Крейг увеличил напор обжигающе горячей воды, смыл шампунь с волос и покачал головой. «На что ты рассчитываешь? — продолжал он мысленный разговор с самим собой. — У нее горе. Не важно, что она встречалась со своим другом, кем бы ни оказался на самом деле этот Джозеф Мартин, всего три раза. Кстати, возможно, за ней следят. Она слишком озабочена своими проблемами, не говоря уже о том, что насмерть перепугана. Не то время выбрал, приятель».

Он выключил воду, вышел из узкой душевой (ванны не было) и досуха вытерся. С тщательной дотошностью разведенного мужчины, который теперь на собственном опыте убедился, скольких трудов стоило его бывшей жене поддерживать чистоту и порядок (а он этого даже не замечал), Крейг взял губку и протер душевую, чтобы на кафеле не осталось пятен. Он уже побрился. Ему осталось причесаться, ополоснуть лицо лосьоном после бритья, брызнуть дезодорантом и, одевшись, заставить себя съесть завтрак.

В своей спальне, которая служила также гостиной и кухней, Крейг поставил кипятить воду для кофе. По привычке он включил радио, чтобы услышать новости, и, поддавшись порыву, снял трубку телефона. Может, это и не такая уж хорошая идея. Вероятно, он повторяет свою ошибку. Все равно он чувствовал необходимость поговорить с Тэсс, извиниться за то, что вчера пытался навязаться. Он взглянул на номер телефона ее матери, записанный вчера на листке бумаги, и стал набирать его, вполуха слушая, как диктор рассказывает о новой серии минометных перестрелок, разгоревшейся между христианами и мусульманами в Бейруте. Какого черта они не поделили, подумал Крейг, дожидаясь ответного гудка. После второго сигнала раздался женский голос — не Тэсс, и вообще не человеческий, а механический голос компьютерного робота.

— Номер, который вы набираете, не работает.

Не работает? Крейг нахмурился. Он, видно, перепутал номер. Лейтенант посмотрел на листок бумаги — неужели вчера при записи он ошибся цифрой? И снова набрал номер.

— Номер, который вы набираете, не работает.

«Господи, я и вправду записал неверный номер», — огорчился он.

Вода в чайнике, закипев, дала о себе знать свистком. Крейг выключил газ, помрачнел и только поднес ложку с растворимым кофе к чашке, как застыл, услышав слова диктора:

— …полностью уничтожен особняк в престижном районе Александрии, штат Вирджиния.

В Александрии?

Дурное предчувствие заставило Крейга рвануться к приемнику, чтобы увеличить громкость.

— Трое людей, пытавшихся спастись из горящего дома, были застрелены, — продолжал диктор. — Двое слуг и Мелинда Дрейк…

У Крейга перехватило дыхание.

— …вдова Ремингтона Дрейка, бывшего посла, сотрудника Государственного департамента, который был замучен исламскими экстремистами шесть лет назад в Бейруте. Власти пока не смогли установить личности нападавших или выяснить мотивы убийств, но пять экспертов пришли к выводу, что причиной пожара является поджог.

Поджог? Двое слуг? Мать Тэсс? А что с ней самой?

Крейг схватил телефон, набрал номер справочной и, узнав нужные ему номера, дозвонился до александрийской справочной и вышел наконец на местное полицейское управление.

Услышав неприветливый голос дежурного, Крейг, стараясь сдержать волнение, сказал:

— Отдел по расследованию убийств.

Щелчок. Гудок. Молчание.

— Отдел по расследованию убийств, — наконец отозвался охрипший женский голос.

— Мое имя Уильям Крейг. — Усилием воли поборов дрожь в голосе, он продолжал: — Я лейтенант из отдела розыска пропавших без вести нью-йоркского управления полиции. Номер моего полицейского значка… Начальника зовут… Номер его рабочего телефона… я звоню из дома. Если хотите, я дам вам номер, пока вы меня проверяете.

— Прежде чем мы этим займемся, почему бы вам, лейтенант, не отдышаться и не сказать, что вам надо?

— Это касается поджога в доме Мелинды Дрейк. Жертвы. Не нашли ли вы еще один труп? Дочь. Тэсс Дрейк.

— Нет. Только слуг и… Что вам известно насчет дочери, лейтенант? Почему вы считаете, что она была в доме? Какое отношение вы имеете к этому делу?

— Я… Это слишком сложно. Мне надо подумать. Я перезвоню.

Крейг бросил трубку.

Тэсс в безопасности! Нет.

От неожиданной ужасной мысли он в ярости стукнул кулаком по кухонному столу. Что, если она не сумела выскочить из дома и погибла в огне? Что, если эксперты еще не нашли ее тело? Трясущимися руками Крейг рванул дверцу шкафа и выхватил телефонный справочник, в отчаянии надеясь зарезервировать место на ближайший рейс в Вашингтон. Там он возьмет напрокат автомобиль и поедет… Он захлопнул справочник.

«Какого черта, интересно, я буду делать в Александрии? — опомнился он. — Какой там от меня прок? Все, что я могу, — это, не находя себе места от волнения, смотреть, как работают следователи на пожарище. Но я должен сделать хоть что-то. Думай. Надейся. Ты знаешь наверняка только то, что двое слуг и мать Тэсс были застрелены, когда пытались бежать из горящего дома. Но это не означает, что Тэсс не удалось бежать. Пожалуйста, о Господи, пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо. Если она убежала… Что она будет делать, если убежала? Смертельно напуганная, она постарается спрятаться от тех, кто хочет ее убить. А потом? Может быть… Может быть, она будет звонить мне. К кому еще она может обратиться? На кого, кроме меня, ей можно положиться, кому довериться? Я, пожалуй, ее единственная надежда».

Чувствуя себя совершенно беззащитной, будто ее раздели догола, дрожа от холода, несмотря на душное утро, Тэсс снова позвонила в дверь этого особняка. Она ждала, нервно оглядываясь в сторону окаймленной живой изгородью подъездной дорожки к дому. Пока ей везло.

Пока она стоит здесь у парадного крыльца, по узкой, тихой улочкекe проехало ни одной машины. А что, если бы кто-то проехал и этот кто-то был бы из числа ее преследователей… Скорее. Тэсс опять нажала на кнопку звонка и уже не отпускала ее. Теперь ее пугала другая мысль. Что, если дома никого нет? Что, если Кодиллы уехали в свой летний дом в штат Мэн? В отчаянии она готова была как вор забраться в дом. Нет, из этого ничего не выйдет — сработает сигнализация.

Ее подружка детства давным-давно уехала вначале в колледж, затем с мужем в Сан-Франциско, но в особняке до сих пор жили ее родители. Прячась ночью в сыром, темном и тесном колодце за валунами на заднем дворе, Тэсс пыталась, невзирая на все возрастающую боль в затекших мышцах, собраться с мыслями, чтобы решить, что же ей делать дальше. И хотя ответ был очевиден, исполненной горем и страхом Тэсс понадобилась целая ночь, чтобы вспомнить, что владельцы особняка были для нее вторыми родителями.

По мере того, как она ждала, нажимая онемевшим от усилия пальцем на кнопку звонка, надежды Тэсс таяли, а страх возрастал. Ну пожалуйста, ради Бога, откройте!

Она вздохнула с облегчением, когда дверь наконец распахнулась. Непреклонного вида дворецкий холодно оглядел ее перепачканные джинсы, порванный пуловер, покрытое грязью лицо и растрепанные, в паутине волосы.

— Мне нужна миссис Кодилл, — торопливо сказала Тэсс. — Прошу вас! Она дома?

— Миссис Кодилл жертвует на содержание ночлежек для бездомных. В центре есть несколько, — ледяным тоном проговорил Дворецкий и начал закрывать дверь.

Тэсс вцепилась в ручку, пытаясь помешать ему.

— Вы не понимаете!

— Миссис Кодилл нельзя беспокоить, — строго сказал дворецкий и, принюхавшись, сморщился. Тэсс поняла, что от нее ужасно пахнет дымом, потом и страхом. — Если вы не уйдете, я буду вынужден вызвать полицию.

— Нет! Выслушайте меня! — воскликнула Тэсс, не отпуская ручки двери, которую дворецкий тянул на себя. — Меня зовут Тэсс Дрейк! Миссис Кодилл знает меня! — У нее испуганно заколотилось сердце, когда на улице послышался шум колес приближающейся машины. Она протиснулась в дверь, несмотря на все сопротивление дворецкого.

— Я подруга дочери миссис Кодилл! — говорила Тэсс, стараясь отодвинуть дворецкого плечом. — Я часто приходила сюда! Миссис Кодилл знает меня. Скажите ей, что это…