороги и резко устанавливаюсь, чтобы набрать сообщение. Одеревеневшие пальцы лихорадочно порхают по клавиатуре в надежде избавиться от разрастающейся паники.

«Сегодня в восемь встречаемся с ребятами в Дартс. Приходи».

Мое сообщение не требует ответа. Он либо придет, либо нет. Если не придет, я по-крайней мере буду знать ответ. Что мы оба не были готовы, снова не справились и видимо уже не справимся никогда. Переживу. Однажды ведь уже пережила. От любви не умирают, кто бы что не говорил.

Сегодня я заставляю себя принарядиться. В последний раз я это делала… Да, когда Адиль пригласил меня в «Сандерс». Облегающие джинсы, локоны, полупрозрачная рубашка, а под ней — кружевной бюстье. Уж если проигрывать, то с шиком. И если уж терпеть презрительные взгляды Сени — то вовсеоружии.