— Я все ем, — отмахивается Адиль, идя за мной. — Давай в «Радж», раз решили.

В спальне мы оба останавливаемся: Адиль — от увиденных коробок, я — оттого, что о них вспомнила.

— Зая, что ли приезжал? — глухо и с запинкой выговаривает он, оглядывая разбросанные вещи.

Я специально подгадала время для Диминого приезда, когда Адиль будет занят. Нам было необходимо попрощаться наедине. Но поймет ли он? Даже если нет, хотя бы на этот раз ему придется.

— Да. Вернул остатки вещей и попрощался.

— Благословил на дальнейшую жизнь? — с вызовом.

Возможно из-за того, что мы открыли друг другу все свои карты, совсем не хочется ругаться и спорить. К нам, ненормальным, нужен особый подход: постепенно растворять наши страхи терпением, теплом и любовью. Тогда мы излечимся.

— Ревнуешь? — я подхожу к Адилю вплотную, закидываю руки ему на плечи.

— Нет, — буркает он, глядя мимо. — Бешусь, что он тут наверняка очередным пафосным нытьем разразился.

— Это и называется ревность, Сеитов, — со смехом заключаю я, тыкаясь носом ему в губы. И уже шепотом добавляю: — Так непривычно, что ты сигаретами не пахнешь.

С поцелуем тяжесть прощания с Димой вместе с воспоминаниями о серьгах безвозвратно растворяются. Я смеюсь про себя: мы, люди, все же эгоисты до мозга костей. Когда нам хорошо, все остальное перестает играть такое уж большое значение. А мне даже не просто хорошо. Сейчас я счастлива оттого, что имею возможность стоять в его объятиях.

— Ну ты к нам-то заедешь или как? — голос мамы в трубке звучит обеспокоено. — Сегодня Новый год наступит, а ты все молчишь почему-то. Олег с утра на кухне возится. Уже и гуся замариновал. Спрашивает, топить ли баню.

Я оборачиваюсь назад, к дивану, где сосредоточенно глядя в телефон, сидит Адиль. И это он не дурацкие видео из тик-тока смотрит, а работает: выполняет какие-то операции, связанные с криптовалютой. В течение дня такое происходит по несколько раз и в этот момент его бесполезно трогать — все равно не услышит.

— Да, заеду, — обещаю я, отвернувшись. — Только буду не одна.

— А, ну ладно, — с запинкой отвечает мама и тут же меняет тон на суетливый. — Игорь с девчонками своими еще будет. Баню тогда видно топить не нужно… Вы поедете потом куда еще, наверное, да? Или с ночевой не останетесь? И ты, кстати, с кем?

В этот момент я очень благодарна ей за то, что не упомянула имя Димы. Это был бы слишком жирный намек на то, что она больше одержима идеей заполучить хорошего зятя, чем видеть меня счастливой.

— Я буду с Адилем, — улыбаюсь я и прикрываю трубку рукой, словно в нее может просочиться мое удовольствие.

— А, ну ладно, — все с той же неловкой заминкой повторяет мама. — Хорошо. Так во сколько вы приедете?

— Нам нужно к его маме и отцу сначала заехать, а потом уже в вам. Наверное, часов в девять будем.

— Ну все тогда. Ждем.

Я вешаю трубку с облегчением. Один квест пройден. Оказывается подсознательно я переживала из-за реакции мамы: в праздник совсем не хочется слышать разочарование в ее голосе. Но она как обычно не подвела.

— Адиль?

Не поднимая взгляда, он в течение нескольких секунд барабанит пальцами по экрану, после чего вопросительно смотрит на меня. Говори.

— Я пообещала маме, что мы заедем к ним часов в девять. Ничего?

В любой другой момент я бы предпочла подольше задержаться в нашем с ним тет-а-тет и ни с кем не встречаться. Но сегодня Новый год, а это, как известно, семейный праздник.

— Ладно. Только наверное подарки надо какие-то купить.

И я снова чувствую облегчение. Был риск, что Адиль откажется. В прошлом мама не давала понять, что парень ее девятнадцатилетней дочери ей по нраву, но он наверняка мог это почувствовать. Адиль, как выяснилось, очень наблюдателен.

— У меня все приготовлено. Так уж и быть, — я многозначительно играю бровями, — разрешу тебе примазаться к моей славе.

То ли из-за скорого приближения праздника, то ли оттого что без труда решаются ситуации, которых я опасалась, внутри появляется забытая легкомысленность. Хочется кокетничать и шутить, прикрепить на голову смешные новогодние рожки, вместо заготовленного платья надеть красный свитер и гольфы с помпонами, и пойти на улицу лепить снеговика. Я ощущаю себя так, будто мне снова исполнилось девятнадцать.

— Я типа легко отделался? — переспрашивает Адиль с полуулыбкой.

— Типа, да, — передразниваю я. — Повезло тебе с девушкой.

От этого вырвавшегося заявления внутри все равно екает. Даже если все карты вскрыты, даже если Адиль уже третью ночь здесь остается… Все равно волнительно как-то — называть себя его девушкой. Будто может произойти что-то, что опровергнет мои слова.

— А кто-то разве спорит? — усмехается Адиль, поднимаясь с дивана.

Выдохни уже, Даш, — самодовольно ворчит внутренний голос. — Никто с твоим утверждением не спорит, поняла?

— Ну что, с наступающим, Дашуля? Увидимся теперь только в следующем году! Я хочу пожелать тебе гармонии с собой, успехов в твоей нелегкой, но очень важной работе и конечно же огромного… нет, просто огромнейшего женского счастья! Таким, каким ты его себе представляешь.

Судя по веселым скачущим нотам в голосе, Ксюша успела хорошо пригубить шампанского, но даже если и так — это ничуть не преуменьшает значимости ее поздравления. Новый год обнуляет все взаимные недопонимания. Мы с ней слишком хорошо друг друга знаем и слишком через многое прошли, чтобы так запросто лишиться нашей дружбы. Ксюша не просто подруга — она семья.

— Спасибо, Ксю. И тебе того же в трехкратном размере… Я тебе все свои пожелания ближе в полуночи в сообщении напишу. Ты у родителей?

— Да. Помнишь Костика, брата моего двоюродного? Он тоже приехал. Весь вечер про универ вспоминаем и ржем — остановится не можем. Я уже бутылку шампанского усосала. Завтра видимо буду мучится с головой.

— Ты поаккуратнее там.

— А ты сама? У мамы с Олегом?

— Нет еще, но скоро буду.

— Одна?

Я кошусь на Адиля, сосредоточенно всматривающего через лобовое стекло в заснеженную трассу, и снова отворачиваюсь к окну.

— Нет, с Адилем. Мы двенадцать там встретим, а потом решили вернуться в город.

— Я-я-ясно, — со значением тянет Ксюша. — Значит, за тебя можно не волноваться. Тете Ирме и Олегу привет. И много не пейте, ребятки.

— Много как ты? — ерничаю я. — Ладно, давай. Еще спишемся.

Убрав телефон в карман, я какое-то время сижу не шевелясь. Сейчас мне особенно хорошо. Будто своим звонком и поздравлением Ксюша только что дала нам с Адилем свое благословение. Не то, чтобы я в нем нуждалась, но все-равно приятно… Легко. Как еще один подарок под елку.

— Метров через сто будет поворот, — подсказываю я, завидев в темноте знакомый указатель. — Нам туда и потом сразу направо.

Адиль послушно съезжает с трассы, но потом вдруг резко тормозит, не доехав до нужного поворота какой-то десяток метров.

— Ты передумал? — растерянно хихикаю я, разглядывая сугроб справа от себя. — Поздновато. Мы почти на месте.

Ничего не ответив, Адиль тянется к бардачку, щелкает им и возвращается обратно в кресло.

— У меня тоже тебе подарок есть. Если не понравится — можешь сдать.

Белесая подсветка салона словно луч театрального прожектора точно попадает на кожаную коробочку, лежащую у него в руке. Даже она кажется мне невероятно красивой с ее серебряным тиснением и изящной формой, и я заранее знаю: что бы ни было внутри, я это не сдам. Даже если там окажется подвеска в форме жука или лягушки.

— Спасибо, — улыбаюсь я максимально непринужденно, хотя сердце бешено колотится и горят щеки. Потому что волнительно очень. Его новогодний подарок.

— Тяжелая такая, — качнув коробочку в ладони, я издаю натянутый смешок, и осторожно ее отщелкиваю.

— Ты вроде браслетов не носишь, поэтому консультантша мне кольцо посоветовала. Я попросил, чтобы не было похоже на обручальное.