Хамелеон утвердительно кивнул и добавил:

— Больше того, все говорит о том, что женщина в безопасности.

— Но мы не знаем, где она, — сурово свел брови эксперт по электронике. — Враги — тоже. Если я правильно понял, вы рассчитывали использовать женщину как приманку, чтобы подманить добычу. Но теперь ваш план не сработает. Мы оказались отброшены к нашей исходной позиции.

— Я бы не сказал, — возразил Хамелеон. — В данный момент мы не знаем, где находится женщина. Но узнаем, и скоро.

— Каким образом?

— Вы поставили подслушивающее устройство на телефон женщины.

— Как вы приказали, — сказал эксперт по электронике.

— И на телефон полицейского. На ее месте — будучи в смятении, опасаясь за свою жизнь, — что бы вы сделали?

— Ах, вот оно что, — откинувшись назад, воскликнул электронщик. — Конечно. Она постарается позвонить полицейскому. — Улыбнувшись, он добавил: — Значит, теперь мы усилим наше наблюдение за ним.

— В конце концов он выведет нас на женщину, — сказал Хамелеон. — А вот что еще более важно: без сомнения, враги проявят присущую им сообразительность. Недаром за плечами у них долгие годы практики. Не сомневаюсь, что их расчеты совпадут с моими и они придут к такому же заключению.

Человек со впалыми щеками, выводя пальцем на пыльной парте рисунки, проговорил:

— Они постоянно демонстрируют свою удивительную изворотливость. И не раз и не два они предугадывали наши ловушки.

— Но вряд ли предугадают эту, — сказал Хамелеон. — Отныне полицейский будет приманкой, которая привлечет нашу добычу. Охота продолжается. В данный момент моя команда наблюдает за лейтенантом Крейгом, хотя их первейшая обязанность, конечно, выслеживать врагов.

— В таком случае нам следует присоединиться к охоте, — заявил широкоплечий.

— Несомненно, — поддержал его тонкогубый господин.

Остальные поспешно поднялись из-за парт. Хамелеон остановил их жестом руки.

— Минуту. Прежде чем мы разъедемся, мне хотелось разъяснить еще один вопрос.

Собравшиеся нетерпеливо ждали.

— Как мы знаем, враги — этот мерзкий сброд — активизировали свою вредоносную деятельность. Невозможно предсказать ужасные последствия их злостных заблуждений. В то же время я признаю, что с нашей стороны было допущено много тактических ошибок. Несколько — на моей совести, о чем я без утайки вам рассказал. Но близится судный день. Последние события показывают, как усложнилась ситуация. Я полагал, что мы справимся с ней собственными силами и выполним возложенную на нас миссию. Теперь я в этом не уверен. Болезненное самолюбие не относится к числу моих недостатков. И я не задумываясь попрошу помощи, если посчитаю, что наша великая миссия в ней нуждается.

— Попросите помощи? — Электронщик вопросительно поднял брови.

— Я связался с высшей инстанцией. Объяснил ситуацию. Они не только согласились с моей оценкой, но и удовлетворили мою просьбу. В половине первого в аэропорт Кеннеди прибывает группа специалистов.

— Специалистов? — побледнел эксперт по электронике.

— Да, я послал за командой палачей.

Ньюарк, штат Нью-Джерси

В своей убогой комнатушке при пакгаузе из поржавевшего гофрированного железа в дальнем конце городских доков Бастер Бучанан по прозвищу Правый Хук, чиркнув спичкой о столешницу, прикурил окурок сигары, оставшийся с прошлого вечера. Нет смысла быть расточительным. Как-никак, это была кубинская сигара — последняя из той коробки, которую дон Винченцо — всегда такой внимательный — прислал к его дню рождения две недели назад. Добрый старый дон Винченцо. Он знал, как сделать счастливыми своих работников. Особенно хороших работников, а Бастер Бучанан по прозвищу Правый Хук всегда выкладывался на полную катушку — и когда в юности был грузчиком в порту, и когда потом стал боксером, да таким, что мог претендовать на звание чемпиона. Вспомнив любимую профессию, Бастер сжал кулаки и, поддавшись внезапному порыву, вступил в короткий бой с тенью, раздавая молниеносные удары левой и правой, а затем выдал свой знаменитый мощный правый хук. Конец тебе! Он свирепо смотрел на лежащего в нокауте воображаемого противника. И тут на него нахлынули воспоминания о давно ушедшей славе на ринге. Вопли восторженных зрителей. Объятия менеджера и объятия женщин, стольких роскошных женщин, жаждавших лечь в постель со знаменитостью. Бастер покачал головой. Восторженные вопли женщин… объятия по ночам… случалось, его преследовали эти сладостные видения.

Бастер еще немного побоксировал с тенью, но теперь, когда он был на двадцать лет старше и весил намного больше нормы, это далось ему с трудом. Да, ничего не попишешь, доктор советовал ему не слишком напрягаться. Не то чтобы Бастер испугался докторского предостережения. Черт побери, он никогда ничего не боялся. Он еще может уложить троих в драке в каком-нибудь баре. Запросто. Разве не так случилось прошлым вечером в ближайшей пивной, куда он зашел, возвращаясь с работы? Именно так, черт возьми. Тем не менее, проделав с сигарой во рту несколько выпадов и нанеся пару точных ударов, он совсем задохнулся, точь-в-точь как однажды, оказавшись на отдыхе, в горах. Может, бросить курить? В конце концов, доктор советует. Черта с два! Жизнь и так коротка. Да что он понимает, этот паршивый докторишка? Разве он боец? Конечно, ему легко давать советы. Он слюнтяй какой-то, ей-богу. И этот его золотой «ролекс». Что знает о жизни этот маменькин сынок?

Те последние его бои… Тошно, черт возьми, о них вспоминать. Бастер всегда жалел, что пришлось согласиться проиграть более слабому противнику, проиграть три раза, потому что у дона Винченцо был двоюродный брат, боксер, которого метили на место Бастера.

«Ну, слабая челюсть этого двоюродного братца положила конец его карьере, — злорадно подумал Бастер. — Да только и моей карьере пришел капут… Ну да ладно». Попыхивая окурком сигары — по крайней мере, дон Винченцо не забывал парней, оказавших ему услугу, — Бастер напомнил себе о работе, которую надо сделать побыстрее. Иначе дон Винченцо будет недоволен.

Бастер в последний раз с наслаждением затянулся сигарой из кастровского табака и затушил окурок в переполненной пепельнице. Надо как-нибудь навести порядок в этой халупе, подумал он, неодобрительно глядя на полосу от спички на видавшем виды письменном столе, как раз посередине круглого пятна, оставленного пивной жестянкой. Он решил, что раз его ждет работа, сам Бог велел такому работяге, как он, подкрепить силы. И не только сигарами… Да.

Бастер, пошарив под столом, нащупал в коробке последнюю банку пива, открыл ее и сделал несколько больших глотков. Витамины. Ага. Он облизнул губы и опять напомнил себе о работе. Вот-вот к пакгаузу подъедут на своем грузовике Большой Джо с братом. Они втроем разгрузят красные пластиковые контейнеры, которые, если не считать цвета и материала, походили на баллоны с газом для жаровни, чтобы жарить мясо на свежем воздухе. К слову сказать, Бастер не больно-то любил мясо на вертеле. Хотя его зануда жена любила. Вот зараза. Потом они, опорожнив контейнеры в несколько больших металлических ящиков, хорошенько защелкнут на них крышки, чтобы скрыть содержимое, и с помощью автопогрузчика доставят на баржу. И сегодня же вечером втроем отправятся на барже по Гудзону к концу Лонг-Айленда. А там сбросят все дерьмо в океан. Потому что их груз — Бастер отпил немного пива и поежился — именовался медицинскими отходами. Использованные иглы. Зараженные бинты. Инфицированная кровь. Гниющая человеческая плоть.

Что ж, — Бастер глотнул еще пива, — это грязная работа, — он криво усмехнулся, — но приходится же каким-нибудь бедолагам ее делать. Особенно для дона Винченцо. При этой мысли Бастер сразу протрезвел. Да, особенно для дона Винченцо. Потому что, если отказать папаше Винченцо, то он будет недоволен, а когда папаша Винченцо недоволен, тебе ломают ноги. И это только для начала. К черту кубинские сигары. Когда добренький папаша недоволен, тебе не просто ломают ноги. Тебя разбирают на кусочки.