— Понимаю, миссис Кодилл. Позже, когда я вымоюсь и немного отдохну, я сама им позвоню. Я обещаю.

— Ну что же, начинают с начала. А тебе первым делом надо забраться в ванну, я же тем временем поищу одежду.

Несмотря на свои заверения, миссис Кодилл выглядела озадаченной, закрывая за собой дверь ванной. А возможно, ее лицо выражало сожаление, однако Тэсс не могла этого со всей точностью определить, поскольку осталась в ванной одна. Непроизвольно заперев дверь, одолеваемая противоречивыми чувствами, она быстро разделась и швырнула свою грязную, рваную, провонявшую дымом одежду в угол. Даже носки и белье пропахли дымом. Она сразу включила горячую воду, закрыла сток и добавила в ванну ароматной пены. Как только начал подниматься пар, Тэсс включила холодную воду, пальцем попробовала температуру и окунулась в чудесное ласковое тепло.

Некоторое время ожоги на руках и ногах саднили. Затем боль утихла, и она улеглась в ванне, наслаждаясь божественным теплом, ласкавшим ее бедра, живот, груди. Только когда ванна наполнилась почти до краев, Тэсс нехотя выключила краны. Ее онемевшие мышцы постепенно расслаблялись, и все же какое-то внутреннее напряжение оставалось, что-то ее тревожило. Она смотрела на хлопья грязи, кружившие по воде, и недоуменно спрашивала себя, почему так настаивала, чтобы миссис Кодилл не звонила в полицию.

«Господи милостивый, — думала Тэсс, — мама убита. Слуги тоже. Меня чуть не застрелили. Сомнения нет — те, кто подожгли дом, не успокоятся. Они будут продолжать охотиться за мной. Какова бы ни была причина, она достаточна серьезна, чтобы они любой ценой попытались прикончить меня. Почему? Связано ли это с фотографиями, которые тот человек намеревался украсть? Что видела я в квартире Джозефа, чего не должна была видеть, о чем не должна знать, о чем не должен знать никто?»

Тэсс передернуло при мысли о барельефе на книжном шкафу. Отталкивающем, отвратительном. Что означала эта скульптура? Чье больное воображение могло создать ее? И чем она привлекала Джозефа? Что таилось в глубине его души? Ясно, что он не был мягким, добродушным человеком, каким внешне казался, если имел привычку хлестать себя бичом до крови, а потом засыпал, глядя на такую скульптуру у себя на книжном шкафу. А теперь, напомнила себе Тэсс, квартиру Джозефа сожгли, скульптуру украли, и единственным свидетельством ее существования была фотография в потрепанной сумке.

Она вздрогнула так сильно, что всколыхнулись мыльные пузырьки на поверхности воды. «По идее, войдя в этот дом, я первым делом должна была бы позвонить в полицию, — размышляла Тэсс, — ведь мне нужна помощь. Так почему же я не хотела, чтобы миссис Кодилл позвонила им?» И тут же с пугающей ясностью пришел ответ: «Потому что я хочу, чтобы никто не знал, где я нахожусь. Те, кто охотятся за мной, обязательно придут к заключению, что я попытаюсь связаться с полицией. Поэтому они скорее всего будут прослушивать полицейские переговоры. Убийцы сделают все, чтобы проникнуть сюда раньше блюстителей порядка. Они настроены так решительно, что на этот раз вряд ли ошибутся. Они убьют всех нас. Дворецкого. Миссис Кодилл. Меня».

Тэсс представила, как кричит смертельно раненная миссис Кодилл и кровь брызжет из ран на ее теле. «Я не могу допустить, чтобы их смерть осталась на моей совести! И я не могу довериться полиции. Мне надо где-то спрятаться и отсидеться, пока я не буду абсолютно уверена, что нахожусь в безопасности. Так что же предпринять?»

В величайшем волнении Крейг мерил шагами свою однокомнатную квартиру, почти не слыша пуччиниевской «Турандот», которую всегда ставил, когда нервничал.

«Позвони, Тэсс! Пожалуйста, позвони! Если с тобой все в порядке, ради Бога, позвони!» — заклинал он. Но чем дольше он понапрасну ждал, тем больше падал духом. Что-то было не так.

Он взглянул на часы, и до него дошло, что он должен был уже час назад быть на работе. Вдруг он застыл на полушаге при неожиданной мысли: «На работе? Так, Тэсс, наверно, рассудила, что я там. Может быть, она пытается дозвониться мне туда? Если… если ее не убили при пожаре, а тело еще не нашли. Нет, не смей так думать! С ней все в порядке. С ней все должно быть в порядке!»

Крейг схватил трубку и торопливо набрал номер своего отдела.

— Отдел розыска пропавших без вести, — ответил скрипучий голос.

— Тони, это Билл.

— Наконец-то. Где тебя черт носит? У нас здесь проблемы. Луиджи позвонил, что заболел. Телефоны надрываются. У нас восемь новых дел, и капитан ворчит, что все отлынивают от работы.

— Тони, обещаю, что скоро буду: Послушай, мне звонили, что-нибудь передавали?

— Конечно, полно всякого народу звонило.

Сердце Крейга забилось сильнее.

— Тэсс Дрейк что-нибудь передавала?

— Минуту. Я проверю. Что это у тебя за певица визжит? Ты что, оперу слушаешь? С каких пор ты стал итальянцем?

— Кто звонил. Тони? Посмотри, кто мне звонил?

— Ладно, сейчас. Дай-ка взгляну… Вот… Бейли, Хопкинс. Нет, Тэсс Дрейк ничего не передавала.

Крейг обессиленно присел на край кухонного стола.

— Кстати о телефонных звонках. Капитану недавно позвонили из полиции Александрии, штат Вирджиния. Они утверждают, что ты с ними связывался. Спрашивал что-то насчет пожара. Они говорят, что ты разговаривал как-то странно. Что с тобой происходит?

— Объясню, когда приду на работу. Тони, это важно: если меня будет спрашивать Тэсс Дрейк, обязательно узнай, куда ей можно позвонить.

Крейг повесил трубку. Прекрасный голос Паворотти звучал все выше и выше, а Крейг сидел тупо уставившись на край кухонного стола. Наконец, чертыхнувшись, он заставил себя встать, включил автоответчик и выключил стереосистему. Подчиняясь внутреннему побуждению, он прикрепил к поясу кобуру с револьвером, надел пиджак и выскочил из квартиры, заперев ее на два замка. Крейг бегом преодолел десять ступенек вверх из своего полуподвала и, выйдя на улицу, сразу закашлялся, вдохнув влажного душного воздуха. Он остановился на тротуаре возле шеренги мусорных бачков и, не увидев такси, в унынии сгорбился и неловкой рысцой побежал к Седьмой авеню. Задыхаясь от непривычной физической нагрузки, он подумал: «Тэсс права. Я потерял форму. Мне надо заняться спортом».

Тэсс. Мысль о том, что ей нужна срочная помощь, подстегнула его. Обливаясь потом, он побежал быстрей, отчаянно озираясь в поисках такси.

Между тем рядом с его квартирой на Бликер-стрит два человека неприметной наружности, подняв капот, копались в моторе маленького фургона, украшенного яркой эмблемой телефонной компании. Увидев, что Крейг побежал в сторону Седьмой авеню, они захлопнули капот, забрались в свой фургончик японской марки и, развернувшись, двинулись за ним. Один из сидящих в фургоне, мрачного вида мужчина, поднял трубку сотового телефона, в то время как его не менее мрачный напарник подкрутил верньеры на аппаратуре, продолжая вслушиваться в звуки, раздающиеся в наушниках.

Первый человек, зная, что сотовые телефоны легко прослушиваются, говорил намеками.

— Наш друг вступил в игру. Пара человек из нашей команды с ним… Команда соперников? Похоже, они не готовы к игре. По крайней мере, мы их не видели. Но наш друг обеспокоен здоровьем девушки. Он надеялся, что она позвонит ему в клуб. Она не позвонила. Он думает, что она будет ловить его на работе. Поскольку у нас есть немного времени в связи с тем, что команда соперников не прибыла, мы окажем нашему другу маленькую услугу и побудем около клуба, просто на случай, если его подружка позвонит и захочет что-нибудь передать. Я полагаю, у него на работе кто-то непременно будет?… Хорошо. В случае, если его подружке понадобится помощь, мне бы очень не хотелось, чтобы наш друг оказался один.

Вода оказалась такой грязной, что Тэсс пришлось слить ее, вымыть ванну и снова наполнить. Но даже приняв ванну во второй раз, она не почувствовала себя достаточно чистой и вымылась еще и под душем, трижды намылив голову шампунем. Не найдя фена, Тэсс просто хорошенько расчесала волосы, которые, слава Богу, были короткими и послушными и из черных от сажи опять стали белокурыми.