— Ваша одежда — в комоде, — сказала женщина.

— Спасибо, сестра.

— Перелет был долгим. Вы, наверное, устали.

— Совсем нет.

— Хотите есть?

— Нет, спасибо. Цель, с которой я прибыл, придает мне силы.

— Если что-нибудь понадобится, я внизу. Тем не менее вам придется поторопиться. График уплотнен. У вас билеты на трехчасовой самолет в Вашингтон. Приманка движется.

— Мне приятно слышать это, сестра. А враг? Подонки клюнули на приманку?

— Пока нет.

— Но клюнут, — зловеще прошептал он. — Я не сомневаюсь. Спасибо, — сказал он, выпроваживая ее из спальни. — Спасибо, сестра. Спасибо. — И закрыл за ней дверь.

Почтенная матрона, держась за перила, нерешительно спустилась по Лестнице и, остановившись возле охранника у входной двери, проговорила:

— При виде их у меня мурашки по телу.

— Да, — согласился человек с «узи». — Однажды мне пришлось работать с палачами — мороз по коже подирал и через день после этого.

Тэсс сидела у кухонного стола, в нетерпении ерзая на стуле. Просторная кухня в задней части викторианского дома была чисто прибрана и не заставлена мебелью, стены выкрашены голубым. Из большого окна открывался вид на море роскошных лилий всех цветов, но Тэсс была слишком занята собственными мыслями, чтобы восторгаться ими. Некоторое время назад — ужасно давно! — профессор Хардинг оставил ее здесь и пошел наверх будить жену. Тэсс все время нервно поглядывала на часы. Пять минут второго. Она не могла найти себе места. Не в силах унять тревогу, встала, прошлась по кухне и, заперев заднюю дверь, «нова села, чувствуя себя как на иголках. „Скорее, поторопитесь!“ — мысленно взывала она к старику профессору. Самолет Крейга сейчас должен быть уже в воздухе. Меньше чем через полтора часа он будет ждать ее у гостиницы „Мэрриот“ около Вашингтонского национального аэропорта.

«Я не могу больше здесь оставаться, — думала она, — но и уехать просто так нельзя. Я должна знать». И тут же Тэсс встрепенулась, услышав приглушенные шаги по лестнице в передней части дома. Затем послышались тихие голоса. Шаги раздались в коридоре, приближаясь к кухне. Тэсс вскочила со стула, когда профессор Хардинг ввел свою жену. Но при виде ее у Тэсс подогнулись колени. «О Боже! Столько времени! Я потеряла столько времени!»

Присцилла Хардинг выглядела еще более немощной, чем ее муж. Маленькая, худая, согбенная старушка. Жидкие седые волосы ее растрепались после сна, лицо было сморщенное, бледное, кожа на нем обвисла. Как и муж, она опиралась на палку. Они стояли, прислонившись друг к другу, чтобы не упасть.

— Профессор! — воскликнула Тэсс, стараясь скрыть свое разочарование, чтобы не обидеть стариков. — Что же вы мне не сказали! Я бы поднялась наверх и с удовольствием помогла бы вашей жене спуститься.

— В этом нет необходимости, — улыбнулся старик. — Мы с Присциллой вот уже несколько лет обходимся без посторонней помощи. Вы же не хотите избаловать нас, не так ли? Однако спасибо за любезное предложение.

— Вот, позвольте… — Тэсс торопливо обошла стол и, осторожно обняв Присциллу Хардинг, помогла ей сесть.

— Хорошо, — сказал профессор, тяжело дыша. — Наша небольшая разминка закончена. Как ты себя чувствуешь, Присцилла?

Женщина не ответила. Тэсс с беспокойством заметила, что взгляд ее безжизнен.

«Боже мой, у нее заторможено восприятие. Она же не в состоянии ответить на мои вопросы!»

Профессор Хардинг, казалось, прочел мысли Тэсс.

— Не волнуйтесь, жена просто еще толком не проснулась. Присцилле нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Все будет прекрасно, как только мы кое-что проделаем.

Старик открыл ослепительно белую дверцу холодильника и достал шприц. Протерев руку жены спиртом, он ввел ей лекарство — инсулин, предположила Тэсс, вспомнив слова профессора о том, что у жены диабет.

— Ну вот, — сказал профессор. Он вернулся к холодильнику и вынул оттуда тарелку с фруктами, сыром и мясом, накрытую прозрачной оберткой.

— Надеюсь, ты проголодалась, моя дорогая. — Он поставил тарелку на стол, снял с нее, салфетку и нетвердыми шагами двинулся к разделочному столу, чтобы нарезать хлеб. — Предлагаю тебе начать с этих долек апельсина. Тебе следует восстановить уровень сахара в крови.

— Сахара в крови? — Как ни странно, голос Присциллы Хардинг был низкого грудного тембра. — Меня уже тошнит от всего этого.

— Вот именно, тошнит. Но уже через несколько минут после того, как ты что-нибудь съешь, ты почувствуешь себя значительно лучше. Кстати, апельсин отличный. Рекомендую попробовать.

Устало взглянув на мужа, Присцилла Хардинг послушно поднесла ко рту изуродованными артритом пальцами дольку апельсина. Разжевывая ее, она, видно только теперь заметив Тэсс, перевела на нее недоуменный взгляд.

Профессор Хардинг, казалось, прочел и ее мысли тоже.

— Прости мою невежливость, дорогая, — сказал он, — я не представил тебе нашу гостью. Эта привлекательная молодая особа — моя бывшая студентка, но, конечно, ее красота не идет ни в какое сравнение с твоей.

— Трепач.

— Ай-ай-ай, моя дорогая, и это в присутствии гостей!

Присцилла Хардинг озорно сощурила глаза, окруженные сеткой морщин.

— Ее зовут Тэсс Дрейк, — продолжал профессор, — и она просит тебя об одолжении. Ей требуются твои научные знания.

Присцилла Хардинг подняла на Тэсс глаза, взгляд которых ожил.

— Мои научные знания?

— Да, есть маленькая загадка, которую, надеюсь, ты поможешь нам разгадать, — пояснил профессор. — Я пытался это сделать, но вопросы моей бывшей студентки, боюсь, оказались для меня слишком трудными. Это совсем не по моей части.

Глаза Присциллы загорелись любопытством. Она съела еще одну дольку апельсина.

— Холодная говядина очень вкусная. Попробуй, — сказал профессор.

— Какое одолжение? — спросила Присцилла, кладя на хлеб кусочек говядины. Глаза ее смотрели с напряженным вниманием. — Какого рода вопросы?

— Она хочет, чтобы ты посмотрела на фотографию. На ней изображена… по крайней мере, мне так показалось… современная копия древнего барельефа. Должен добавить, мало привлекательного. Поэтому приготовься. И как только ты почувствуешь, что к тебе возвращаются силы…

— Ричард, — перебила мужа Присцилла, — чем старше ты становишься, тем туманнее изъясняешься. Фотография? Современная копия древней скульптуры? Очень интересно. Конечно, я буду счастлива взглянуть на нее.

Тэсс почти физически ощущала, как бежит время.

— Спасибо, миссис Хардинг.

— Прошу вас, оставьте церемонии. Меня зовут Присцилла. — Она прожевала кусочек хлеба, вытерла пальцы о салфетку и протянула руку к Тэсс. — Можно посмотреть фотографию?

Тэсс извлекла из сумки пакет со снимками и передала его Присцилле. Миссис Хардинг вынула из кармана платья очки, надела их и стала рассматривать фотографию, продолжая жевать. Потом остановилась, с трудом проглотила и помрачнела. Некоторое время она сидела молча.

«В чем дело? — недоумевала Тэсс. — Скорее!»

Наконец, угрюмо кивнув, Присцилла медленно произнесла:

— Несколько раз я видела кое-что подобное, очень похожее на это изображение.

Тэсс, подавшись вперед, взволнованно спросила:

— Но почему оно вас так встревожило? Нож, кровь, змея, собака. Конечно, на все это неприятно смотреть, но…

— И скорпион, — прервала ее Присцилла. — Не забудьте скорпиона, который жалит издыхающего быка в яички. И не забудьте факельщиков по бокам жертвы с факелами в руках, один пламенем вверх, второй — вниз. — Морщинистое лицо старухи исказила гримаса отвращения. — И ворона.

— Я думала, это сова.

— Бог с вами, какая сова! Что за глупости. Это ворон.

— Но что они означают? — с трудом сдерживая нетерпение, спросила Тэсс.

Оставив ее вопрос без ответа, Присцилла обратилась к мужу:

— Ричард, ты помнишь наше лето в Испании в 1973 году?

— Конечно, — с нежностью кивнул профессор. — Двадцать пятая годовщина нашей свадьбы.